Этой ночью воды Кулон были взволнованы ветром больше обычного. Но жаркая летняя ночь быстро согревала любого, кому в объятиях быстрых вод становилось слишком зябко. Рядом с кипучим руслом горели костры рабов. Так привольно, должно быть, как в этом поместье, чёрные гаитянские рабы не жили нигде в Европе в последние четыре года. Именно столько владения были уже скорее в руках Кристофа, чем - его отца, являвшегося хозяином и ответственным лицом только формально. Потому, что сила колдуна, с детства впитывавшего премудрости вуду от рабыни, отзывавшейся на имя Мари, вошли во впечатляющую христианина-отца силу как раз четыре года назад. А знаний, полученных от домашних учителей, хватило, чтобы не привлекать внимания короны, управляясь землями с помощью тех же людей, что прежде служили его отцу. Ужасы ночи, которыми манипулировало странное чадо маркиза, всё более избегающее общества людей, за исключением рабов, свели бедолагу с ума.
Зов пугливой крестьянки застиг людей на берегу реки во время танца вокруг высокого и жаркого костра. Белая женщина опасалась подходить ближе, хотя уже и привыкла к обитанию чёрных рабов в замке, всё-таки они были тут уже восемнадцать лет, но предубеждения насчёт чертей в её французском сердечке не исчезли. Она окликнула рабыню по имени и передала ей вести о том, что в замок приехал важный господин из Парижа. Это было умопомрачительным известием. Хотя бы потому, что любых гостей здесь не было уже давно. Рабыня побежала к реке и замерла недалеко у скользкого откоса берега. Она понимала, что беспокоить сейчас Мари и её сына нельзя. Чёрная рабыня Рози, которая была никакая не Рози от рождения, но за восемнадцать лет уже привыкла к этому имени, иногда помогала королеве вуду с ритуалами, но порой её смелости не хватало на то, что делала Мари и её белый ребёнок. Он был таким странным и диким, к тому же - всё ещё - белым, что при всей благодушности нрава у Рози он вызывал оторопь. Что уж говорить о чувствах белой прислуги к такому странному зверю, как их молодой господин Кристоф? Рози стояла у самой воды, но холод, задевающий её щиколотки, не имел ничего общего с быстрым течением реки Кулон. В её чёрных глазах отражались языки близкого пламени, белого, не в пример костру за её спиной, это белое пламя плясало на нервной поверхности быстрой воды. В круге призрачного пламени пели слова заклинаний и сплетали руки двое людей, Мари и Кристоф. Такие разные и такие похожие, даром, что цвет кожи отличался, но скулы, овал лица, дуги заломленных бровей и разрез глаз - всё было так похоже, что Рози удивлялась, как никто не придаёт этому значения? Вода бурлила вокруг них, на её чёрной поверхности выплясывало белое пламя, леденящее кровь. Рози и подумать боялась, так ли холодно им двоим от него? Не потому, что она опасалась за них, хотя по-своему и любила Мари. Женщина опасалась, что правы были те, кто говорил о том, что ни Мари, ни её белый сын вовсе не люди, не такие, как все остальные. Впрочем, и Рози не была обычной. Она была отмечена тайной, которую сейчас уж знали только она, да королева вуду, ведь даже Кристоф не знал, что он не имеет никакого отношения к давно усопшей жене маркиза, что не она произвела его на свет. Семнадцать лет назад Рози помогла Мари родить ребёнка, приняла у неё младенца, белого, как молоко. Но узнав о том, каким родился плод греха маркиза и рабыни, тогда ещё молодой и далёкий от нынешнего безумия, аристократ забрал отпрыска в отчий дом. Рози знала, что хозяйка умерла за несколько месяцев до рождения Кристофа. И если люди начали бы разбираться и рассуждать, никто бы никогда не поверил в мире господ, что мальчик с глазами кошки чист по рождению и крови. Но у маркиза не было других детей. И некому, не за что было выводить его на чистую воду. Воспоминания увели Рози так далеко, что она вздрогнула от неожиданности, когда на воде наконец-то погас круг белого злого огня. Мари выбиралась на берег, приподняв отяжелевшие юбки, а молодой господин погрузился в тёмные воды Кулон с головой, чтобы вынырнуть через несколько метров и выйти на берег чуть в стороне. Рози не решалась заговорить с ним без особой необходимости, и потому, пооглядывавшись туда-сюда, выбрала из них двоих всё же Мари. Именно жрица сказал Критофу, что его ждёт господин из Парижа в замке. Она не настаивала, чтобы он пошёл туда, не требовала и обратного, эта женщина была мудра, и прекрасно знала, когда следует дать сыну совет, а когда лучше оставить его в покое. В конце концов, она продала свою душу, чтобы выкупить его у Смерти, которая когда-то да настигнет её любимого дерзкого мальчика. Так что никто в целом мире не смел бы усомниться в её мудрой любви к своему белокожему чаду.
С ритуалами на эту ночь можно было закончить. Новость о том, что кто-то незваный явился в его земли, встревожила колдуна. Кристоф выглядел гордым и злым, когда принял от Мари весть о незнакомце на его землях, желающем встречи. Но тайный червь любопытства подтачивал его первый порыв не принять человека. Голод этого монстра оказался так силён, что не прошло и пяти минут, как сын маркиза решил, что всё-таки взглянет лично, кого же там принесло посреди ночи в его владения. Колдун отошёл в сторону от костров, набросив себе на плечи оставленную на бревне зелёную мантию из плотного бархата, моментально отяжелевшего от речной влаги, что ещё оставалась на его теле. Его губы разомкнулись, выпуская в мир магию, чья дрожь пробралась под почву, вызывая из её колыбели тёмное, кровожадное существо. Кристоф вынул из ножен, пристёгнутых к бедру, охотничий клинок, вспорол свою ладонь и подарил кровавый отпечаток жадной паучьей морде костяного монстра, отозвавшегося на его призывы. Тварь состояла из костей рабов, которые полегли здесь за последние полтора десятилетия. Раз уж они встретили тут свой конец, Кристоф считал неправильным оставить их кости без дела.
Белокожий бокор с горящими в темноте глазами легко и быстро взобрался на плотно сбитое из костей тело своего паука. И, ухватившись небрежно одной рукой за выступающую лапу, приказал умкову нести его в замок. Тварь дрогнула, прервав свою застылость, и ночным кошмаром двинулась в сторону серых камней замка с ужасающей скоростью, едва ли уступая лошади. Вслед колдуну, оседлавшему чудовище, заворожено смотрела Рози. А женщина из замка, белая служанка, плакала рядом, кусая свой кулак. Молодой хозяин не оценил бы её истерики, она уже знала это по опыту. Слуги из замка вообще старались делать так, чтобы Кристоф никого из них лишний раз не замечал и не нуждался в их обществе.
Он спешился у самого замка, приказав пауку успокоиться в почве до нового зова. Кристоф шёл быстро, но в каждом его движении чувствовалась некая текучая развязность. Магия сегодня так сладко бурлила в его крови, так жгуче наполняла всё его быстрое молодое тело, что удержать этот триумф и приятное волнение сокрытыми он не желал и не мог. Слуга торопливо отворил перед сыном маркиза дверь в зал, где его ждал парижанин (который и не был парижанином, но опыт и кругозор Кристофа не подсказывали ему вариантов, что прибывший из Парижа может идентифицироваться иначе).
В комнату, где полыхал камин и для гостя зажгли побольше свечей, вошёл колдун. Он ощущался как кто-то, пресыщенный силой неведомого пока что привкуса. Вудуисты ещё не стали привычными для европейского мира существами. Да и откуда бы? Первых чёрных рабов в Европу привезли совсем немногим ранее, чем на свет появился Кристоф, а ему шёл всего восемнадцатый год, хотя он уже выглядел как молодой мужчина, то есть старше своих лет.
Он предстал перед Фабио полным внутренней незнакомой силы, едва заметно улыбающимся своим вызывающе ярким ртом и совершенно неподобающе одетым. На его торс была накинута только распахнутая зелёная мантия с широкими рукавами и слегка волочащимся по земле бархатным шлейфом, её края соединяла тяжёлая цепь, которую Кристоф успел заколоть, чтобы вещь с него не падала, пока он шёл в зал от входа в замок. Тяжёлая ткань пропиталась влагой и оттого потемнела местами. Между половин распахнутой мантии белело его тело, привыкшее к дикому образу жизни своего хозяина и заметно излучающее силу и здоровье молодого человека. На ногах были одеты чёрные брюки, заправленные в испанские высокие ботфорты, вокруг левого бедра шёл ремень с прикреплёнными к нему ножнами, внутри которых плотно сидел кинжал. На его лезвии до сих пор оставалась кровь Кристофа, отданная умкову несколько минут назад. Вампир, несомненно, мог ощутить витающие в воздухе ноты меди и моря - запахи пролитой крови. Они шли не только от кинжала, куда сильнее они ощущались от рассеченной и кровоточившей до сих пор ладони колдуна. С кончиков его пальцев тугие тёмные капли шлёпались на пол, но он сам, казалось, не замечал этого недоразумения или же не просто не желал придавать ему значения. Волосы колдуна слиплись и чуть завивались, так как всё ещё были влажны от речных вод, из которых он вышел совсем недавно, завершив общий с матерью ритуал общения с лоа.
Непонятная тонкая ухмылка, которая так сводила с ума отца колдуна, не сходила с его губ, когда он решил всё же поприветствовать гостя, с прищуром оглядев того и мысленно признав перед собою, что понятия не имеет, кто это такой.
- Кого имею честь приветствовать в своём замке? Меня зовут Кристоф, я - сын маркиза Прованса, Криспина Анжуйского.
Взгляд Кристофа казался цепким и насмешливым. Но сам он внимательно изучал мужчину, которого видел перед собой. Он не видел ещё людей, подобных этому визитёру. Кроме самого себя из белых людей он видел лишь своего безумного отца, его слуг и советчиков, давно убелённых сединами и слишком не глупых, чтобы пытаться идти против колдуна, замковую прислугу и крестьян из ближайших деревень. Но никто не отличался таким породистым лицом и пронзительным взглядом, как мужчина, невесть почему забредший к ним посреди ночи.
- Вы путешествуете один?
Он не верил позднему гостю. Один из тех людей, что помогали ему вести дела, говорил, что рано или поздно явится человек из столицы, узнать, как поживает обезумевший маркиз, не казавший отсюда носа четыре года к ряду. И что не всегда выплат короне будет достаточно для того, чтобы в их дела никто не лез. "Уж не ты ли пришёл распоряжаться здесь? Рисковый парень. Я не вечно буду привязан к Горду. Но сам решу, когда и с кем уходить!"

Отредактировано Kristof Baccara-Noir (09.12.15 16:24:25)

Мужчина отвечал Кристофу, и сын маркиза слушал его, ощущая в себе дивные перемены, ведь по-началу он всё никак не мог избавиться от подозрительности по отношению к приехавшему незнакомцу, к целям его визита, а теперь вдруг расслабился, не видя для себя поводов усомниться в правдивости его слов. У Кристофа не было иммунитета к вампирскому взгляду. Он не встречал кровопийц прежде, но его дар давал ему ощущение холода от Фабио, сродни тому, что был во время поднятия Кристофом зомби. И всё же было некое отличие, холод этот был чуть иным, и эту разницу молодой колдун чувствовал, однако не мог пояснить себе, в чём её суть.
Титул, который назвал приезжий, равнял его по значимости и статусу с отцом Кристофа, со сноской, что Криспин занимал земли, не так давно присоединённые к короне, а назвавший себя Фабио приехал из Парижа, где, похоже, проводил время при дворе. Это-то и стоило выяснить.
- Взаимно рад. Позвольте поинтересоваться, Вы приехали по поручению Его Величества? - осторожно осведомился потенциальный маркиз Прованса, который, кстати, и не планировал провести всю свою жизнь в этих землях. Он метил куда выше. Ему нужен был весь мир. И хотя его интересовали причины, по которым Фабио прибыл сюда, на самый юг Французского королевства, он не смог не отвлечься на специфическую фразу гостя и усмехнулся:
- Признаться, мне нечем утешить Ваших людей. Тот, кто захотел придаваться мистическим страхам, будет видеть дьявола в каждой тени. А тут их, как видите, предостаточно, - сказал он, поводя рукой, словно демонстрировал ему коллекцию мрака, собранную этим залом как будто намеренно. В неверном свете трепещущих свечей слова Кристофа прозвучали особенно правдиво. Он сократил расстояние между ним и гостем из столицы, сделав ещё несколько шагов навстречу мужчине.
- Буду рад чести принять Вас у нас в замке, Ваша Светлость, - проговорил он, но его улыбка веяла скорее опасностью, чем радушием. Он не то, чтобы лгал, он говорил вызубренные слова. И хотя перспектива держать в доме шпиона короны его бесила, Кристофу было крайне любопытно пообщаться с ним. Хотя признаваться себе в этом он не спешил, предпочитая держаться отстранённо. Впрочем, со стороны это было презабавно, так дети пытаются казаться независимыми и не заинтересованными рядом с лакомствами, им хочется казаться уже слишком взрослыми для таких соблазнов, но блеск в голодных глазах так непросто утаить от знающего взора.
- Вы изволите остаться?
Ему не нужно было проверять бумаги при герцоге, чтобы оценить его титулованность. Лучше бумаг говорила одежда мужчины, его украшения, ткани костюма, таких просто не могло быть на том, к кому не обращались как минимум "Монсеньор".
На каменном полу остались ещё две кровавые кляксы. Жилы колдуна гнали по его венам алый сок, который он смел так легкомысленно терять, игнорируя свою разрезанную ладонь.

Отредактировано Kristof Baccara-Noir (11.12.15 14:07:48)

"Бумаги... банк... может, это и проверка. Но звать в замок кого-то из баронов не время. Подумаем об этом завтра".
Тот мрак и особая интимность момента, что были им испытаны мгновения назад, поразили Кристофа. Он не испытывал подобного, по крайней мере, не с людьми. Но оказавшись так близко от гостя и ощутив его прикосновение, молодой колдун на силу удержался от резкого вдоха, он понял, убедился окончательно, что перед ним не человек. Он не знал, как верно назвать Фабио, но понимал, что ощущает от того холод нежизни, и шанса на ошибку уже не осталось. Пульс Кристофа зачастил, но это можно было списать и на ту особую атмосферу, которую своими силами нагнал Фабио.
- Я дам распоряжение слугам, чтобы Вам приготовили покои, - он повременил мгновение, скользнув взглядом по итальянцу с головы до пят и обратно, взгляд Кристофа мерцал, он был очарован ой тайной, что нёс в себе гость из Парижа. - Поскольку вы прибыли без своих людей, я приставлю к Вам пару слуг. Для начала этого будет достаточно, м... мсье Фабио? - по крайней мере, слово "монсеньор" он удержал в себе.
Пальцы сжимались на платке гостя, который тот так заботливо и так чертовски туго повязал на ладони мужчины. Вампир чуточку не рассчитал силы, а пальцы человека от такой стяжки уже понемногу холодели. Но поправлять повязку при нём колдун не стал бы. Впрочем, он не обращал до того внимания на рану и сам и даже имел наглость не поблагодарить мужчину за помощь.
- Располагайтесь у камина, мсье Фабио, мне нужно немного времени, чтобы распорядиться, - сказал он и, на силу заставив себя оторвать взгляд от вампира, так же стремительно покинул зал, как входил в него несколькими минутами ранее. И каким только чудом он не прищемил свой балахон в двери, когда вышел?

Фабио представилась возможность ещё четверть часа поскучать в одиночестве. А после Кристоф вернулся, с ним была дама в сединах и такой же мсье, не старые, но зрелые. Молодых слуг в доме вовсе не было, то есть абсолютно. Даже конюх, и тот не пылал силой и молодостью.
- Пока Вы будете согласны гостить у нас, мсье Фабио, эти двое - ваши личные слуги. Если Ваши люди преодолеют предубеждение, им найдётся место в стенах нашего замка.
Кристоф был молод и не особо опытен, если вести речь об общении с внешним миром, но откуда-то всё же у него брались и хищные взгляды, и полные лукавой магии улыбки, словно он был тем ещё интриганом. Одной из таких улыбок он одаривал сейчас парижского гостя.
- Вы изволите пройти в свои покои сейчас? Должно быть, Вы устали с дороги. Я готов показать Вам замок. Но сейчас уже так темно... может быть, с утра? При свете дня? - приподнялась изогнутая бровь.
Он подозревал в Фабио природу мертвеца, и неспроста задавал такие вопросы, которые показались бы невинными простому человеку.

Кристоф был внимательным человеком, но его зрение в свете свеч не было соколиным, он решил, что ему показалось, что что-то не так с зубами гостя, да и в такие времена "что-то не так с зубами" - это было вполне обычным делом, и он не придал должного значения увиденному. А вот замечание насчёт ночи, которая предпочтительней им обоим, заинтересовало Кристофа немало.
Он дождался, когда слуги раскланялись и оставили их наедине, намеренно оставшись тет-а-тет с мужчиной. А потом, с лёгким прищуром глядя на гостя, приблизился к нему почти вплотную и поинтересовался, сохраняя интимность обстановки лёгким полушёпотом фраз:
- Ваша природа диктует Вам быть в силе в зените ночи? Это особое время для Вас, Фабио? - он проговорил это имя, словно пробуя его ноты на вкус, и звучание вышло чуть вызывающе волнующим.
Кристоф, сидя в своём замке, почти не видел мира и жадно тянулся к новым знаниям, если они не были заурядны. А на заурядного мсье гость из Парижа вовсе не походил. Но колдун старался быть поосторожнее с ним, как бы ни хотелось наброситься на него с расспросами, ведь мужчина мог оказаться шпионом. И так сразу выдавать ему себя самого с головой, свою особую суть, держащую в страхе старого маркиза, было бы просто глупо. Но Фабио явно на что-то намекал, содержал в себе какую-то специфическую тайну, Кристоф чувствовал это, хотя и не мог объяснить - с чего он это взял, так было в силу его малоопытности. Загадка натуры Фабио прорвалась лишь в одной улыбке и едва брошенной фразе, а Кристоф уже готов был кружить вокруг него, как плеча у свежего цветка, очарованная его сластью.
- Хотите, чтобы я показал Вам замок сейчас? - на силу колдун разорвал сплетение взглядов. Он отошёл к стене и вынул из кольца не горящий факел, поджигая его от взятой со стола свечи. Он смотрел на Фабио над разгоравшимся пламенем с улыбкой, за которой на самом деле вовсе не крылось лукавого обещания, которое она, казалось, несла в себе. Кристоф не был так опытен в жизни и некоторых особых её сторонах, как мог казаться при всех своих острых улыбках. Но нечаянно вуалировал эту неопытность и мимикой дьявола во плоти, и пряными фразами, без подтекстов срывающимися с его губ, но кто же знал, что двойного дна нет? - Как глубоко Вы хотите познать сегодня мои владения, мсье Фабио? - спросил колдун, не отводящий бархатного взгляда от гостя. А ведь всего-то имел в виду, будут ли они спускаться в подвалы или обойдутся обзором холла и спальни.

Отредактировано Kristof Baccara-Noir (24.12.15 18:15:57)