Ночь выдалась очаровательной, с чистейшим небом на котором можно было все-таки разглядеть некое подобие звезд, не смотря на яркие огни мегаполиса. К тому же, начинался очень теплый май, о чем свидетельствовала и уже вовсе летняя одежда вампирессы. Все было хорошо, их с Роаном поездка тоже удалась, ничто не предвещало беды. Хотя конечно, возможно ее приподнятое настроение было всего лишь результатом очередной задумки. Она ведь тайком от своего отца договорилась с прибывшим в Сент-Луис вампиром обсудить несколько картин и теперь практически, как только очнулась после захода солнца, поспешила в особняк, в котором тот обитал. Она собиралась выбрать для своего Принца самое лучшее, подождать пока его доставят и сразу же вывесить на подходящие места. А потом, она приедет туда вместе с отцом чтобы лично увидеть понравятся ли они ему. Что, кстати, тоже являлось поводом для волнения, ведь выбор нужно было сделать с особой тщательностью. Жан-Клод обладал прекрасным вкусом, да и в искусстве разбирался многим лучше нее. Попробуй еще такого удиви приятно.

Подъезжая к особняку, Риччи рассматривала его во все глаза, покручивая пальцами кончик шелкового шарфа, которым она повязала свои длинные волосы и размышляя над оформлением экстерьера. Может быть, этот беглый вампир сможет предложить ей что-то и для небольшого сада? Было бы неплохо оживить и земли за особняком.

Поскольку вампир, с которым она назначила встречу был беглецом от каких-то проблем и в каком-то роде обещался послужить им поставщиком различных редкостей, поднимаясь по ступеням особняка София чувствовала себя хозяйкой положения и таковой собиралась и предстать. Дело было еще и в цене, она должна была сразу произвести впечатление очень самоуверенного и умного покупателя, который знает, чего хочет, чтобы ее не пытались надурить или подсунуть недостойный, поддельный товар. Так что в открытую для нее оборотнем дверь вампиресса зашла, не останавливаясь и сразу же пошла в гостиную, ни с кем не здороваясь, лишь один раз по пути отдав приказание выбросить из вазы цветы, которые не нравились ей по цвету. Она знала, что мужчина в гостиной и что находится там не один, просто слышала их. Знала она и то, что как минимум он уже тоже заметил ее присутствие, поэтому продолжая развивать свою хозяйскую роль она, не медлив широко распахнула дверь и заговорила еще до того, как увидела самого вампира:

- Надеюсь вам понравилась… – на этом, она прошла внутрь достаточно, чтобы слегка обойти скрывающую спинку кресла, и они с сидящим в нем мужчиной увидели друг друга. Софи застыла мгновенно, не просто не собираясь заканчивать свое предложение, вовсе забыв, что она что-то говорила и зачем-то сюда шла.

«Не может такого…» - выяснять, мог ли это на самом деле быть тот, кого она увидела, или же это лишь какая-то скверная шутка, ужасный призрак из прошлого заскучавший в Аду решил посетить ее мирную жизнь, вампиресса не собиралась.

Да, итальянка заметила и леопарда, который, если ей не померещился этот вампир, вряд ли был там по собственному желанию, но такова уж была реальность. Если она могла приехать и ругаться с Ванессой Мартел за своих леопардов, то мужчина, имя которого ее сознание не решалось даже прокручивать, даже очень маленькая вероятность того, что в кресле сидел действительно он, стирала из ее существа любые повадки доброты и героизма. Оставался один лишь животный ужас. Столь сильный, что даже понимая, что ее последующая попытка в случае провала может ей очень многого стоить, она все равно не могла отказаться. Еще не поздно, ей надо лишь добраться до выхода, который так близко, и так далеко. У нее еще есть шанс.

Оставив в комнате только свой пахучий страх, София кинулась обратно к выходу. Честное слово, если бы в гостиной было не зарешеченное окно, она бы вылетела в него со всеми осколками и даже не задумывалась. Но пришлось бежать обратно к двери. Если только выскочить на улицу, если только не дать ему ни минуты с ней говорить, не дать ему сказать ни слова, она еще сможет вернуться в Цирк и предупредить кого-то. Обратный путь до тех же дверей оказался намного более длинным и медленным, чем ей когда-либо хотелось, но настоящая трагедия случилась, когда вампиресса ударилась в нее понимая, что чертов услужливый оборотень захлопнул их за девушкой.

Все. Это была та самая секунда, стоившая ей свободы и итальянка ничего не ощущала так же четко как этот миг поражения. Ударившись в эту большую резную дверь она уже поняла, что пропала. Он любил играться, любил рисковать порой, но никогда, ни-ког-да он не даст ей второго шанса. Вампиресса ткнулась своим бледным лбом в дверь, царапая ее лакированную поверхность ногтями сжимающейся в кулак руки. Это был конец, она ощущала его приближение всем своим естеством.

В тот же самый миг как лакированная дверь стала единственным препятствием между маленькой вампирессой и свободой, София уже знала, что была потеряна. Она ощущала стремительное приближение без труда настигшего ее Барона и это вызывало в ней подскакивающий к горлу ком паники как у маленького зверька, который чувствует приближение хищника. Итальянка дернулась, отскакивая от двери, когда та громыхнула под рукой вампира, вероятно доставив тем самым ему только еще больше удовольствия, ведь если не в дверь, значит прямо к нему в лапы.

- Не говори, что тебе не понравилось, - злобно отозвалась девушка, испустив еще какой-то странный болезненно-мучительный стон, будто оглаживающая ее мужская рука была создана из разъедающего кожу и плоть яда. Чувствовать и слышать, как он наполняет свои легкие ее запахом было столь нестерпимым мучением, что Софи продолжала усердно жмуриться, впиваясь ногтями в дверь, будто если не увидеть Драко, через пару мгновений он испарится как ужасный сон.

Но он не испарится. Драко Барон никогда не исчезнет из ее вечности, напоминая о себе даже через различные мелочи будучи не рядом. Например, с помощью одного единственного слова, отрава которого слетевшая с его уст в миг выжала из Софи самый настоящий всхлип полный пораженного отчаяния, боли и паники. О, ей не нужно было напоминать, что он мог сделать. Ей не нужно было рассказывать, кто он такой. Ей не нужно было сообщать, что он хочет сделать. И без того все еще окончательно не распрощавшись и не справившись со всем Адом, что он принес в ее жизнь, она утонула в отвратительных воспоминаниях, которые итак ее не покидали.

И вот он первый его шаг. Ласковый приказ, который захлопнул мышеловку, обрекая маленькую мышку оставаться в компании дикого кота. Напряжение лопнуло и тело девушки обязательно обмякло бы будь она человеком. София лишь позволила своим рукам съехать по двери немного ниже, а глазам распахнуться, расправляя натянутые плечи и без особого усилия показывая, что жертва признала – она попалась. Жертва, но не София Риччи. Если бы итальянка позволяла Барону получать все так просто, она бы видимо уже не вернулась в Сент-Луис. Впрочем, только уже когда было слишком поздно, София осознала, что именно ее любовь к жизни, ее упрямство и хитрость, ее способность справиться с новыми все более и более изощренными пытками, что придумывал Драко и сделали ее такой ему интересной. Может быть, если бы она показала ему, что он сломал ее как простую игрушку еще в первый же раз, он давно потерял бы интерес. Но теперь все это было уже поздно. Нужно было перестать впадать в истерики, собрать всю свою волю и продолжить давно начатую игру. Она не могла проиграть. Не тут, не тогда, когда она так близко к счастью и своему отцу.

- Ты просто слишком талантлив в сюрпризах, - отозвалась вампиресса, прилагая неимоверные усилия к тому чтобы ее голос звучал более женственно и подобающе, чем испуганно и панически, - если бы я знала, что иду к такому гостю, а не беглому торговцу, я бы… оделась подобающе.

Черта с два она бы вообще к нему когда-либо пошла, и они оба это знали, но аристократичное парирование упреков было одним из самых повседневных аспектов общения вампиров. В конце концов итальянка понимала, что начать бранить Барона всякими непотребствами ничем ей не поможет, разве что только еще больше подстрекнет его желание сломить ее и он не помедлит это сделать. А она…

Чувствуя, как его рука забралась ей под юбку и чуть не взлетев к потолку от прострелившего подобно электрошоку холода, больше всего на свете хотела, чтобы он от нее отошел. В этот самый момент она вероятно продала бы дьяволу душу только бы не ощущать на себе эту леденящую сознание жижу всего миг назад бывшую его пальцами, только бы ноздри не отравлял этот отвратительный и такой знакомый (от чего еще более неприятный) запах его гниющей плоти. Весь мир как будто сузился до ее несчастной испачканной ягодицы, на самом деле просто потому, что Софи знала лучше любого другого – это только цветочки.

- Дай мне на тебя взглянуть, - ей пришлось всадить длинные ногти себе в ладошку, чтобы произнести это вопрошающим тоном, а не сцедить через сжатые зубы. Смотреть Драко в глаза было не самой хорошей идеей, но ему понравится внимание вампирессы, о, она знала, ему понравится ощутить на себе ее сапфировый взгляд. А ей понравится, что ради этого он отодвинется. Отодвинется же?

Каждое очередное его касание окунало все ее естество в реку отвращения. Не озеро, а именно реку, потому что любовь к пыткам и прочего рода иным садистским развлечениям даровала Барону особенное умение. Его талант вызывать в душах людей настоящие смуту и отвращение никогда не будет исчерпан. К нему невозможно было привыкнуть, он всегда подобно реке влек вас по течению своих новых полных мучений идей. Даже если и был во всем мире хотя бы один несчастный, который мог бы сказать, что знаком с Драко и является ему кем-то вроде друга (хотя София не поверила, что такие существуют), даже тот не смог бы на самом деле описать какой он, этот гниющий вампир. И к сожалению, вампирессе не посчастливилось быть той, что уже понимала – пока что она окунула лишь одну свою ногу в прохладный ручеек. Настоящие «развлечения» еще даже не начинались.

Характерный запах Барона стал более сильным и едким, потому что он оставил его отпечаток на ее шее. Но во всем этом нелепом мире можно было отыскать всего единственный фактор, способный заставить Софию Риччи забыть личную опасность и собственные страхи. Она уже проходила этот путь. Она уже проживала день за днем в адском пекле, удерживая свой ум в адекватном состоянии только мыслью об одной отдаленной и как ей в то время порой казалось совершенно фантастической мыслью о красивом черноволосом вампире. И когда его рука вдруг сжалась на ее тонкой шее после упоминания Принца Сент-Луиса, на лице девушки мелькнула эмоция способная поставить ее в самое опасное положение перед Бароном. К счастью, она стояла к нему спиной и это невозможно было увидеть.

До того, как коллекционер усадил ее на стол, Риччи успела мельком посмотреть на лежавшего у камина леопарда. Этого быстрого взгляда не хватило на то, чтобы выяснить о звере хоть что-либо. Кем он был, на чьей он мог оказаться стороне… Ясно было только то, что он оставался в сознании и не выглядел покалеченным. А это уже было огромной удачей для него. И прерывать эту нить вампиресса не хотела, поэтому, как только взгляд вампира вернулся к ней, ее сапфировые очи уже рассматривали его, как будто существование леопарда еще не сообщило о себе в ее сознании. Ему будет безопаснее не перетягивать внимание Софи на себя.

«Они не единственное, что изменилось,» - подобно яду хотела выплюнуть маленькая леди в лицо незваного гостя. Но к сожалению, была достаточно умна чтобы не поднимать ставки в этой игре. Вызов итак был брошен и ей придется постоянно его выдерживать, но если она начнет поднимать игру на иные уровни, Драко уж точно не захочет проигрывать. К тому же, он уже был недоволен и его нужно было не злить. Его злость нужно было направить.

- Единственный раз, когда Присцилла зашла в нашу с Эральдом камеру был тогда, - очень медленно начала вампиресса, наконец поднимая свой гипнотизирующий и нереально яркий своей синевой взгляд к лицу Барона, - когда решила сообщить о твоей смерти. – Ее взгляд был бесчувственным в этот момент, практически стальным, ибо смерть вампира скорее принесла бы ей восторг, чем горе. Однако, Жан-Клод гордился бы ею в этот момент. Она выглядела так, будто рассказывает Драко обычную историю, возможно, заговаривая зубы или же отвлекая от придумывания очередной пытки, пока истинный смысл ее речи был надежно сокрыт в глубинах хитрого сознания суккуба. Мгновенье, она подождала, чтобы Барон осознал. Румынская Принцесса по собственной глупости лично принесла Риччи новость, которая, наверное, освободила ее от страха перед Бароном и подарила надежду на выживание. И тогда, Софи бросила настоящую бомбу. – Тогда она пытала меня сама. Бросила другим и смотрела… все смотрела…- и ее личико изменилось. Ее взгляд заволокло картинками из прошлого и комнату залила новая волна страха и отчаяния, совершенно искреннего – она не врала, поэтому поселить эту мысль в голову Драко было проще простого. Мало того, что Присцилла сказала вампирессе что он мертв, она попыталась сделать все возможное, чтобы итальянка начала боятся и ненавидеть кого-то больше самого Барона, уволакивая его игрушку прямо из-под носа. Добавлять, что ей в итоге позволили бежать, Софи не стала. Перебарщивать и переигрывать никогда не стоило.

Маленькая леди чуть шелохнулась и одна ее обнаженная коленка коснулась боком выглаженной ткани дорогого мужского костюма. София Риччи никогда сама добровольно не дотрагивалась до Драко Барона. С ней делали что-то такое, что на миг заставило ее забыть о его изощренных талантах. Это же возмутительно?! О да, это было возмутительным. И эти возмущения со злобой должны были быть обращены к Присцилле. Итальянка и не сомневалась, что теперь, вампир обязательно сделает многое чтобы изменить ее восприятие страшных личностей и занять свое законное место в ее сознании, но он будет делать с ней разные гадости в любом случае. Только теперь, он не будет думать о Жан-Клоде. Хотя бы этим вампиресса сможет успокаивать себя.

Руки вампирессы с неприятным скрипом кожи по лакированной мебели довольно резко разъехались в разные стороны не желая ломаться под неожиданным давлением, и она с очень неприятным и громким звуком грохнулась о стол, вжатая рукой безумного англичанина. Послышался звон бьющегося фарфора, но ее не беспокоила слетевшая со стола дорогая ваза. Длинные волосы узорной паутиной разметались по столу свисая кончиками с его резного края и в этот очень короткий, почти не имевший место быть момент, она сквозь боль и неприятное чувство пережатого горла ощущала свою никчемную, но все-таки победу. Ей теперь придется не сладко, но это было ожидаемо в любом случае, зато только ее одну. Можно было подумать, что она эгоистичная маленькая девочка которая жаждет лишь насладиться вниманием крайне опасного вампира. О, какими же тупыми идиотками были все эти Румынские шлюхи, которые завидовали ей компании Драко, не зная, что происходит за закрытыми дверями.

Маленькая победа была ужасно кратковременной и последствия не позволили ощутить даже крупицы триумфа. Обозленное лицо Барона нависло прямо над ней. Она чувствовала его ногу зажавшую ее юбку, чувствовала х обжигающее колено и внезапно поймала себя на мысли что рада этому, счастлива, что оно все еще твердое, давит на нее плотью и костями. Она не была уверена от чего именно уголки ее сапфировых глаз запершило – от режущего чувства продавливаемой глотки или от того, что его лицо оказалось так близко к ее, что она чувствовала его угрозы воздухом на своем лице. Эти слова… Это проклятое упоминание других…Чертово напоминание о том, что он уже делал и может с ней сделать снова…

Она ненавидела его. От всей своей пылкой итальянской натуры она ненавидела его каждым атомом составляющим Софию Риччи. Даже через клубящийся вокруг них подобно пару ее ароматный страх, она ненавидела этого мужчину именно за то, что он так жаждал сломать ее. Он называл ее своей, не спрашивая разрешения и это бесило ее до невероятной степени, заставляя сдерживать желание вцепиться ему прямо в это самоуверенное лицо. Он не смеет, не имеет никакого права заявиться сюда спустя столько времени, стоило ей наконец обрести свободу и надежных друзей, чтобы напомнить о себе и снова все разрушить. Он не смеет, прямо на землях ее отца кидать ей в лицо, что она принадлежит ему одному. Никогда этому не бывать. Пусть он злится сколько хочет, пусть нарушает правила, это лишь ей одной на пользу, рано или поздно, она все равно обыграет его. Возможно, прямо в этой его злобе. Рискованно, но, кто не рискует, тот живет вечно.

Ручка вампирессы легла на кисть мужчины, хоть и не использовала особой силы пытаясь убрать ту. Скорее попытаться дать хоть немного свободы девичьему горлу, чтобы она могла говорить. В глазах все еще першило, а страх оставался главным атрибутом гостиной, но в сапфировых огнях нельзя было спрятать этот признак бунтарства, сопротивления ему, воинственности. Огонь, с которым ее уста растянулись в очаровательную улыбку, скрывающую кончики ее клыков, будто она улыбалась приятелю на улице. Небольшая часть метафизики Софи хлынула наружу, холодящей всех живых. Но она была знакома Драко и в том была вся суть, ведь он понятия не имел, что сила девушки с тех пор возросла значительно, а она и не собиралась выкладывать все свои козыри. Мягкая и тягучая, нечеловеческая сила лишь огладила присутствующих, издеваясь над вампиром и лаская леопарда. Недостаточно сильно, чтобы поднять ставки и спровоцировать вызов, но достаточно дерзко, чтобы разозлить еще больше и возможно заставить нарушить правила более откровенно.

- Вампиры, - приглушенно процедила маленькая упрямая итальянка в то же самое лицо, с женственным достоинством, которое могло найтись только в наследницах королевских кровей этого экспрессивного народа, - не видят снов.

Она могла на него влиять, она могла его спровоцировать, она поняла, что в этот раз, старше и умнее, на земле где все будут за нее, а не против, она может бороться с ним. Единственная составляющая, которой не хватало – кто-то из местных как свидетель происходящего. Барон был умен, он вел себя так откровенно потому что рядом не было никого, кто после засвидетельствовал бы что он первый нарушил правила и это не давало вампирессе никакой возможности. Но она прощупала ситуацию, оценила свои возможности этой дерзостью и поняла, что все уже не так же, как в Румынии. Он может ее пытать сколько хочет, но она дождется подходящего момента.