В последние дни было лишком много всего. Человек из прошлого, всколыхнувший болезненные воспоминания, давнишние образы и происшествия, острее заточенного лезвия ножа, вонзившегося в спину. Та женщина, что ворвалась в размеренную жизнь в Ороре и перевернувшая привычный уклад самоназначенного отшельника вверх дном, устанавливая собственные порядки и законы. Ашер видел куда более кровавые смерти, куда более жуткие вещи. Убийство само по себе его не беспокоило нисколько, то, что необходимо, порой было отталкивающе, только и всего. Глупо было полагать, что вампир, проживший столь долго, ценил бы каждую отдельно взятую жизнь, но прикрываясь человеческими реалиями и прибегая к их, же порядкам можно было сослаться на самооборону. За проведенные в Джефферсон-сити дни не было ни одного момента, когда инкуб бы даже помыслил о Селене Лок, строя иные варианты решения peu de conflits1. Зато его куда более заботила образовавшаяся связь... слабее, чем с Джулианной, но от этого не менее тесная. Словно пробудившись в этом мире после долгого сна, пришло озарение, что он некогда отказался от всего, кроме собственной жизни. Да, ему больше ничего не оставалось. Ашер упорно запрещал себе даже думать о прошлом. Но... беспокойство не утихало, клубилось в нем, сплеталось сотней гремучих змей, заставляя сомневаться во всем и вся: во времени, проведенном здесь, в теле, которое ему принадлежало. И короткий миг, чуть не утащивший вампира и его зверя во мрак и вечную тьму, был сродни откровению. Доминик - единственная связь между Ашером и реальностью.
Остановка в другом городе должна была стать медовым месяцем, если хотите, а вместо этого создавалось впечатление, что они все - Ашер, Доминик, Ассэ и Бастиан - оказались в подвешенном состоянии с нарастающей от ночи к ночи нервозностью и серией вопросов начинающихся со слов "а что если?". Поначалу все было спокойно. Даже чересчур спокойно. На не принадлежавшей им территории, куда они заявились без предупреждения, никто не охотился, стараясь, лишний раз не покидать отведенных им номеров. Не хватало еще вызвать конфликт, в ходе которого бы Принц Джефферон-сити заподозрил намек на то, что Ассэ или Ашер приехали в город на его душу и за его "нагретым местом". Стоит ли говорить, что времени оказалось предостаточно для сбрасывания карт?
Вероятно, попытки пробраться в самую суть женщины, что однажды оказалась в той же левой ложе театра, что и Ашер, убеждавшей, что его крайне сложно найти, увенчались успехом, если бы не... Сплетни - как дым. Он стелется, проникает сквозь щели в дверях и приоткрытые окна, и, в конце концов, им начинает вонять весь город. Мы все связаны временем, стабильностью, законами и ожиданиями. Конечно, у каждого человека есть свои взлёты и падения, восторг и отчаяние, триумф и поражение, но в целом наблюдается общность жизненного опыта. И этот самый жизненный опыт вопил о том, что порой слухи не что иное как высказанная правда - голая, еще не подкрепленная фактами, но правда. И она заключалась в том, что в Джефферсон-сити ожидают посланца от Белль Морт. Каждый чего-нибудь боялся, каждый делал из мухи слона, а из снежинки - невообразимых размеров снежный ком. Инкуб исключением не был. Но опасениями делиться Ашер не торопился, пусть краем сознания, пытаясь отгородиться от всего мира за толстыми стенами щитов, понимал, что проецирует собственные страхи на Доминика.
И на фоне поджидающих за углом призраков, ответа из Сент-Луиса так и не было. Вновь уезжать! Вновь нужно было оказаться как можно дальше от Прекрасной Смерти и от всех ее посланцев. Замести следы, стереть любые признаки себя самого. Укрыться и спрятаться, лишь бы не давать повода, ни одной возможности накинуть на инкуба кандалы из женской власти и прихоти. Ашер был согласен на все, стоило только подарить ему хоть крупицу надежды на то, что она не доберется до него - ни сама, ни через своих слуг. И когда он говорил "на все" таковым это и являлось. Он не выбрал бы Штаты, если бы желал вернуться к Белль, не выбрал бы место рядом с Жан-Клодом, если бы все еще желал быть рядом с ней. Он бы не... Можно было продолжать этот список бесконечно долго, вот только Ашер ошибался на каждом своем шаге. Он получил свободу, получил покой, отыскал свое место, был нужен, вернул друга и сам же швырнул все в пекло. Серия поспешных выводов, выстроенных на фундаменте из полусотни противоречивых чувств, пытающихся отвоевать пальму первенства. Столь большим идиотом Ашер не был никогда - ни до, ни после обращения.
Еще большую неловкость, которая абсолютно была ему не свойственна, инкуб испытал в моменты сборов. Без туманных долгих предисловий помещения гостиничных номеров заволокла торопливая на первый взгляд бессвязная рулада на французском. Первоначальное затишье, оказалось предшественником бури, в которой обычно впадающий в инфернальный ступор Ашер, едва не растерзал бьющие фонтанами кремовые, тонкие брюссельские кружева, искусно созданные руками умелицы. Следом вырвались дурные предчувствия. Дурные предчувствия вели за собой мании. А мании... Круг замыкался, и вампир все явственнее ощущал удушающую силу сегодняшней ночи. Что-то, но сегодня будет кончено.
- Твои дипломатичные попытки успокоить меня, ma cherie, не возымеют должного успеха... Но я постараюсь не выказывать волнение столь сильно, раз его замечаешь даже ты, - холодность в голосе была тем компромиссом с самим собой, на которую Ашер был способен в этот момент.
Он сам понимал насколько расслабился за то время, что он провел отрезанный от политических игр и придворных интриг. Расслабился и теперь, по-видимому, выпячивал на показ не только собственные слабости, уязвимость, но и то, что привык держать за семью печатями глубоко-глубоко в себе - свои переживания. Обычно ему удавалось все скрывать. Хорошо удавалось. Блестяще, но не сегодня. Мир решительно был настроен против Ашера и его самообладания. Чего стоит хотя бы крохотная попытка превратить встречу в помпезное представление, что пошла под откос одним неосторожным движением широких плеч Доминика? Серый камзол, не брат-близнец, куда более простой, но потенциально претендующий на звание родственника наряду инкуба, приказал, как этого говорится, "долго жить".
- Malédiction2...!
Вселенная шептала. Вампир не слушал, а только послушно садился в такси, забывая, как сильно ему претили поездки в машинах. Ему хотелось поскорее убраться с перепутья, выбрать, куда же двинуться дальше, куда свернуть на перекрестке. И будь проклят тот, кто сейчас решил бы сказать, что неведение - условие, необходимое для человеческого счастья, что неведение обеспечивает спокойствие, а ложь - счастье. Богато расшитый золотыми и розовыми нитками шелк - нервировал. Кружева кусали кожу. Непослушная золотая копна скрывает его от чужих взглядов и больше всего на свете вампир, видящий падения и взлеты империй, переживший войны, бывший участником кровопролитных оргий и экземпляром из кунсткамеры Белль Морт хотел одного - вернуться в номер, закрыться там и провести еще одну ночь в любящих объятиях, а не пытаться убедить Принца Сент-Луиса в совершенной им - Ашером - глупости, в своем раскаянии (очередном) и заверить, что в следующий раз он разорвет данную Жан-Клоду клятву крови лишь по инициативе исходящей от него. Только если совершит преступление, только если надоест, только...
- Jeg er med deg.
Ашер вырванный из потока причин, по которым он мог бы покинуть Сент-Луис, если сегодня его примут назад, с непониманием взглянул на Ассэ. Ее родной язык был для него загадкой, четкой, звучной и совершенно непонятной. Оставалось полагаться на интонации, что были куда богаче, нежели прекрасное лицо. Он перехватывает ее пальцы, поднося их губам и со спокойной улыбкой, пытается попасть в мишень с завязанными глазами:
- Merci.
"Цирк" не изменился. Были другие холщовые плакаты, пестрившие предстоящими шоу, но огромное здание было прежним, словно Ашер никогда не уезжал, и ждало его возвращения, как в эту жизнь, так и к своей работе. На вершине "Цирка проклятых" стоял букет прожекторов, и их лучи резали черную ночь, как лезвия мечей, с укоризной вопрошая, как вампир мог оставить все это великолепие. Многоцветные огни сливались в название, которое затмевалось вихрящимся над ними белым светом, а в застывшей пантомиме танцевали вокруг вывески демонические клоуны... Укол ностальгии вызвал легкую тень грустной улыбки, и инкуб выскользнул в апрельскую ночь. Он знал цирк, вполне догадывался, где именно Жан-Клод решит принять гостей, оставалось надеяться, что их провожатый не окажется смертоносным кортежем.
- В прошлый раз, когда я был тут... в сердцах называл "Цирк проклятых" - Городом уродов, обвиняя Жан-Клода в его тонкой издевке надо мной, - кому он это говорил? Себе, Доминику или Ассэ? Следом с губ срывается тихая, пропитанная сожалением усмешка. - Только сейчас понимаю, что на самом деле мне...
"Здесь нравилось. Крупица Франции с ее идеалами о свободе, равенстве и братстве в американской мечте..."
Кажется к этому Ашер так стремился, разве нет?
1 маленький конфликт (фр.)
2 проклятье (фр.)
Отредактировано Asher (22.06.15 23:03:00)
