ЛЮБИМОГО МУЖА

---

Lucius Malfoy  |  Люциус Малфой
The rumors you’ve heard are true. But you have no proof.

чистокровный, 28, коллекционер темномагических артефактов*** | Cody Fern

---

ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

Иногда я думаю, что едва ли знаю тебя. Ты умеешь удивлять, Люциус, даже несмотря на то, что мы вместе почти десять лет.
Мы были знакомы, пожалуй, ещё до Хогвартса, как дети одного круга, как и со многими из наших однокурсников и школьных друзей, встречались на тех мероприятиях, куда брали нас родители, общались в Хогвартсе, в клубе профессора Слагхорна, куда были приглашены мы оба. В нашем обществе любовь была скорее следствием долгих отношений, совместной жизни, но не причина их, не основа семьи и вообще считалась необязательным "элементом". Бывало, правда, что любовь и долг совпадают, но такие случаи редки. (У нас так тоже может быть, если захочешь.)
Ты умеешь очаровывать. В тебе есть нечто притягательное, магнетическое, особенно когда на твоих губах появляется лёгкая улыбка, сродни усмешке, когда загораются, вспыхивают глаза. Мне нравится играть, наматывая на палец, твоими светлыми локонами, что отливают золотом при свете солнца. Но полюбила я тебя не за это (ибо красота слишком ненадёжная основа).

Ты всегда держал слово. Если ты что-то говорил, все знали, что так и будет сделано. Твои слова не расходились с делом. И это вызвало уважение у меня, когда ещё я не так хорошо тебя знала. Ты учтив и вежлив со всеми, галантен с дамами, но за этой обаятельной маской скрываются свои демоны. Ты, как и я, знаешь, что важно не быть, а казаться. Это негласный закон среди таких, как мы. Не имеет значения, о чём мы думаем - главное, как мы это показываем. Нас так воспитали.
Несмотря на это, ты по-своему честен. Эмоции, когда они проявляются у тебя, пусть и случайно, неподдельные. Но тебе никогда не составляло труда справляться с ними, ведь мужчины в роду Малфоев рождались со склонностью к ментальной магии, окклюменции. И ты также хорошо ей владеешь. Может быть, поэтому так особенно важны для нас обоих те случаи, когда можно не притворяться друг перед другом, отпустить себя - потому что мы с тобой знаем тайны друг друга, знаем всё то, что тщательно скрывается от других. Ведь если я не могу доверять тебе, а ты - мне, то кому тогда можно?

Ты знаешь, что можешь положиться на меня,  что я поддержу тебя, что бы ни случилось, и всегда буду на твоей стороне. И если однажды интересы моей родной семьи разойдутся с твоими, я выберу тебя. И выбрала, когда пришло время: моя сестра была схвачена и отправлена в Азкабан, но я ничем не могла помочь ей. Я думала о тебе. И если на тебе и есть вина перед законом, то на мне не меньше. Да, рассказала я тебе не сразу, но если бы я сказала, ты бы мог запретить. А я (ты же помнишь, что я - Блэк?) не послушала бы тебя и всё равно поступила б по-своему. Прости, Люциус, но иначе... я не могла.
В первый год нашего брака произошло несчастье: я потеряла ребенка. В это время именно ты помог мне вновь ожить, за что я благодарна тебе. Мы сблизились в этот период ещё сильнее, я искренне привязалась к тебе. Эта рана зажила не сразу, но теперь, глядя на нашего маленького сына, я думаю о том случае как о неудавшейся попытке. И я счастлива, когда беру на руки малыша Драко, который, научившись ходить и бегать, доставляет немало хлопот. Он похож на тебя, за что я люблю его ещё больше. Ради только лишь вас двоих я готова на всё - в самом прямом смысле этого слова.

"Я люблю тебя" не просто слова. Они значат, что один человек хочет сделать другого счастливым. Что один стал для другого солнцем, сердцем - жизнью. Что один готов жертвовать для другого тем, что важно для него самого. Иногда - собой. Чаще же всего такого не требуется, хотя жертвовать гордостью, уступая во имя мира, своими интересами, прощать, принимать таким, какой есть, очень не просто. Я поняла, что люблю, когда оказалась на грани потери. Что любила я тебя всегда. Только не знала, что так называется.
В школе у меня был друг, но шансов у него, скажем правду, было мало. Привыкнув видеть в нём друга, я не замечала, что он чувствует ко мне. А ты, возможно, к нему ревновал - ведь мы нередко проводили время вместе. Впрочем, всё это закончилось давно, до нашей свадьбы. И я уверена, что всё сделала правильно. Та история осталась в прошлом. Которое, может быть, ещё напомнит о себе... Но верь мне: ты был и останешься единственным мужчиной, которому я когда-либо принадлежала.

Если меня спросят, почему или за что я люблю тебя, у меня вряд ли получится ответить. Я знаю, что тебе несвойственна жалость, что ты бываешь очень жесток и холоден. И, хотя мы нечасто говорили об этом, знаю, чего требует от тебя служба Тёмному Лорду: я тоже вместе с тобой присутствовала на тех собраниях Пожирателей Смерти, что проходили в мэноре. Ты совсем не похож на образ прекрасного принца из сказок, но я тебя таким никогда и не видела. Эти принцы... слишком однотипны и скучны. Ты сложный, противоречивый, разный: ты можешь хладнокровно произнести страшное тёмное заклинание, и ни один мускул на твоём лице не дрогнет. Но ты также - заботливый отец. Глухой к чужим мольбам, ты чуток и внимателен к близким тебе людям, к тем, кто для тебя важен. Ты наблюдателен, привык подмечать мельчайшие детали, ибо они подчас много рассказывают о человеке, гораздо больше, чем слова. Которые вовсе не главное средство общения между нами. Иногда один взгляд, один осторожный жест заменяют тысячу слов. И за столько лет брака мы научились понимать друг друга, не говоря ни слова.

А знаешь ли ты, чего я боюсь сильнее всего? Твоего равнодушия. Если вдруг случится мне однажды увидеть его в твоих глазах, это убьёт меня. Если у тебя появится другая женщина (а я, даже не зная наверняка, почувствую это, замечу перемену в тебе), я убью её. Потом тебя - потому что вынесу всё, кроме измены, и не смогу тебе её простить. А затем себя - потому что за твою смерть должна расплатиться, и виновный в ней должен быть наказан равносильно вине. Я люблю тебя не потому, что ты превосходишь других мужчин, но потому, что ты... Это ты.
***
Здесь, на самом деле, очень много вариантов их отношений. Мне кажется, они могли подружиться в школе, а их семьи, заметив это, увидели хороший знак и решили заключить союз. Причём договориться об этом могли достаточно рано, а заключить помолвку тогда, когда они станут подходящего возраста. Что, в принципе, довольно типичный случай для английской аристократии, пусть даже и волшебной, они ведь консерваторы.

Отрывок из анкеты (можно прочитать полностью с аккаунта Читателя)

Люциуса Малфоя, старосту факультета, она, конечно же, хорошо знала. У девушки не вызвала удивления новость о грядущей помолвке: Малфои чистокровны, богаты, влиятельны, занимают высокое положение. Нарцисса всегда знала, в чём заключается её долг: выйти замуж во имя укрепления союза между семьями, подарить мужу наследника, быть ему верной женой, надёжной опорой. Чувства здесь были лишними. Уважение, забота, преданность - вот что требовалось, о любви же не было ни слова. И в этом смысле она могла стать идеальной парой ему.
Люциус чем-то напоминал девушке Сигнуса: тоже хладнокровный и властный. Иногда ей казалось, что отцу эмоции вовсе чужды. Порой нечто похожее замечала она и в Люциусе, но на этом сходство с отцом заканчивалось. Она часто уступала, стремясь избежать споров и ссор, что не было просто, но могла и настоять на своём, если нужно, если знала, что права. Ведь именно этого от неё и ждали: быть покладистой, мягкой, терпеливой, весёлой, не показывать огорчения, раздражения, поддерживать и быть "тихим островом" среди бушующих волн. Но порой гордый нрав Блэков проявлял себя, и тогда, не желая мириться с чем-то, она упрямилась, настаивала, просила, используя те женские чары, что действуют даже лучше магии, ибо магию может выявить специальное заклинание, а их обнаружить сложнее, только если знать наверняка.
***
«Он мёртв, Нарцисса. Мы проиграли…»
«Главное, что жив ты, Люциус…» – слёзы текли по лицу, но она не обращала на них внимания. Вернулся. Жив. Никогда таким не видела его: таким бледным, уставшим, измученным. Никогда ещё так не боялась его вновь не увидеть. Его потерять. Может быть, в этот момент женщина впервые осознала, что по-настоящему любит. Несмотря ни на что и вопреки всему. Никогда ещё он не был ей так дорог, как в тот момент, когда она обняла его, пряча слёзы.

«Мне Драко сказал, что ты вернёшься». Смеётся, задыхаясь от слёз. От радости: небо услышало её просьбу.
Она могла бы сказать, что в тот день заново полюбила. Хорошо его зная, вот таким, каким он был, она бы вновь выбрала его. Вновь ответила бы «да».

Вы видите, что здесь большей частью об отношениях Люциуса и Нарциссы, отчасти - кое-что об его характере (то, что мне бы очень хотелось в нём видеть). Его биография, род деятельности, отношение к Нарциссе - на ваше усмотрение. Да, она любит Люциуса, и это уже крепкое, осознанное чувство, не детская влюблённость, но хотите, давайте добавим драмы и устроим ей безответную любовь к супругу, я не против хд А можно сделать и так, что они станут одним из тех редких случаев, когда долг совпадает с любовью...
***Люциус ранее не работал (по крайней мере, официально) нигде, Абраксас был главой одного из отделов ММ. Выбрать род деятельности можете любой, но придётся это как-то учитывать, потому что много других персонажей тоже об этом знает)
Коллекция тёмных артефактов, насколько помню, была в каноне: Драко говорил, что хранится она под гостиной, а ещё Люциус кое-какие артефакты продал Борджину, когда проводились обыски в связи с побегом Сириуса Блэка.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

У меня нет требований к постам, количеству символов - так как я полагаю, что писать надо так, как пишется, как подходит это тебе и персонажу)) Я могу быть спидпостером, могу писать раз в неделю - тут ещё иногда зависит от реала. И если что-то случается в реале и вы не можете писать, то спокойно подожду вас, главное, не пропадайте без предупреждения)
Вообще главное, наверное, чтобы вы любили этого персонажа, хотел играть и развивать его. Хотелось бы написать их историю - с начала и до... это уже, впрочем, как получится, конечной точки тут нет) Я люблю драму, да и персонажи к ней располагают, не видятся они мне такими, которых бы устроил "простой хэппи-энд". На самом деле, здесь всё обсуждаемо: они могли влюбиться друг в дружку в Хогвартсе, и тогда брак по расчету стал ещё и браком по любви. Или, может быть, была безответная любовь, или даже любовный треугольник (или вообще любая фигура хд). Есть только два момента, которые уже упоминались и поэтому неизменны: дата брака - лето 1973, практически сразу по окончании школы Нарциссой, - и потеря ребёнка в первый год брака.
Внешность сменить можно, но хотелось бы сначала как-то обсудить это. У предыдущего игрока был Джейми Кэмпбелл Бауэр, выбор необычный, возможно, для Люциуса, но очень персонажу подходивший)
В общем-то, думаю, нам будет несложно найти компромисс, если это потребуется, я сама по себе очень склонна к нему. Просто приходите) Я очень жду вас)))

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

гостевая, лс (меня проще застать на форуме, чем в тг)

---

Пример поста

Нарцисса позволяет лёгкую улыбку в ответ на слова собеседницы. Слухи чрезвычайно интересны, о да, но доверять им - опасно. В умелых руках они превращаются в смертельное оружие, способное уничтожить любого лучше заклятий. Слухи - как лернейская гидра: пресечь невозможно, голову отрубишь - на её месте две вырастут. А фантазия людей безгранична. Потому Нарцисса предпочитала обо всём составлять собственное мнение. По крайней мере, о вещах важных, имевших значение. На иные же и время тратить не стоило.
Миссис Малфой согласно кивает на слова о писателях и поэтах, эти имена хорошо ей знакомы, как и многие другие. Литературу разных стран читала она, а тех, с кем рядом живёшь, тем более знать надо. Бонна читала вслух певучие, музыкальные стихи Италии, и строки Петрарки впечатывались в память. Они лились дивной мелодией, лаская слух, перенося в то время, когда были написаны, и закрывая глаза, маленькая Блэк мечтала.
Вот ещё опасные люди - писатели и поэты. Их оружие - не волшебство, не посох и не волшебная палочка, не какой-то артефакт. Их оружие - особая магия, заключённая в слове, что ложится на бумагу, выведенное острым пером. И могут они возбуждать души людей, усмирять восстания или наоборот, воодушевлять на сражение одной лишь силой вдохновенного слова. И в мире магии, где слова в буквальном смысле обладают властью созидать и разрушать, где ошибка в произнесённом слове может привести к порой непоправимым последствиям, придавалось всегда большое значение речи, словам, обещаниям, клятвам, обетам. Не потому ли так тщательно следовало их подбирать, так внимательно следить за ними, ибо и проклятие случайное, данное в пылу гнева, сбыться могло, если от сердца шло, если искренним было желание. Не зря Непростительные заклятия самые страшные.
- Теперь уже мне сложно не согласиться с вами, синьора, - Нарцисса отмечает про себя приятную улыбку девушки, манеры, достойные молодой леди, лёгкость и естественность общения, несколько отличающую иностранную гостью - девушка так и искрится, так и смеётся, глядя вокруг обжигающе-темными глазами. - Искусство привлекает нас своим содержанием, и порой сам поиск ответа сам по себе вызывает интерес. Я совершенно согласна с вами и скажу, не отрицая несомненной важности конечной цели, что иногда не столь важен сам результат, сколь процесс его достижения.

К ним подплыл поднос с напитками - домовика, его несшего, заметно и не было. Она взяла один бокал с вином, другой протянув гостье - как если бы хозяйкой в мэноре была, с истинно английской гостеприимностью. В зале царила атмосфера веселья сдержанного, отдававшего чопорностью кое-где, но тем не менее, чувствовалось уже дыхание приближающегося Рождества.
- За Италию и Англию, - предложила Нарцисса, - и знакомство с вами, синьора Кавальканти, - мягко улыбнулась молодая женщина, поднося бокал к губам. Да, неизвестность всегда заманчива, но также и осторожность соблюдать стоит. Первое впечатление обманчивым бывает: и у прекраснейших роз шипы да колючки есть. Итальянка загадкой была, но, пожалуй, из разряда тех, которые не хочется разгадывать до конца. Две девушки были как медлительное анданте и стремительное аллегро - две противоположности, блондинка и брюнетка, но в то же время и сходство было между ними немалым, именно оно позволило встретиться здесь сегодня, свело друг с дружкой среди всего множества собравшихся гостей.
- Не кажется ли вам, что тайны и искусство объединились в создании артефактов? Не тех простых, которые многим доступны, но поистине уникальных и редких, со своей историей и особенностями? Ведь они, можно сказать, воплощение, можно сказать, живой магии в неком предмете.

В Малфой-мэноре коллекция артефактов была обширна, и Нарцисса знала, о чём говорила: она изучала множество книг, связанных с ними и с древней магией, что всегда её интересовало, ибо и родовая магия основана была на ритуалах и заклятиях старинных. Когда же что-то является ещё и семейным делом, то и вовсе невозможно не знать о нём. Она опасалась артефактов и непредсказуемости последствий обращения с ними и часто волновалась, когда супруг отправлялся за ними, и в такие моменты готова была все их ненавидеть за этот риск.
- Мой супруг коллекционирует артефакты, можно сказать, это семейное дело, начатое одним из его предков. - И после краткой паузы спросила как бы к слову: - А что насчёт вашей семьи, синьора? - Каков род занятий её семьи? Нарцисса сделала мысленную пометку - узнать больше о роде Кавальканти. Она отлично знала чистокровные семьи Магической Британии, не только "Священных 28", генеалогию которых когда-то учила чуть не наизусть, однако не все иностранные фамилии были так же хорошо известны. Для неё беседы подобные с танцами схожи были, где партнёры роли знают и фигуры, но лишь этого мало: от умения чувствовать и угадывать другого человека зависит красота танца и удовольствие, от него полученное. Но собеседница намёки легко улавливает, сама в том же духе отвечает, и разговор удовольствие доставляет. Пожалуй, она не ошибётся, если скажет, что у них есть все шансы подружиться. Насколько то возможно в их среде, ибо близких друзей у Нарциссы было не так чтобы много.

НЕЖНО ЛЮБИМАЯ ЦЕЛИТЕЛЬНИЦА

---

Miriam Strout  |  Мириам Страут
"Я буду молиться за тебя, милая, Ты будешь думать, что просто везет."
 
магглорожденная, ок. 29 лет, целительница | Jenna Coleman или Keira Knightley

---

ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

Она умела его смешить. Среди сотен других ее достоинств и особенностей. Милых и забавных, и тех, от которых порой он в шутку выл и бился лбом об стол...Она умела его смешить. Как бы не было у него погано на душе. И это станет едва ли не единственным, что сможет он выдавить из себя, чтобы объяснить кому-то...Потому что остальное все уж точно не для них.

Мириам Страут. Его ангел, посланный с небес на эту землю, чтобы не дать ему зачахнуть от тоски и уныния в этой обители недугов и склянок с зельями. Удивительная эта девчонка появилась в госпитале в начале семидесятых. Юная ведьмочка тогда только решила стать целительницей. Сметвик же уже окончил стажировку. Был юн, нахален, самонадеян и неотразим в своем мальчишеском бунтарстве.
Они почти сразу поладили. Не поладить с Мириам совершенно невозможно. И пусть со Сметвиком они, казалось бы, сошлись на почве схожести темпераментов, но с тем же успехом Страут покоряла и самых непробиваемых больничных персонажей, что царапали носами потолки коридоров старого госпиталя. Это был необъяснимый феномен. Эффект Мириам Страут.
Таких людей, как Мириам, мало. А может и вовсе, больше нет. Таких искренних, настоящих и очень родных, словно ты знаешь их целую вечность. Рядом с ними всегда тепло и тебе невольно кажется, что у таких людей всегда все будет хорошо. Иначе просто и быть не может. И когда это оказывается не так, ты готов свернуть горы, чтобы все исправить. Даже если это невозможно. Всем твоим самым разумным доводам суждено осыпаться пылью, когда эти глаза наполняются слезами. Сегодня и всегда отныне.

Она не была похожа на тех девушек, которые обычно ему нравились. Он все больше волочился за длинноногими, волоокими медсестрами, что кокетливо хлопали длинными ресницами. Он красиво ухаживал за ними, включая на полную все свое обаяние, и рассыпался в комплиментах. С ней же он был мил и приветлив, как с какой-нибудь младшей кузиной, но это все было не то.
В ней не было той взрослой, женской грации, она скорее подкупала каким-то своим, еще подростковым очарованием. Но и в них, тех чьи волосы строго зафиксированными идеальными волнами струились по плечам, не было того, что было у Мириам. Что-то в ней восхищало его куда больше, нежели их умудренная жизнью стать и ленивая красота. Тогда он еще не был в нее влюблен. Не был даже очарован, как обычно бывал. Но она становилась ему все более интересной.
Он любил наблюдать за ней. В ее возрасте быть бы ей легкомысленной и влюбленной в эту чертову жизнь без памяти. Но она была личностью куда сложнее.
При всей своей разговорчивости, она надежно хранила свои тайны. Трогательное и добрейшее создание, она была одинока, но в этом одиночестве научилась жить. Научилась ни на кого не полагаться. И дала себе обещание никогда не оглядываться назад. Столь загадочные, прекрасные создания не вырастают из доморощенных принцесс. Не из тех, что произрастают в тепличных условиях под неусыпной опекой родителей. Нет, такие как Мириам вырастают Вопреки. Вопреки чужим планам и любым проискам. Немного обрастают попутно шипами, но стоят тысячи миловидных и постановочно трогательных в своей вымуштрованной застенчивости цветочков, которых обучили складываться в книксен и опускать глазки в нужный момент. Такие как Мириам великолепны в своей решительности и броне. И оттого, когда, сбросив шипы и открывая душу, будь это всего лишь трепом во время ночного дежурства, они протягивают тебе себя на открытой ладони, это стоит всего, что с тобой когда-либо приключалось...

Они со Сметвиком были одинаково неуклюжи в своих попытках быть независимыми от своего прошлого и друг друга.
Он восхищался ей. Остроумной, обаятельной, мудрой и какой-то по-особому доброй. Без этой плещущей через край любви к любому ближнему, случайно оказавшемуся на расстоянии метра. Потрясающей собеседницей и к тому времени уже своей близкой подругой. Чудесной молодой женщиной, наконец.
Он любил наблюдать за ней, смешить ее и сподвигать на глупости, которые, стоит отдать ей должное, она с небольшой порцией формальных возмущений, всегда мгновенно поддерживала. Он любил ее смех и привычку в лицах передразнивать тех, о ком она бралась что-то рассказывать, когда он хохотал до слез. Любил линию ее плеч, горячие руки и ямочки на щеках. И приходил в совершенно детский восторг, когда она делала какие-то милые глупости, которые не принято делать в обществе и не боялась косых взглядов.
Они никогда не ссорились. Только ругались. Почти в шутку. Больше спорили и препирались из-за какой-нибудь ерунды. Или чего-то куда более весомого, что они нарочно превращали в ерунду. Это была часть какой-то исключительно Их игры. Он мог в конце рабочего дня отыскав ее в одной из палат, болтающую с пациентами, бесцеремонно прервать ее беседу. Он ставил ей диагноз: "Острая форма трудоголизма", и несмотря на все протесты, взваливал ее на плечо захватом пожарника, чтобы опустить лишь на лестнице, где она обрушивалась на него колючими своими кулачками и тирадой о том, как это было невежливо. Она любила передразнивать его и греть ледяные свои после улицы руки, запуская их под его джемпер, пока он с литературной руганью извивался в наивной попытке спастись от обжигающих холодом прикосновений.

Гиппократ никогда не был застенчивым. Он скорее был слишком незастенчивым. И дело тут было вовсе не в нерешительности. В своей затянувшейся беспечной юности он не к добру овладел в совершенстве мастерством отпускать близких ему людей. Отпускать быстро привыкаешь. Особенно тех, за кого следовало бы хвататься изо всех сил.
И он снова и снова отпускал Мириам. Так и не решаясь вступить в эту реку во второй раз. Он был убежден, Мириам нужен какой-то хороший и славный парень. И сам же заочно отчаянно его возненавидел задолго до того, как таковой появился на горизонте.
Он упрямился и протестовал всем своим существом, не один месяц ловко уворачиваясь от всех разговоров доброжелателей. И видел ее лицо вместо черно-белых строчек своих книг. С ней сравнивал каждую ведьму, встретившуюся ему случайно, и все они ей уступали. Высокие, статные, те, что заставляют мужчин терять остатки разума, бледнели и сливались с серым этим городом.
Очень долго, уже разбитый однажды, он боялся даже себе признаться в собственной влюбленности в Мириам. Но от одной мысли о ней всякий раз расплывался в теплой улыбке. И тогда она призналась первой.

«И ещё вам пора в третий раз в дурдом, если вы ещё не заметили, что я люблю вас..» ©
Гиппократ давно избегал серьезных отношений. Только если в юности это было похоже на какой-нибудь спешный вальс, еще не лишенный грации. Теперь же Сметвик больше походил на боксера, который уворачивается от ударов, словно одно даже легкое прикосновение может стоить ему жизни. Всякий раз, когда его романы грозили перерасти во что-то серьезное, у него обострялись клаустрофобия и кессонная болезнь разом. Он шутил про «тяжелейшую аллергию на матримониальные отношения». Заверял, что твердо намерен никогда не жениться, а купленное однажды кольцо давным-давно сдал в ломбард, вместе с совестью, трезвостью и остатками здравого смысла.

- Сама эта система оценки людей по универсальным шаблонам их пригодности в быту унизительна! Жена-кухарка, жена-друг, мама, выгодное приобретение...Ровно то же и с мужчинами! Один умеет приколотить полочку в ванной, другой банкир, а у третьего зеленые глаза, которые подходят к новым туфелькам. Я упраздняю эту систему и, вообще, брак! - в запале своей несерьезной бравады он увлекается и повышает голос.
- Твои глаза, кстати, недурственно сочетаются с моими туфельками! – улыбается Страут.
- Я завещаю тебе их после того, как умру в гордом одиночестве. К старости я стану совсем несносен. Пока мои сверстники будут кормить в парке уток в прудах, я буду сидеть на другой скамейке и задирать молодым девчонкам юбки сквозняками из моей волшебной палочки.
Он салютует ей бокалом и хоть прикладываясь к вину заставляет себя замолчать. Словесное недержание его этой ночью приобретает какие-то совсем неприличные масштабы. И завтра, вероятно, осознав все на трезвую голову, он будет с этой же головы рвать волосы. Но он растаял в ее компании и стек в собственный бокал.
Они «отмечали» расставание Мириам с последним ее увлечением. Рыжеволосым аврором, косой сажени в плечах, добродушным и восторженным, словно щенок золотистого ретривера. В мимолетные их встречи, когда Сметвику доводилось перекинуться с ним парой фраз, Гиппократ со своим джентльменским набором из сарказма и черного юморка всякий раз ощущал себя рядом с этой англеоподобной сущностью хтонической тварью из преисподней с чешуйчатыми крыльями.

Целители не терпят слова "врач". Для них это синоним безумца с ножом, не способного исцелять и от беспомощности своей принимающегося резать людей, подобно средневековым врачевателям, увлекавшимся кровопусканиями. Ты часто называешь себя врачом. Но ты, Страут, Целительница куда больше, чем все мы. И не потому, что так написано в твоей трудовой. Пиши администрация госпиталя в этих бумажках правду, добрую половину документов не стоило бы детям показывать. Пока мы латаем раны и недуги, ты не забываешь побеспокоиться еще и о том, кто остается за чертой видимых повреждений. Временами я сам такой же, и сейчас мне кажется, я научился этому у тебя.
И ты спасла Меня. Знаешь, за всей этой бравадой: флиртом с сестрами, бесконечными непродолжительными романами и всеми безумными моими авантюрами, прячется самый обыкновенный трус. Он не так много раз по-настоящему влюблялся. Но всякий раз все это заканчивалось грандиозным его поражением. И этого оказалось достаточно для того, чтобы он совсем стал избегать этой затеи.
Тебя полюбит другой. Тебя нельзя не полюбить. Твой смех, твои глаза. Ты одна в целом свете умеешь Так улыбаться одними глазами. Я первым запру в одной из дальних палат для душевнобольных того, кого не покорит Мириам Страут. Удивительная и непостижимая. Одна на весь этот наш мирок. И совершенно безумна, если при всем этом тебе понадобился я.
Я не верю в то, что для каждого на этой планете есть только одна половинка, но уверен, что существует какая-то статистика, подтверждающая мои мысли. Согласно этой теории, у каждого мужчины есть женщина, лучше которой ему не найти. Им не обязательно быть вместе для этого. Не факт, что он ее достоин, а возможно, он вовсе не смог ее добиться, но у каждого есть та, с которой он сравнивает остальных и которую не в силах забыть. У каждого должна быть своя Мириам Страут.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

"А ты возьми его под крыло, Птица. Не то считай пропал твой рыцарь."
Все что известно о Мириам канону: в 90-х она занималась "долгосрочными" тяжелыми пациентами, с небывалым терпением и трогательной заботой, находя подход к каждому.
Еще была странная история с дьявольскими силками в горшочке, но с ней мы будем разбираться позже)

Мириам и Гиппократ - та самая парочка лучших друзей, о взаимной влюбленности которых очень давно понимают все вокруг, кроме них самих. Вернее, они были такой парочкой лет пять-семь назад. С тех пор, полагаю, успели в полной мере все осознать, еще больше преисполниться светлым и прекрасным чувством…и, не сговариваясь, твердо решили, что должны быть исключительно друзьями.
Эта история длится очень давно, и мне представлялось, что они успели побывать в самых разных состояниях. Долго отрицали свои чувства, боялись разрушить дружбу, пускались в отношения с другими людьми…возможно, пытались встречаться. Отталкивали друг друга и снова притягивались. Ревновали, злились, но всякий раз в самые трудные времена шли неизменно друг к другу за утешением.

У этой истории открытый финал. Я не знаю, нужен ли им хеппиенд, или некой продолжительности роман и болезненное расставание рано или поздно. Или может быть, третье лицо, с которым Мириам найдет свое истинное счастье, а я получу ценный жизненный урок. Я бы предложил, чтобы, пройдя весь этот путь, герои сами приняли какое-то решение. Давайте придумывать и писать это вместе!
Я лично вас готов хоть со свадьбы вашей выкрасть в последний момент, вовремя осознав, каким был идиотом и какую девушку чуть не потерял! Была бы на то ваша готовность подобное играть)
Так или иначе, Гиппократ давно безнадежно влюбился и пропал. Но запросто мог рассудить, что он не особо хорош для серьезных и долгих отношений. Он в последние годы утвердился в мысли, что кроме целительства, в целом уже давно мало для чего в этой жизни пригоден, и словно АнтиМидас, только портит все к чему прикасается. А Мириам нужен какой-то хороший и славный парень. Он пожелал ей его и сам же заочно отчаянно его возненавидел.
Готов быть тайным обожателем, верным вашим рыцарем, лучшим другом, преисполненным житейской мудрости старшим коллегой с нужной долей бытового медицинского цинизма, жилеткой и всем, кем еще только пожелаете. Готов быть бит вашими ухажерами за то, что такого засранца любит такая женщина, а я не ценю. На все готов, только приходите!)

На самом деле, на вас уже есть одна заявка от Андромеды (на нее в свое время приманился я), но на правах влюбленного я решил представить еще и свой взгляд)
В процессе написания я немного разошелся с мисс Тонкс в показаниях, но я, признаться, в этом не вижу большой проблемы. Я убежден, что заявки нужны, чтобы вдохновлять идеями, а не диктовать условия. Поэтому если эта история вам откликается, вы можете сделать Мириам своей. Наделить ее любыми качествами, которые сочтете уместными, написать ей любую другую историю. Происхождение мне так же совершенно не критично.
Внешности также две, потому что ее образ в моем сознании варьируется в диапазоне от очаровательной, гиперактивной и этакой неунывающей «Лу Кларк» - Джены Колман в этом случае (Клара, моя Клара!) до тонкой, чувственной и едва уловимо печальной Киры Найтли (вроде Сесилии из «Искупления»). И, конечно, вы можете предложить кого-то своего. Пусть Мириам станет полностью Вашей)

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

Я аки Истина всегда где-то рядом) Проявляйтесь в гостевой и придумаем, как еще списаться, если будет нужно)

---

Пример поста одного влюбленного оборотня

И улыбка горло дерет и хочется завыть.
Ты ведь знала все наперед. Мне стало можно пить.
Хочешь быть красивой сейчас. И осенью в очках.
Это капли в крышку стучат...Придется жить, а как?
И дальше будут строить, видишь, план...
И город будет совсем сад. И как часы идут мои дела.
Стрелками назад.

Люди вешают друг на друга ярлыки и сами увешаны ими так, что уже ничего не видят. Однажды я сорвал их с себя. Все те, что навешали на меня за долгие семнадцать лет. Разом. С кожей. Но я лишь освободил место для новых.
Я убедился в том, что свобода – миф. Сказочка для восторженных максималистов. Одновременно их Божество и демон-искуситель, подстрекающий бросаться в авантюры и саму преисподнюю. Свободы не существует. Покуда ты живешь среди других людей, будь добр, вести себя так, как того от тебя ждут. Пусть в ничтожных мелочах, но никто не свободен.
Он отступает на пару шагов, убедившись, что она пришла в себя, чтобы попытаться повторить ее подвиг. Его душит больничный, едкий дух, которого здесь уже нет. Но он есть в его голове. Забирается под кожу, пропитывает ненавистным запахом одежду. И следующие секунд десять Кэттермоул больше напоминает восставшего из могилы мертвеца, нежели благородного спасителя юных впечатлительных особ.
- Это не розы, это…неважно – глухо пытается поддержать он беседу и умудряется даже выдать кривенькую улыбку, чтобы придать беспечности своему тону.
Хорош рыцарь! Едва начал оказывать первую помощь и сам готов рухнуть без чувств. Он встречается с ней взглядом и забывает о душной палате, серовато-белом потолке и натужных улыбках, которые, словно розгами, рассекали кожу, оставляя новые раны. Ты бы знала, что сказать, верно?! Ты всегда знала…
Он разглядывает ее, позабыв все приличия. Впервые за вечер, не короткими брошенными «случайно» взглядами, а пристально. Жадно вглядываясь в каждую мелочь, отчаянно запоминая каждый изгиб. Он взял бы свои слова про красные волосы, «которые нравились ему больше» назад. Она прекрасна.
Из груди его невольно вырывается смех, когда она поминает издевательства над котом. Короткий, но почти восторженный смешок. После которого он совершенно неведомым чудом умудряется произнести про себя, а не вслух: Люблю тебя..!
Он не скрывает своего восторженного взора. И это провал, Декстер Кэттермоул! Поражение на всех фронтах. Ты проиграл самому себе, парень. Выстроил за девять лет высоченную стену и теперь, присыпанный ее пылью, стоишь среди ее обломков. Глупо же, вероятно, ты выглядишь… Но глупее будет твое выражение лица, когда закончится этот вечер. Вспомни! Не то, как счастлив был рядом с девочкой в армейских ботинках. Вспомни, как пробовал на вкус стены вашего подвала. Как пытался прогрызть себе ход. Сожрать родной, отчий дом вместе со всеми его обитателями. Вспомни и беги в лес, Чудовище, покуда не опали все лепестки.
- Обращайся, - улыбается он. И восторженный взор его заметно меркнет. От упоминание колдомедицины его и вовсе передергивает, но он усмехается почти естественно и искренне: - Мне никогда не шли их аляповатые халаты.
- Ну хорошо, - вздыхает Хейли. – Вечер начался не лучшим образом, поэтому давай так – ничего раньше не было.
Не лучшим образом, разумеется! – усмехается он. И тут же его усмешка нелепо каменеет.
А Чего Ты Ждал..?
- Как пожелаешь. – внезапно легко соглашается он, сбрасывая нахлынувшее минутой ранее наваждение. И улыбка становится шире. В иступленной, притворной жизнерадостности, в бутафорском веселье. Он почти верит в них сам. И улыбается словно умалишенный, когда в грудной клетке разрывается что-то с оглушающим взрывом. Разлетается сотнями осколков, вонзающихся во все, до чего только могут достать.   
Все, как и было задумано! Верно, Умник?! Все, как ты хотел! - почти вопит кто-то в его голове.
Он слабо усмехается и оглядывается. Он стоит в самом центре слабо высвеченного островка веранды, словно на сцене. Впору раскланяться под громом оваций! Не переставая усмехаться своим мыслям, он отходит еще дальше. Вновь запрыгивает на перила, точно напротив Хейли и вновь устремляет на нее свой взгляд. 
<...>
Чтобы перестать на нее таращится хоть на мгновение, он принимается изучать цветы за своей спиной, обернувшись через плечо. Те самые не_розы, которые кто-то там холит.
- А кто говорил, что они приняли это спокойно?! – улыбается он, не поворачиваясь, словно озорной мальчишка, который гордится удачной своей шалостью. В то время, как все, наконец, повзрослели, умницу и отличник Декстер Кэттермоул обратился во вздорного, непокорного отпрыска. Запоздало и несвоевременно. Но дышится легче. И он смеется.
- Серьезно! Я скучал по вот этому «Декстера в Министры!»…Вкратце: Они это пережили.
По-разному. Она душила меня в своих "утешающих" объятьях первые недели две. Неуклюже гладила по голове, жалея "ее несчастного мальчика", роняя мне на макушку скупые слезинки.
Он же носил невидимый траур по парню с его фотографий, выставленных для публичной гордости. Не заговаривал со мной и не мог заставить себя подать мне руки. Мои родители всегда лучше других умели помогать своим детям почувствовать себя еще большим ничтожеством, чем они себя таковыми считали самостоятельно.
Самое же смешное, я внезапно понял, что стал бы прокаженным при еще десятке раскладов. Если бы не окончил школу на Превосходно, не выбрал бы работу, которой от меня ожидали. Стоило мне нарушить их план, и мой отец справлял бы по мне тот же траур. Возможно, чуть более гневно. Ликантропия была унизительным недугом, но благородной причиной, снимавшей с меня ответственность. И он захлебывался своей беспомощностью. Будь я легкомысленным идиотом, спустившим свои "таланты" в унитаз, он мог бы обрушиться на меня своим праведным гневом, но я был "несчастным мальчиком". За моей спиной была заламывающая руки мать, утирающая горькие слезы, и еще двое его детей, которые в этот ужасный в его жизни период, приняли не его сторону. Я же, оценив все, превратился в ехидного поганца, который лишь провоцировал его. За ужином и за воскресным обедом. Я обжился в его кабинете, каждый вечер с нескрываемым удовольствием уступая ему место в Его кресле, в которое, пересилив себя, он опускался после меня. И в его стиснутых зубах и гробовом молчании за столом было больше правды, чем во всем елее, которым он лакировал меня чертову тучу лет до того.
Я много узнал тогда. О себе и о своей семье. О моих друзьях. Я узнал, Волчонок, что меня тошнит от людской жалости пожалуй еще больше, чем от запаха лекарств. Я внезапно осознал, что не было никогда того Декстера, которого в шутку пророчили в новые Министры. Не существовало отличника и старосты, иначе он не канул бы в небытие под весом обстоятельств. Но здесь и сейчас, даже когда "ничего раньше не было", - усмехается он и вновь встречается с ней взглядом, - я чувствую, что жив. И рад осознать, что я существовал на этом свете с Тобой.

- А ты кажется,  счастлив, что все с родителями так обошлось…  Девчонка с красными волосами оценила бы весь комизм…
- Комизм - соглашается он с налетом философских раздумий в голосе, - Какое удачное слово.
Я бы поднял за него бокал, но мои руки пусты. Руки, голова, тело. Сколько мы здесь, минут двадцать?! Стоит записать в какой-нибудь смехотворный дневник наблюдений, что двадцать минут напускной беззаботности выпотрошили из меня последнее вервольфово нутро. Набейте соломой и сделайте чучело, я когда-то должен был стать важной шишкой, возможно за меня удастся выручить чуточку больше, чем обычно.
Он повторил бы нестройным эхом, с той же бутафорской уверенностью в голосе и второе слово, что относилось к нему. Только вот не произносил его, кажется, никогда. И словно, впервые услышанное, чужеродное, оно не прозвучит правильно. Он непременно произнесет его с каким-нибудь неведомым и ужасным акцентом, перепутает буквы, ударения и потеряет последние крохи выдуманной честности. А вот она, напротив, так бесхитростно права, что где-то невообразимо глубоко это даже внезапно задевает его.
Он заслужил. Всей хлесткой правды, ироничных ноток в ее голосе, вызова в ее горящих глазах. Заработал самым честным образом ее холодности. Самой сомнительной и жуткой своей награды.
И в какой-то такой беспомощной и детской своей обиде они вновь обращаются в тех, прошлых себя. Мифических, юных созданий, вероятнее всего и не существовавших вовсе. Не обраставших никогда грубой, уродливой чешуей новых, «взрослых» неудач и открытий. Сохранивших где-то под бледной кожей на саднящем срезе шестнадцать самых удачных своих годовых колец.

Из них двоих Хейли всегда была лучше. Дексу для того, чтобы поступить правильно требовался ряд рассуждений, и чаще всего они происходили гораздо позже, когда уже был совершен неверный выбор. Она же просто знала, как правильно. Будучи добрее и мудрее, чем десять таких «умников», как он. Но решение в тот последний раз принимал Декстер. Единственно верное решение. Потому что, если однажды он усомнится в этом, все было зря. Потому что очевидно напрасно он уверен в безгрешности своего Волка. Волк внутри него убивал. Всего двоих и горстку чаяний одного волшебного семейства, горели бы последние синим пламенем. Двоих, вот кто был важнее всего. Двое юных влюбленных, и лишь этому нет прощения.
Эта ситуация еще кажется тебе комичной? Когда-нибудь, впав в маразм и старческую сентиментальность, я сделаю ее еще лучше, сознавшись тебе неподалеку от смертного одра во всей этой истории для очистки собственной совести. Вот уж когда мы посмеемся над ней, как никогда прежде!
Они молчат слишком долго. Чем не удачный момент, чтобы вежливо распрощаться и покинуть этот безумный вечер, спасаясь постыдным бегством. Чувство стыда не способно убить, он проверял. Но, кажется, сил на прощания, путанные извинения и уход тоже не осталось. В нем не осталось ничего. На сегодня, на ближайшую неделю и следующие полгода. Он повторил бы сейчас ее шутку с перилами и розарием, но предпочел бы там перезимовать до лучших времен, если таковые существуют в природе.
За все эти годы он стал превосходным лжецом, но рядом с Ней от напускной этой истерики, скомканной наспех из спокойствия и невозмутимого благодушия, ему тошно еще больше, чем от духа врачебных заклятий.
- Это безумие, - признается он тихо, глядя ей в глаза, спасая чахлые остатки правды. И не в силах больше жонглировать козырями из рукавов под бойкий цирковой аккомпанемент, становится в миг будничным и невзрачным. Тенью даже не успешного владельца книжной лавки, а малолетнего Декстера Кэттермоула, которому кроме значка старосты на груди, отличных оценок и хорошо подвешенного языка нечего предъявить миру, чтобы доказать свою уникальность. Мир не особо заинтересован в таких, как он. Им нечего предложить миру, кроме нарядной бутафории. За нею же чаще всего нет ничего стоящего. Уж точно ничего, что стоило бы любить. Спросить бы у Хейли когда-нибудь, что рассмотрела в том павлине она.
- …Довольно. – приободряется он, - В завершение этого восхитительного вечера я отчаянно желаю напиться и решительно отправляюсь грабить местные погреба.
Он спрыгивает с перил и становится меньше, нежели был прежде, чем туда забирался. Красноречие, кажется, однажды сдохнет последним в его потрепанном организме.
- Буду рад предложить Биографу добавить еще пару занимательных пунктов в ее резюме. Ограбим нашего щедрого работодателя!
Его предложение стоило бы сопроводить, хоть сколько-нибудь в этой ситуации эффектным, приглашающим жестом и предложением руки леди, но он почти уверен, что прикосновения Хейли Финч оставят ожоги, словно проклятое серебро в полнолуние. Если не обратят его в камень. Даже не в гранитное изваяние, а в смешного размера, щербатый кусок гравия. Кто знает, быть может, камень из него вышел бы лучше, чем человек?!
Он пройдет мимо нее, избегая ее взгляда. Откроет для нее дверь, не дожидаясь согласия или протестов, и останется там ждать ее решения, изучая не то собственные ботинки, не то медную ручку в собственных бледных пальцах.

МУЖ, С КОТОРЫМ ВСЕ СЛОЖНО

---

François Delacour  |  Франсуа Делакур
Знаешь, я не могу вспомнить последний раз, когда мы целовались... Потому что ты никогда не думаешь, что последний раз это последний раз... Ты думаешь, что будут еще. Ты думаешь, у тебя есть вечность, но это не так.

чистокровный/полукровный, 33 года, владелец винного дела |François Arnaud

---

ПОДРОБНОСТИ

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

[indent]Франсуа мечтал. Много мечтал. И уж точно не планировал становиться заменой своего отца. Он много знал о виноделии с самого детства, но в Шармбатоне планировал совсем другое: путешествовать, исследовать, служить в Аврорате, научиться играть на гитаре, поцеловать русалку. И так можно перечислять бесконечно - в его списке дел было все, что угодно, кроме того, кем пришлось стать.
[indent]Когда Шармбатон закончился, должна была начаться взрослая жизнь. Отец обещал лишить Франсуа финансового обеспечения, но ничуть не испугал сына этим. Чмокнув мать на прощание, младший Делакур сбежал исследовать мир, пробегав по нему около двух лет, перебиваясь заработками от возможности к возможности. А когда вернулся во Францию, не спешил здороваться с родителями, сняв квартиру с друзьями в магическом квартале, снова зарабатывая чем придется - да-да, натурщиком Франсуа тоже поработал. В тот период судьба, не то издеваясь, не то решив, что это лучшая ее идея, свела его с Аполлин Леруа. Он был очарован, хотя Аполлин честно предупредила, что она наполовину вейла, ее дар таит опасность, искажающую чувства. Но Франсуа был уверен, что это любовь, самая настоящая. Так и потянулось время встреч, ночей, шуток, отговорок - Франсуа звал Аполлин замуж, Аполлин говорила, что сведет его с ума, он не верил, и снова разговоры повторялись.
[indent]А потом заболел отец. И тогда все изменилось. Делакур вернулся к родителям, у постели отца дал обещание заняться винным делом, которое передавать было больше некому. Франсуа ненавидел самого себя за то, что предает свои мечты, чувствовал, как в душе что-то рвется, когда он состригает длину волос, надевает деловой костюм, принимает дела, перестает отвечать на письма друзей, не появляется в любимом баре. Он отказался от всего, что было у него в той жизни, чтобы не огорчать отца. Вычеркнул он в тот момент из связей и Аполлин, позволив матери подбирать среди знакомых для себя невесту. Но когда умер отец, Аполлин пришла на похороны. И там, у фамильного склепа, среди мраморных ангелов, Франсуа сделал последнюю попытку удержать фею в своей жизни и получил согласие.
[indent]Поначалу все выглядело прекрасно. Но постепенно Франсуа начинал ловить себя на неоправданной злости и сжигающей все вокруг ревности, замечая, как Аполлин посмотрела на другого мужчину, как коснулась его, как улыбнулась. Она прощала ему все ссоры, словно понимая, что Франсуа живет совсем не ту жизнь, какую хочет. Жизнь становилась то лучше, то хуже, Делакур оказался весьма хватким бизнесменом, достигая успехов в деле, но это все было лишь мимолетной радостью. Не стало лучше даже тогда, когда родилась Флер, теперь к ревности по отношению к другим мужчинам прибавилась ревность к собственной дочери.
[indent]Франсуа понимал, что это ненормально. Понимала это и Аполлин. Но когда она заикалась о том, что им следует побыть вдали друг от друга, Франсуа злился еще больше. Почему его любовь превращается в яд рядом с любимой женщиной? В том, что он искренне ее любит, сомневаться не хотелось.
[indent]Апогей был достигнут, Аполлин решительно собралась в командировку в Лондон, Франсуа зло заявил, что она может вернуться туда, где ее не будут ждать, лишившись и мужа, и дочери. Она плакала, горько, но тогда он не мог и не хотел смягчать свои слова - когда же спустя несколько недель после душевной боли пришло странное успокоение, Франсуа с тоской признал, что Аполлин опасна для него, в этом она всегда была права.
[indent]Жизнь покатилась по накатанной. Мать Франсуа решила, что сыну и внучке нужна жена и мать почти сразу же после отъезда Аполлин, но Делакур привык игнорировать подобные разговоры. Он не читал статьи жены, не спрашивал у тестя новостей об Аполлин, не вскрывал письма, которые та писала Флер, передавая их няне для чтения вслух. Но когда партнер предложил открыть представительство фирмы в Британии, Франсуа, не раздумывая, вызвался разведать обстановку на Туманном Альбионе.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

[indent]Эта история не имеет предрешенного конца. Встреча в Британии, к которой Франсуа может уже даже знать о том, что у его жены был короткий любовный роман с британцем, явно не будет полна радости. Но как все обернется можем определить только мы. Что наиграем - все наше. Может, Франсуа научится контролировать свои чувства, может, найдем иной способ, а может и нет. Все в наших руках.
[indent]Аполлин нпс-персонаж, но это никак не сказывается на моей игре, так что не стесняйтесь, приходите, забирайте, делайте так же неписем, в общем, как удобно.

СПОСОБ СВЯЗИ С АВТОРОМ

Начнем с гостевой.

---

Пример поста

[indent]После истории с единорогами прошло больше месяца, вообще-то даже полтора месяца, а Аполлин все еще добивалась понимания, почему глава департамента магических происшествий и катастроф отсутствовал на месте. Женское упрямство полно чудес, журналистское - еще больше. Аполлин с достойным похвалы терпением отказалась на время от подкопа под Каркарова, решив копать под британское Министерство. Конечно, это не очень разумным выглядело, ведь ее могли в случае громкой удачи попросить покинуть Лондон, что ж, раз так, значит, вернется домой к дочери. А пока у нее было время и были возможности напечатать обличающую мистера Нотта статью в непрофессионализме. На кой дракл это было надо Делакур, она сказать не могла. Наверное, болевшее сердце требовало отвлечений, роман с красивым англичанином закончился быстро, влюбиться белокурая дева успела, но прекрасно понимала, что это может ни к чему не вести. И с легкостью, присущей ей, сокрыла все чувства внутри, продолжая блистать и улыбаться, доказывая обманное мнение, что вейлы, даже половинчатые, как красивые бабочки - порхают, а глубоких чувств не испытывают.
[indent]На пути к нужной информации все это время стояла хрупкая фигура секретаря департамента, не дававшая доступа к телу мистера Нотта, да и к самой себе тоже. Отшивала только так, чем начинала сердить француженка. Аполлин до оскорбления и раздражения не опускалась, но в какой-то момент решила, что пора поговорить с мадемуазель Одли вне стен Министерства, возможно, там она будет сговорчивой. Мало ли, стены кабинета могли делать из незнакомой по сути женщину того еще сухаря.
[indent]Благо, чистокровные семьи, особенно состоятельные, были наперечет, и установить адрес обитания Генриетты Одли не составило труда для Аполлин. Августовский день пах преддверием осени, солнце было уже неярким, а небо голубело над самой головой, пространное чувство свободы и смерти странным образом сплетается в желудке. Аполлин подставляет лицо этому дню, нащупывает в кармане своего плаща артефакт одноразового действия - вырубит все защитные заклинания ровно на две минуты, чтобы толкнуть дверь и войти в дом. Но сначала она, конечно, постучит, в надежде, что Генриетта Одли не будет прятаться от нее. Впрочем, надежда была слабой, новорожденной и в чем-то даже бесполезной, а вторгаться в чужие жизни с истинным шармом Аполлин умела, как никто другой.
[indent]Очарование английских пригородов и деревень поразительно, хотя на деле мало чем они отличались от французских. Но лавандовые поля Прованса ничем не напоминали отозревшие свое фруктовые сады и бесконечность хвойных ароматов, которых тут хватает. Делакур, не знавшая, куда аппарировать, не имевшая при себе порт-ключа или приглашения, воспользовалась Ночным рыцарем, поездка была быстрой и полной впечатлений, без которых можно было бы обойтись. И теперь шествует по узким улочкам туда, где проживает Генриетта Одли - путь к ней пересекают мальчишки с мячом, доигрывающие последние дни каникулы, превращая их в праздник накануне начала учебного года. Аполлин со смехом чуть подскакивает и останавливает выставленной ногой мяч, не давая ему укатится в сторону речушки; размахивается и легко бьет по нему, отправляя обратно к мальчишкам. Из соседней пекарни аромат свежей выпечки так и манит задержаться, но у француженки нет фунтов, только галлеоны, и хотя есть способы не остаться без десерта, женщина откладывает это на потом - после разговора с мисс Одли.
[indent]Предсказуемо, ей не открывают, словно не слышат. Может и так, старый дверной молоток изжил себя, но маги так консервативны, от этого не избавиться. Аполлин так и не убедила Франсуа в необходимости поддаться прогрессу, и только когда маленькая Флер простудилась, как и любой ребенок склонный к этому в малом возрасте, муж пошел навстречу, поддавшись некоторым ухищрениям.
[indent]Артефакт срабатывает легким прикосновением руки. Аполлин медлит, опасаясь отдачи, ведь он мог оказаться бракованным, как и все, купленное в самых неподходящих местах. Но ей везет сегодня, журналистка беспрепятственно переступает порог чужого дома, осматривается, выжидая появления хоть кого-то. Домовик не обманывает надежд. Аполлин напрягается, опасаясь того, что слуга во имя хозяина пойдет на принудительное изгнание непрошенной гостьи, но тот лишь кивает, приглашая следовать за собой.
[indent]Как интересно.
[indent]Такого Делакур уж точно не ждала.
[indent]Домовик ведет ее не в гостиную, а в сад, где в окружении идеальной работы садовника восседает сама мисс Одли. Выглядит она правда достаточно грустно, кажется, сменила цвет волос, запавшие глаза и чувство полной тоски, исходящие от женщины, пока вызывают лишь озадаченность.
[indent]- Мисс Одли, я Аполлин Делакур, вы меня должны помнить, - несмотря на наглость, француженка не садится без приглашения. Но не удерживается от прямолинейного вопроса: - У вас кто-то умер?