Селеста сидела в своем кабинете, хмуро поглядывая на огромные дождевые капли барабанящие по подоконнику по ту сторону окна. Она не любила дожди. Они мешали охоте, заглушая звуки и запахи, они сбивали с толку, скрывали приближение врага и просто вызывали мигрени у девушки обладающей слишком острым кошачьим слухом. Сделав еще один глоток крепчайшего черного кофе она демонстративно зевнула пустому помещению. Чертов напиток не помогал вообще ничем. Стоило посмотреть на чертежи и документы у нее под носом, как глаза начинали слипаться будто буквы на бумаге были сложены в усыпляющее заклинание.

А спать ей было никак нельзя. Ее сеть доверенных пташек, в качестве различных бедняков или посыльных мальчуганов, уже пару дней назад донесла, что в городе с опасным визитом развлекается какой-то немецкий генерал, знаменитый своим талантом буквально из-под земли вытаскивать всех и каждого из предателей. Сначала, она лишь прислушивалась, но когда насчитала уже третьего хорошо ей знакомого шпиона, попавшегося в лапы к этому офицеру, не на шутку осознала, что нужно как можно скорее заканчивать все свои дела в Дрездене и уезжать дальше. И ведь надо же было ему заявиться именно в тот момент, когда ее система доносчиков засветилась в городе. Многие, даже некоторые среди ее людей, возгордились этим. Но Селеста тут же их одернула. Хороший шпион тот, о котором ничего не знают, вовсе не тот, о котором трубит весь город. Да еще и в военное время.

Вместе с ней в этом двухэтажном доме было еще четверо мужчин. Трое из них были самыми настоящими немецкими офицерами, считавшими ее точно такой же преданной третьему рейху специалисткой. Время от времени она действительно выдавала им крупицы информации из штатов. И еще один молодой человек, чуть младше ее. Тут его звали Гансом, хотя приехал он вместе с ней из Америки и ее игры сразу на двух фронтах ему совсем не нравились. Но он был славным малым, поэтому Вега не пыталась его устранить или хотя бы убрать подальше от себя. Наоборот, он всегда крутился рядом как преданный пес, что уже не единожды спасло ему жизнь. Он ведь был просто человеком, а у нее была какая-никакая фора.

Вздохнув, Селеста поежилась не смотря на мирно потрескивающий под боком камин. Сырость. Дрезден был пока что целым и успешным городом, а немецкие войска оставались достаточно богатыми, но ей в этот раз с жильем не повезло. А вылезать на более высокие должности она не хотела, ибо привлекать внимание было чреватым для людей с такой подпольной деятельностью как у нее. Она услышала их почти сразу. Как будто внутренне развитое чутье шепнуло ей, что надвигается что-то совершенно неординарное и жутко опасное. Когда на первом этаже прогремели первые отголоски драки, а дверь в ее кабинет открылась впуская преданного сородича, Вега уже складывала в бронированный кейс одну часть бумаг, пока другая медленно, но уверенно догорала в огне.

- Fräulein Keller... – Ганс проскочил в комнату прикрывая за собой дверь. Увидев, что девушка уже собирается, он не стал лишний раз разговаривать, в страхе выдать их место пребывания.

Одного взгляда на лицо американца было достаточно чтобы Селеста поняла, что дело – дрянь. Они вместе повидали не мало передряг, и чтобы так сильно его напугать, к ним должен был пожаловать сам Сатана. Проследив за тем, как парень вооружился, она тоже засунула себе за пояс оставшийся пистолет. Затем, обойдя стол, пихнула Гансу в руку накрепко захлопнутый кейс с важными документами. Ей нужны были свободными обе руки, ведь она пойдет первой, а выйдет последней. Документы делали парня одновременно и самым важным для спасения и самой яркой мишенью. Вега была сильнее, быстрее и естественно, живучее, а значит, Ганс будет убегать, а она его прикрывать.

В самом начале их странствий, когда они только-только получили приказ и темной ночью переправились на немецкие земли, ее спутник еще пытался с ней спорить и противится ее решением. Но стоило ему пару раз увидеть ее преимущества, и он очень быстро изменил тактику своего поведения. Поэтому, когда она, скрыв свои волосы под фуражкой немецкого офицера, приоткрыла дверь и выглянула наружу, он молчал. Внизу все еще слышался шум и звучали голоса, но Вегу они устраивали. Ей нужно было слышать, где находится враг. Тихо открыв дверь настежь, она вытащила пистолет, и удерживая его нацеленным дулом в потолок, медленно и совершенно беззвучно направилась по коридору к лестнице, очень сильно сожалея, что выпрыгивать из окон мешало ограждение с железными прутьями.

Они с Гансом позволили налетчикам убивать своих же сородичей пустив их на пушечное мясо как отвлекающий маневр. На данный момент не нужно было даже обладать особо острым сверхъестественным слухом чтобы понимать в какой из комнат одни солдаты убивали других. Выстрели и крики, переполненные агонией свидетельствовали только об одном – каждого, кто попадался под руку, убивали на месте. Селеста совершенно не жалела ни одного из пойманных немцев, хотя они преданно ей служили. Они все были на войне и если спасти она могла только себя и своего сородича, она не станет рисковать их жизнями ради немцев, предававших свою же родину.

Так что не испытывая совершенно никаких угрызений совести, полностью сосредоточенная на передвижениях других обитателей дома, Вега, или как тут ее называли, фрейлейн Келлер, практически беззвучно сошла вниз по лестнице на первый этаж. Если ее поступь была мягкой и плавной, то под ногами Ганса доски скрипели так, что девушке казалось у нее шерсть на загривке дыбом встала, а ведь она даже не была в форме зверя. И все-таки они сделали это. Благополучно сошли вниз и естественно не став дожидаться пока хоть кто-то выскочит из комнат в широкие коридоры и начнет по ним палить, нырнули в боковой проход, который очень часто обзывали кармашком, а затем и на улицу.

Там она пустила своего спутника шагать впереди. Если в них начнут палить со спины, у нее было намного больше шансов пережить ранения и все равно убежать. Если быть еще более откровенной, девушка, которая на войне давно уже перестала боятся смерти, подумала и о том, что если Ганса пристрелят бегущим перед ней, она сможет подобрать кейс и бежать дальше не останавливаясь, а вот если позади, вернуться к телу, окруженному врагом было бы уже труднее. Не очень красиво, но ведь то чего военный не знает, ему и не навредит, правда?

Они прошли примерно половину заднего дворика (бежать пока что не решались поскольку в случае если дом окружили, в убегающих тут же начали бы стрелять, а так, немецкая форма могла служить для них щитом, сбивая с толку), когда Селеста поняла, что их догоняет кто-то сзади. Для этого ей не нужно было оборачиваться, тот, кто шел сзади даже не пытался скрывать своих шагов, даже наоборот, каблуки мужских ботинок стучали следом скорее назойливо и опасно, так ходят те, что хотят запугать. Продолжая свой путь через двор, шпионка прислушивалась, ожидая щелчка взведенного курка или самого выстрела в спину. Но нет, вместо этого шаги лишь ускорились. Видимо, их двоих убивать наповал не собирались. Может, им нужен кто-то для допроса, прежде чем все завершить. А если нету стрельбы, значит, драка. И в этом, обычному человеку с ягуаром не тягаться, поэтому, выбор был невелик.

- Hans, entkommen*, - строго скомандовала Вега, интонацией, не допускающей возражений. Впрочем, не было похоже на то, что парень будет с ней спорить. У страха глаза велики, - ich werde dich finden**.

Почти сразу после того как она отдала этот приказ, американка ощутила неизбежное появление кого-то прямо за своей спиной. Этого не могло произойти, так близко человеку бы к ней не подобраться! Ее поймали за руку практически железной хваткой и развернули к себе так, что она уже не могла видеть улепетывающего американца. Однако, тот, кого она увидела перед собой, заставил ее опешить, вовсе растерявшись. Разве могло это быть явью? Что за дьявольское сходство? Какой это черт играет с ней в такие суровые игры! И вот она видит, как этот мужчина, с таким слишком знакомым для нее лицом, отскакивает назад, а к нему на помощь прибегает еще какой-то парень. Годами тренировки выработанное автоматическое действие вынуждает ее просто машинально направить пистолет прямо в сердце немецкого офицера. Но она не стреляет в него. Будь она проклята, но это же… фон Майер. Даже если это какие-то происки злых колдунов, помутнение рассудка или иной обман и это все-таки не он, Селеста не может выстрелить в Адаларда. Даже в фальшивого. Даже если он сам наставил на нее пистолет.

Однако, выстрелить собирался его спутник. Периферийным зрением оборотень замечает, что военный уже прицелился чтобы выстрелить в убегающего со всех ног Ганса. Продолжая держать пистолет наготове, девушка делает резкий прыжок в сторону чтобы заслонить сородича от выстрела в спину и, если успеет, выстрелить в немца. Только ей совсем не везет. Появление Адаларда совершенно выбило ее из колеи. Селеста оступается на каменистой дорожке и пошатнувшись практически добровольно подставляет свою грудь под дуло вражеского пистолета. Мужская фуражка слетает в траву, открывая ласковому ветру ее густые локоны. В этот момент, Вега серьезно решает, что для нее эта война уже закончена.

*Ганс, спасайся
** Я найду тебя

В какой-то момент, восстанавливая равновесие она ловит на себе так хорошо знакомый ей взгляд и утопает в глазах которые помнит до мельчайшей подробности не смотря на то, что не видела их около десяти лет. Время словно застывает, отгораживая их в этом дворике от всего оставшегося мира беспросветным ливнем и в этой застывшей сцене Селеста понимает, что ей не мерещится. Это действительно тот самый мужчина в которого она влюбилась еще будучи самой обычной девчушкой. Будучи совершенно другой, она встретила его впервые и хотела убежать за ним с собственной родины, заплатив за эту попытку очень суровую цену. Она стояла и смотрела, как его серые, идеально подходящие под дождливую атмосферу глаза, признают в ней знакомое создание.

Выстрел гремит на весь двор детонированной бомбой, и Вега ощущает, как собственное сердце чуть не выскочило через рот, удивительным образом застряв где-то в горле. Она почти уверена, что это нацист выстрелил в нее и точно попал, но продолжает смотреть в приковавшие ее взгляд глаза мужчины. И она действительно ощущает боль, словно пуля прошла сквозь самое сердце, поэтому очень сильно удивляется, когда боковым зрением замечает, что на землю упал молодой немец, а не она. Ее взгляд пробегает по обмякшему и застывающему в мокрой траве телу, поднялся до руки с пистолетом и по ней пошел выше до самого лица фон Майера. Удивленный, возмущенный, испуганный, еще не известно какой. Она уже забыла о том, что где-то позади должен стремительно убегать Ганс, и ей возможно стоило бы сделать то же самое. Что ей дела до какого-то мальчишки и до всей проклятой мировой войны?

Адалард делает шаг, уничтожая то небольшое расстояние между ними, и Вега еле-еле сдерживается чтобы не шагнуть от него назад. Она не знает, что от него ожидать, что ожидать от себя самой и как вообще реагировать в подобной ситуации. Светлый взгляд оборотня блуждает по земле ничего особенного там не рассматривая, позволяя большим каплям скатываться и капать с ее немного курносого носа, вздрагивая как хищником запуганное животное от непривычного и ласкового касания, пока сильные и грубые пальцы властным движением не вынуждают ее поднять лицо. Он смотрит на нее злым, практически агрессивным взглядом и зверь внутри нее начинает скрести когтями, не понимая причины такого недовольства. Она же бежала к нему! Он сам уехал без нее!

Но последовавшие слова приструняют ягуара сделав из него не опасного зверя с клыками и когтями, а пушистого котенка, который подставляет шею для хозяйских ласк. Ведь Адалард говорит, что ждал ее, он правда хотел увезти ее с собой! И сущность оборотня подсказывает ей, что он вовсе не лжет. Если бы она только не попалась тем гадам или успела добежать до него, не потерявшись в лесу! Знал бы он, сколько дней и ночей она прокручивала в мыслях это проклятое «если», пытаясь представить, что могло бы быть иначе.

Селеста практически задыхается от осознания, что хотя бы фон Майер никогда не предавал ее в этом мире, поэтому, когда он резко притягивает ее к себе, девушка вздрагивает инстинктивно предпринимая попытку вырваться, но успевает только выдохнуть горячий возглас прямо в лицо Адаларду, прежде чем он впивается в ее уста требовательным поцелуем. Всего мгновенье, Вега словно окончательно сломанная, чуть ли не висит в его руках, сокрушенная неожиданной встречей, свалившейся как гром в этот дождливый день. Но лишь мгновение, за которое она закрывает глаза. Шпионка сама прижимается ближе к немцу, отвечая на поцелуй не менее жадной и горячей лаской. Руки оборотня, до этого упершиеся в широкую мужскую грудь, ухватились пальцами за офицерский китель, далеко не с ребяческой и возможно, не человеческой силой натягивая ткани на себя, будто соприкосновения двух тел было еще не достаточно. Селеста даже не придавала значения тому, что в этом вампире крылся хозяин именно ягуаров. Для нее, тяга к нему, к его мягким губам, пьянящему запаху – все это было естественным.

Селеста давно уже успела позабыть, что есть истинное влечение к мужчинам. После той проклятой ночи, когда она стала ягуаром так и не добравшись до места встречи с Адалардом, она видела в мужчинах только мясо до кости. Первым ее мужчиной в жизни был один из насильников, поэтому она так и не научилась видеть удовольствия в плотских утехах. Конечно, она спала с мужчинами с тех пор, но скорее для того, чтобы использовать их в собственных целях. Поэтому, просто удивительно, насколько быстро и легко тело способно вспомнить то, что уже однажды познало. Каждая клеточка ее огрубевшего на войне организма покорно откликается на призыв мужского тела. Вега пытается насытиться фон Майером, но его ей кажется недостаточно даже когда сильные руки подхватывают ее в воздух, заставляя обвить его ногами. Она не пищит и не цепляется за его шею как маленькая девчонка, ее ноги не менее мощные чем его стальные мышцы рук. Девушка чувствует себя более чем уверенно, не отрываясь от мужского тела даже не смотря на то, что губы уже запылали от слишком животных поцелуев, а легкие прогорают изнутри, требуя больше воздуха.

Спрыгнув наземь, Вега недовольна, но умалчивает об этом, собирая языком капельки дождя, омывающие губы офицера. Труп рядом с ними был его человеком, а не ее, к тому же, чуть ее не пристрелившим. Так что, девушке нет дела до этого несчастного. Однако, она не сопротивляется и не спорит, когда Адалард уводит ее в дом, перехватив за руку. Стоять на открытом месте ей не нравится, а очень в скором времени было бы желательно убраться отсюда вообще. Они проходят обратно по узенькому коридору, и она перешагивает через тела убитых более осторожно чем это делает он.  Перед лестницей Морган останавливается пропуская ее, и она легкими шагами взлетает на второй этаж, показывая ему дверь в свой изолированный кабинет. Но на стул она не садится. Хоть и уловила этот намек взглядом, слишком уж много чего произошло за всего несколько мгновений, чтобы она могла спокойно усидеть на месте. Вместо этого, услышав его многозначительную просьбу, а как бы кто не думал, Селеста знала, что для такого как Адалард, этот сухой и требовательный намек был еще очень даже ласковой формой просьбы, она присела на стол, облокачиваясь на столешницу и обеими руками по обе стороны от себя.

- А что ты, собственно хочешь услышать? – некоторое время она изучала его взглядом, но затем он просто поплыл по комнате, время от времени цепляясь за различные знакомые мелочи. Тем не менее, чтобы немец трактовал ее вопрос правильно, она все же решила сознаться. – Я шла к тебе на встречу. Собрала самые необходимые вещи и правда пошла. – Селеста усмехнулась, склоняя голову на бок и обращая на мужчину очень похожий на кошачий взгляд. В ее словах сквозило горечью и обидой, но он должен был это услышать. – Знаешь, а я ведь почти до тебя добралась. – Она проследила за его лицом и взглядом в отражении, с неким любопытством высматривая реакцию. Никогда она не думала, что ей представится возможность рассказать ему об этом, поэтому сейчас то, как он отреагирует было самым важным. – Ты ведь заметил, что я не такая?.. Это не война сделала меня такой. И я нахожусь именно тут не потому, что где-то тут мог быть ты, - небрежное пожатие плечами, - они сделали меня такой. В ту самую ночь. Поймали целой толпой и… - Вега не собиралась заканчивать предложение. В этом «и» крылось слишком много ужасных догадок для любого любящего или хотя бы ревнивого собственника. Воображение само нарисует фон Майеру очень много того, что именно с ней делали в том лесу и ничто из этого, не передаст ему даже части ее настоящих переживаний. Этим умалчиванием, она пропитала тишину ядом, точно так же, как отравила и его душу, озлобившись в какой-то мере и на него, хотя его вины в том было меньше всего. И делала она это практически со сладкой улыбкой на устах. Не хватало лишь кошачьего урчания.

Злость Селесты была совершенно не обоснованной, но стоило запустить механизм, и он уже не собирался останавливаться. Слишком много времени она жила накапливая обиду за ту ночь где-то в глубинах сознания, не имея возможности высказать все хотя бы раз. В каком-то роде и на войну она, возможно, попала с очевидной и совершенно глупой целью – умертвить собственное тело. Только вот судьба всегда играла в свои никому более неведомые игры: тех, что хотели жить, война забирала первыми, а те отбросы, которые не ценили свои возможности, до последнего оставались сыновьями и дочерями удачи, без проблем выныривая из любых передряг. И Адалард не был виноват ни в чем из выше перечисленного. В какой-то мере даже наоборот, неожиданно возникший перед нею и убивший чуть не пристрелившего ее немецкого офицера, фон Майер вроде бы стал очередным подарком судьбы. 

Но разве Вега пожалела о своем злорадстве? В ней слишком бурно кружились вихри совершенно противоположных одна другой эмоций, подстрекающих и картинки из прошлого напоминать о себе, окуная девушку в совершенное смятение. И все это кружилось вокруг одного и того же самого мужчины. Которого, она считала, что знает лучше всех на свете, по своей глупой наивности, навязанной любовью, способная видеть его только таким же, каким видела в Америке. А ведь он уже был совсем не таким. Война, очень и очень долго затянувшаяся война, отнявшая огромную часть ее собственной жизни, изменила его не меньше, чем ее саму.

Поэтому, когда она за считанное мгновенье оказалась прижатой к столу, а стальные пальцы Адаларда сжались на ее шее, лицо Селесты преобразилось скорее в удивлении, чем в страхе. Случившееся было настолько ей неожиданным, что подсознание отказывалось поверить в ситуацию. Только нехватка воздуха, начинающаяся резкая боль, тянущаяся по всей линии дыхательного тракта, судорожные попытки легких расправиться, получив желанное, и боль в самой шее доказывали ей, что это не иллюзия и не мираж. Слова застревали в памяти, как будто их насильно и намертво впечатывал такой приятный и хорошо ей знакомый низкий голос. Уже слишком приближаясь к возможной потере сознания, Вега захрипела в попытке ответить и начала царапать ногтями деревянную столешницу, так как их с вампиром тела были слишком близко, чтобы она могла хотя бы попытаться просунуть руки и высвободиться. Было что-то от черного юмора, и она усмехнулась бы, если бы смогла. Он нашептывает ей о  том, что убьет каждого посмевшего ей навредить, пока она угасает под давлением его же руки. Или он решил показать ей свое преимущество? Сообщить, кто тут хозяин положения, прежде чем отпустить.

Селеста все еще судорожно хватала ртом воздух, когда немец ласково изучал пальцами ее щеку. Но ее успокаивало не его касание. Само звучание отныне хозяйского голоса, совсем другой, хоть и не менее родной запах этого, как оказалось, далеко не человека…Ягуар признавал в нем хозяина. Этот зверь копошился внутри, и заставил девушку тихо зарычать в ответ на холодный поцелуй. Кот тоже хотел выбраться наружу и познакомиться со своим Мастером, но предложение, которое уловило сознание оборотня, отложило внутреннюю борьбу со зверем на потом.

- Хочу, - неожиданно даже для самой себя отозвалась она. Взгляд Веги потемнел от очередного наплыва злобы. Когда с ней это случилось, она была слишком слаба и растерянна, знала о себе слишком мало, чтобы попытаться в одиночку отомстить целой компании. – Давай найдем их, - при этих словах, кошка слегка прогнулась в позвоночнике от леденящего присутствия мужской руки под ее одеждой и сама снова уцепилась пальцами за его китель, сжимая бедра Адаларда своими ногами, зверь инстинктивно подсказал ей отклонить голову в сторону, подставляя шею, - и убьем. Всех до одного. - это прозвучало так, будто она имела ввиду весь мир, а не только пару оборотней игравших в злодеев.

Война испортила и ее. Она хотела жестокой и беспощадной мести над тварями недостойными жить. Можно только гадать скольким еще людям они загубили жизни за это время. Предложение фон Майера, как и само его очередное появление в ее жизни, неожиданно подарили ей новую цель для существования. Она будто бы предварительно соглашалась со всеми его планами на будущее, и перенимала амбиции с убеждениями, еще полноценно их не зная. Селеста попалась в тот самый миг, как только встретилась с ним взглядами в том дворике, под ливнем, но поняла она это только сейчас. И ее это не пугало. Если в этой жизни обязательно кому-либо принадлежать, она выбирала этого вампира.