У шестов медленно извивались люди, тела которых были раскрашены в неоновые цвета и прикрыты чисто символическим количеством одежды. Плавные изгибы мышц перетекали из одного положения в другое, заставляя думать самых возвышенных о внеземной грации, а более приземленных – о наличии костей у танцоров. Подчеркнутые флуоресцентными лампами, тугие напряженные бицепсы и мягкие обтекаемые формы полуобнаженных существ – напоминающих скорее духов Олимпа, чем людей – вызывали в голове мысли не имеющие ничего общего с приличиями. Плавная тягучая музыка заставляла плыть в потоке сладкого марева и приглушенных, но при этом ярких цветов, распространяя свое гипнотическое действие на все живое. "Остановись," – внушала она, - "Присядь. Нет нужды торопиться... Целая вечность ждет тебя…" Это был совершенно другой мир. Не такой жестокий, как тот, что остался снаружи, за парадными дверями… несмотря на то, что именно здесь кровь проливалась не единожды за ночь. Мир, имеющий гораздо больше общего с космосом, глубинами океана и вечным, неизведанным злом – этот небольшой закрытый клуб был одновременно раем и… обеденной залой. Сотни людей приходили сюда изо дня в день, умоляя сделать их безвольными агнцами очередной обеденной трапезы.  Ах, эти прогрессивные Соединенные Штаты!

Едва прекрасный Принц Сент-Луиса соизволил осведомиться насчет мнения Оливии о месте ее новой службы, как она сразу же ухватилась за этот клуб и не собираясь выпускать его из своих цепких пальчиков. Не было места более подходящего ей, чем это… Звуки, запахи и даже образы, которые окружали ее в "Victime", не могли не напоминать ей о прошлом и в то же время не давали забыть о своей нынешней натуре. Секс, кровь, боль. Приятная музыка. Удовольствия… как физические, так и эстетические. Но назвать Жертву борделем не поворачивался язык. Оливия называла его Раем. Потому что только здесь ангелы с клыками могли подарить поистине божественное наслаждение. Из подобных мыслей складывался весь рекламный слоган клуба. Хотя он в них не так уж и нуждался.

Эффект тайного общество – со своими тайнами, обрядами и посвящением – создавали сами гости, наслаждающиеся даже этой пикантной изюминкой Жертвы. Это было их маленьким, грязным, темным… общим секретом. И они поддерживали чувство общности, сохраняя его. Возможно, что вовсе и не прекрасные бессмертные вампиры так притягивали людей в это место. А лишь только чувство избранности… которое может вскружить голову едва ли не сильней, чем взгляд вампира. Вот только этот маленький недостаток и общая доступность окружающих смертных не делала их менее вожделенными. Они приходили в клуб блистая фальшивыми роскошью, красотой – и часто молодостью – соблазняя попробовать алый коктейль выдержкой от восемнадцати лет. Всех их роднило общее желание быть соблазненными и укушенными, и как и Лия, они прекрасно подходили этому месту. Но всегда были и те, кто выделялись. А еще те, кто этому месту совершенно не подходил.

- Так, так… посмотрите, кто пришел… — разговаривая как будто сама с собой, но достаточно громко, чтоб быть услышанной, вампирша ласково улыбнулась, как улыбаются маньяки, протягивая конфетку, — Алессандро Джованни… В чем дело? Ты потерялся и случайно забрел в закрытый вампирский клуб, дорогой?

Длинная белая рубашка спускалась чуть ниже бедер, слегка прикрывая их и скрывая интимный комплект белья под ней. И в этом должно было быть нечто интригующее. Сложив руки под тяжелой грудью и вытянув длинные ноги, Оливия облокотилась на барную стойку, рассматривая мужчину перед ней. Как и в их прошлую встречу он был одет с иголочки: в сшитый на заказ итальянский костюм из отличной ткани. Но вид имел еще более недовольный и мрачный.
Одним элегантным движением оттолкнувшись от стойки, вампирша направилась в сторону Алессандро, и только в последний момент вильнула в сторону, потершись о него бедром. Ей хотелось зайти за его спину и дотянуться до уха. Она могла бы сказать ему много чего такого, что заставило бы его снова краснеть...

- А может быть ты так сильно скучал по мне, что даже отсутствие членской карты не могло тебя остановить? —поддела она, тщательно скрывая любопытство по поводу пребывания здесь этого человека и ни капли не веря в то, что он оказался здесь ради нее.

Проигнорировав ответную подколку, вампирша обворожительно улыбнулась мужчине.

Ах, эта недовольная мина! Она словно сигналит: "Съешь меня". И сам Джованни похож на коробочку с аналогичной надписью из сказки Льюиса Кэррола. Какие тайны выплывут, если слегка приподнять крышечку?.. Хотя зачем мелочиться? Лие очень хотелось, чтоб итальянцу просто сорвало крышу. И она бы не отказалась от подсказки как именно этого добиться…

- Я пришел сюда чтобы какой-нибудь твой сородич мог насытиться моей кровью, разумеется.

Оливия заметила, как при этих негромких словах чуткие вампиры повернулись к Джованни, изучая его, как если бы он действительно мог достаться кому-то из них сегодня на ужин. Как и Лия, они все были готовы не предать значения легкому сарказму, прозвучавшему в фразе. Сделав вид будто это заявление было высказано всерьез, они имели полное право быть первыми в очереди. От этих взглядов, которые бросали на ее гостя окружающие вампиры у Оливии возникло мимолетное желание сдать им Джованни со всеми потрохами… но пока он не сказал зачем он здесь – он был ей нужен.

Тонкие руки скользнули по рукавам пиджака, погладили широкие плечи. Она обняла его, прижавшись позади. Тяжелые груди мягко вдавились в твердую спину, когда она потянулась к его уху и прошептала:

- Поосторожнее со словами в этом месте, mon ami. Некоторые из нас не понимают подобных шуток…

Эти слова должны были дать Джованни понять, что он далеко не в безопасности. Хотя вряд ли он чувствовал бы себя в безопасности, скажи она что-то другое. А между тем... объятия дали ей понять очень многое. Ее руки скользили и гладили, сама Оливия терлась о Джованни как кошка, почти всем телом ощущая его тело, через ткань одежды. И… не только тело.

- Я не скучал, — итальянец хмурился, глядя на нее, напоминая строгого школьного учителя, — Не сомневаюсь, что и ты быстро забываешь своих... клиентов.

Интересно, почему он вечно чем-то недоволен? Умеет ли он улыбаться?

- Ты пытаешься убедить в этом меня или себя, Джованни?.. Тебе хочется верить, что я забыла наше маленькое рандеву?

Довольная, ехидная усмешка расползлась на губах Оливии, придавая ей скорее жестокий вид, чем красивый, несмотря на чары Белль Морт.

- А знаешь, о чем я точно не забыла, дорогой? —промурлыкала вампирша, —О том, что каждый входящий в этот клуб должен проходить обязательный досмотр на входе… Обязательный, Джованни. Ты знаешь, что это значит?..

Отредактировано Olivia Sheridan (06.01.16 21:36:16)

Лия стояла прямо перед Джованни, глядя снизу-вверх в его лицо и смеялась над ним. Его самоуверенное заявление было равносильно объявлению, что здешние вампиры ему не соперники. Может быть большая часть – и правда нет. Но для оставшихся – это был самый настоящий вызов. И тут уже вставал вопрос не о том, нажил ли себе сейчас врагов удивительный итальянец, а сколько он их нажил. Смешной человек. Во всеуслышание объявить себя закуской, а спустя минуту отказываться от своих слов…

- О, да ты полон противоречий, Джованни… — лукаво произнесла Оливия, шутливо погрозив ему пальцем: если бы мужчина мог смотреть в ее глаза, то увидел бы как они смеются над ним.

Как и до этого – ее ладони лежали на его груди, поглаживая ткань пиджака. Она была приятной на ощупь, а Лия любила, когда ей приятно. Хотя с таким же удовольствием она просто разорвала этот пиджак, стаскивая его с Алессандро.

- Но ведь я вошел сюда. Следовательно, я уже прошел досмотр - ты же не думаешь, будто охрана на входе забыла о своих обязанностях?

Шпилька было до того явной, что вампирша не удержалась и расхохоталась. Точнее она позволила себе смеяться, а лицу – отображать веселье. Интересно, а отреагируй она на подобное высказывание невозмутимой миной – Джованни мог подумать, что он смотрится в зеркало? Хотя в соревновании на самое мертвое выражение лица – она была бы абсолютной победительницей.

- Я думаю, что если тебе действительно нечего скрывать, mon cher… —начала она тоном, который почти умолял его возразить ей, —То ты конечно не будешь возражать против еще одной крохотной проверки, если этого требует сама менеджер клуба… Правда ведь?

Красные губы раздвинулись, как обычно, не продемонстрировав ни намека на клыки. Развратная улыбка – намекающая на то, какого рода будет проверка – подходила ее лицу, куда больше любой другой гримасы. Вампирша сделала шаг назад – и ее пальцы все еще касались груди Алессандро – затем второй, третий… Она продолжала касаться его, будто не хотела расставаться с ним и ее пальцы плавно соскальзывали, пока прикосновение вовсе не исчезло, а она не отвернулась от него.

- Или ты можешь остаться в компании своих новых друзей, дорогой, —насмешливо бросила она через плечо, не оглядываясь.

Пока она шла – крутые бедра соблазнительно покачивались, а ягодицы аппетитно двигались под тонкой тканью рубашки, которая светилась в неоновом свете. Она приоткрыла дверь, а затем распахнула ее полностью. Внутри административных помещений свет был совершенно нормальным, как и обстановка в целом. Это был типичный офисный коридор, разве что с поистине шикарным размахом. В общем, ни о чем не подозревающий Джованни должен был бы чувствовать себя, как рыба в воде. Оливия искренне надеялась, что его будет ждать неприятный сюрприз…

Манипулировать людьми довольно просто. Это заключение приходит после долгого – очень долгого – и не всегда плодотворного общения с родом человеческим… и не только человеческим. Конечно, думать, что можешь заставить любого человека делать, что вздумается – слегка самонадеянно… Но что же делать, если такова человеческая природа? Все чего-то хотят и стоит только подарить им это, удачно разыграв свои карты, как они будут постоянно приходить за новой порцией исполнения желаний. А иногда и благодарить за это… Ведь людям нужно так мало по сути. Если кто-то безумно жаждет быть богатым и знаменитым, сорить деньгами, быть узнаваемым – разве именно этого он желает? На самом деле он хочет, чтоб люди относились к нему так, будто у него все это есть. Это ведь не так уж сложно, но делает человека счастливым. Посмеяться над плохой шуткой и сделать вид, будто у человека есть чувство юмора? Сделать изысканный комплимент даме, несмотря на отсутствие у нее вкуса и чувства меры? Похвалить старания мужчины, отчаянно пытающегося сбросить пару десятков килограмм, а затем набрать их – но уже крепкими мышцами? Разве это так трудно? И главное – все делают это. Даже простые обыватели. Что уж сказать, Оливия и сама часто поддавалась на комплименты и похвалы, теша свое тщеславие. Поэтому нужно ли ощущать вину за то, что в некотором роде обманываешь окружающих, играешь с их желаниями и чувствами?

Вот и Джованни тоже поддавался на манипуляции, несмотря на то, что к нему, как и ко всякому особенному человеку, нужен был уникальный подход. Правда, Оливия еще не была настолько близка к разгадке, чтобы полностью определить ту заветную формулу, благодаря которой спесивый красавчик-итальянец будет регулярно делать то, что хочется ей. Хотя сегодня звезды явно совпали удачно, ведь именно сейчас он делал то, чего в данной ситуации она желала больше всего – остался с ней наедине.

Возможно, Лия сама придумала себе увлеченность этим человеком. Хотя даже будь это так, это ничего не изменило бы. Но все же ей не приходилось даже задумываться о том, почему в его присутствии внутри нее возникает какое-то напряжение. Ей было так трудно с ним… во многих смыслах. И это при том, что они виделись всего… один раз? И почему же у нее такое чувство, будто они знакомы целую вечность? Странное влечение к странному человеку.
Широкая спина итальянца, обтянутая плотной тканью пиджака, будто взывала: "Искусай меня". У этого воображаемого призыва хотелось идти на поводу...

- Как тебя зовут?

У итальянца хрипловатый тембр, резкий баритон. Ощущение, будто кто-то рисует кусочком льда по стеклу. Без скрипа, но так, что становится слегка не по себе. Пользуясь тем, что он не знал, куда идти, она обошла его после того, как закрыла дверь в офис. Было запланировано столько дел… Кажется, Джованни удалось невероятным образом вернуть ей должок: в прошлый раз это она отвлекала его от работы. Сейчас вампирша, как и в тот раз, двигалась плавно и соблазнительно. От яркого света – не в пример главному залу клуба – белая рубашка просвечивала и на несколько кратких мгновений можно было охватить взглядом женственные очертания под ней. Заходя в офис, вампирша нарочно остановилась, прислонившись к косяку и положив ладонь на бедро. От этого ненавязчивого поглаживания рубашка натянулась и заскользила, обнажая ягодицы...

- Ты только сейчас заинтересовался моим именем? Хорошо. Я тебе его назову. Но сначала скажи - почему ты именно сейчас спрашиваешь?

Пройдя вглубь кабинета, вампирша остановилась и оперлась о стол, упираясь в него бедрами и ладонями. Рубашка задралась и обнажила бедра, еще теснее обтянула грудь, раздвинувшись и показав ложбинку между стеснённых движением плеч грудей. Ей нравилась эта поза. Нравилось чувствовать на себе взгляд Джованни, несмотря на то, что он не смотрел ей в глаза. Есть нечто волшебное в красоте. Невинной, чувственной, искушенной, яркой… какой бы ни была красота – она притягивает взгляд. И неизменно вызывает желание. Желание сломать. Растоптать. Уничтожить. Обладать… Обладание и уничтожение – фактически синонимы, когда речь заходит о желаниях. Человечество не в состоянии обладать чем-то, не уничтожая этого. А кроме того… любой человек всегда может найти причину для самых неприглядных своих поступков и мыслей, и как следствие – оправдание им.

Вот и сейчас… Джованни смотрит на нее. Но что он видит? Он видит стриптизершу. Может быть, проститутку. Его удивляет, даже возмущает, что она оказывается не просто продажной девкой, но еще и якобы управляющей. Потом он убеждает себя, что ему все равно… Но сейчас он ждет, когда она назовет ему свое имя. И разве отличаются его представления о ее имени от его представлениях о ее работе? Скорее всего, нет. Современные жрицы любви называются именами настолько же вульгарными, насколько грязной себя представляет их профессия. В ходу такие вариации как Сесиль, Фифи, Коко, Жоржетт… Хотя… возможно, она думает слишком по-французски.

В любой другой ситуации – будь это любой другой мужчина – Лия бы не думая назвалась своим обычным псевдонимом, который использовала уже не одну сотню лет. Но это был не любой другой мужчина. Ей очень хотелось узнать – изменится ли что-то в его лице, когда он узнает, как ее зовут?

- Пригодится имя "стриптизерши"? — выгнула бровь вампирша, пытаясь поддеть его, — Сеньор Джованни любит размениваться на такие мелочи?

Легким, даже изящным толчком она отбросила себя от стола, шагая навстречу итальянцу и пытаясь поймать  его взгляд. Было что-то сексуальное в этих сомкнутых, строгих губах… Этакий запрет, который так и хочется нарушить. Искушение…
Обходя мужчину по кругу, она двигалась плавно, как змея, гипнотизируемая факиром.  Джованни так и не рискнул присесть, по-прежнему находясь в состоянии напряженной, натянутой пружины, готовой среагировать от малейшего резкого движения. Оливия готова была биться об заклад, что он воображает будто в любой момент, сейчас могут ворваться толпы голодных, безумных вампиров, со слюной, капающей с клыков, и вытаращенными глазами. Люди ничего не знают о вампирах на самом деле…

- Может быть, поменяемся? Как детки, не глядя. Имя на имя, —ее рука мягко и плавно коснулась дорогого материала его пиджака, погладила; с помощью искусного нажима пальцев она нашла под тканью его запястье… ложбинку сгиба локтя… напряжённый бицепс… сильное плечо… Он не должен был заметить, как она прижималась к нему. Ей несколько сотен лет. И она может загипнотизировать мужчину так, чтобы ему казалось, будто она прижимается к нему везде и касается его везде… и может продолжать делать это уже более интимно, — Я скажу вам свое имя, а вы позволите мне называть вас просто… "Алекс". В конце концов, я предлагаю честный обмен…

Ее губы жарко выдохнули около его уха:

- Соглашайтесь…

Отредактировано Olivia Sheridan (14.06.16 01:17:40)

В их первую встречу Алессандро Джованни предстал перед ней сексуальным незнакомцем, с явными итальянскими корнями и весьма затейливым, но страстным темпераментом… Сейчас же он выглядел жестким дельцом, все мысли которого сводились только к целенаправленному достижению собственных целей. То, как резко он ответил ей, как напряглось его тело от ее прикосновений – все это свидетельствовало о том, что он отторгает саму мысль о том, чтоб смешивать личное и… деловое. Многие мужчины не обратили внимание на такие мелочи, как разделение секса и работы. "В конце концов, почему бы не совместить приятное с полезным?" — рассуждают они, когда эта самая работа сталкивает их с очередной юбкой. В конце концов, по мнению американцев, перенявших эту моду от англичан, женщина – даже не человек, а всего лишь женщина*. И ей не сравниться с мужчиной. Эта общая мысль как ни странно выражает общее мнение всех мужчин, накопленное за столетия.

И даже сейчас, Джованни, который скорее всего едва ли сдерживается, чтоб не дергать рукой и не отстраняться, когда она прикасается к нему – считал ее существом второго сорта. Эта мысль закрепилась в его мозгу с той самой поры, как он допустил мысль, что у них может быть секс. С женщиной с которой спишь – нельзя вести дела.   
Она докажет ему обратное.

Желание смешать Джованни с грязью, посетившее ее в первые секунды знакомства с ним – внезапно вспыхнуло с новой силой и обросло подробностями, как уродливая жертва чумы обрастает бубонными наростами. Так же, как и в этом сравнении, в своем желании Лия находила лишь отвратительное… Но сегодня она была уже совсем не той женщиной, что четыре сотни зим назад. И отвратительные мысли ее совсем не пугали. А потому ей хотелось не просто смешать Джованни с грязью, ей хотелось сделать это как-то особенно извращено, и при том заставить его мысли спутаться. Вампирша могла бы с легкостью перетасовать колоду его принципов, если бы мужчина позволил ей проникнуть в его сознание. Но даже не используя гипноз – все еще во власти Оливии было нанести сильный удар по его самомнению. 

Она встала перед ним и взглянула прямо ему в лицо, раздвинув губы в насмешливой улыбке, вполне искренне радуясь тому, что она может смеяться над ним и рассматривать его в то время, как он вынужден отводить взгляд.

- Я понимаю, Джованни… тебе так хочется, чтоб все происходило в деловой обстановке и чтоб на мне был более… уместный наряд. Но тебе придется потерпеть, mon cher. Мой деловой костюм был испорчен в начале этой ночи, а виновник – галантно предложивший мне рубашку – понес его химчистку, обещав не возвращаться, пока с кашемира не отстираются все винные пятна… Хмм…

Опустив глаза, она рассматривала его идеально гладкий и ровный воротничок, лежащий совершенно идеально, в своей сердцевине удерживая так же идеально завязанный галстук. Оливию раздражало это. Ей захотелось порвать ему и воротничок… и горло. Это навязчивое желание не смогло поколебать самоконтроль вампирши, но чтоб избежать дальнейшего искушения, она отошла и села на край письменного стола, опираясь на него ладонями и нахально разглядывая итальянца. Можно даже сказать, придирчиво. Как еврейка, у которой он собрался просить заем.

- Почему бы тебе не присесть… Алекс? —она нарочно сократила его имя так, как хотела, хотя и произнесла всю фразу небрежно деловым тоном, словно они уже обсуждают проценты, — Может быть ты хотел бы чего-нибудь выпить, дорогой? Чай? Кофе? Или хотел бы очередной танец на коленях?..

После новой шпильки, ее голос опустился на несколько градусов ниже, и она властно произнесла:

- Сядь, Джованни. Прояви к даме вежливость, пока она просит. Ты же не хочешь, чтоб тебе "помогли" присесть? — это была неприкрытая угроза и намек на насилие. Хотя она конечно же не имела в виду себя.

В идеале, после этой фразы сексуального красавчика должно как ветром вынести и из ее офиса, и из доверенного ей клуба, и из ее нежизни.

Когда он успел так ей надоесть? В какой-то момент холодность мужчины стала не столько дразнящей, сколько раздражающей. А мысли о том, чтоб заняться с ним сексом, сменились на мысли, что он не стоит долгих уговоров и прелюдий. Когда по твоей коже водят кусочком льда – это может быть приятно, если ты думаешь, что это часть любовной игры. Но если начинает казаться, что это легкое издевательство – или даже не легкое – в таком случае это начинает не возбуждать, а раздражать.

Оливия сердилась. Сердилась, что он заявился сюда, на ее территорию, и ведет себя так будто она ему чем-то обязана. Вернее… так будто он ей ничем не обязан. Разумеется, после того как назначил стоимость самой сексуальной женщине этого города в виде нескольких бумажек, в современности являющихся деньгами, за самый горячий стриптиз в его жизни… конечно, он ей ничем не обязан. 

Нет, она явно злится. Сам вид Алессандро Джованни, такого самоуверенного и готового к обороне в "вампирском логове", вызывал в ней бурю эмоций. Оливия даже не могла толком определиться с тем, что именно привело ее в такую ярость. Почему она злится? Потому что он сказал, что его не интересует ее имя? Потому что назвал ее кровопийцей? А может быть потому, что никак не хочет сказать зачем пришел, заставляя ее думать, что дело в ней? Ну почему, почему она не может просто позвать мальчиков из охраны и попросить их выпроводить незваного гостя из клуба?!

- Я бы сел, но так будет неудобно обыскивать меня. Разве не для этого я здесь?

Этот вопрос оборвал ее сосредоточенно путающиеся мысли. Возможно будь Оливия смертной женщиной она бы даже вздрогнула от неожиданности. Ведь все то время, что она так пристально смотрела на Алессандро, якобы ожидая от него повиновения – ее разум был занят типичным женским занятием: накручиванием собственных нервов. И вот сейчас Гордиев узел спутанных философских размышлений был разрублен. И снова Александром.

А ведь она почти забыла, что хотела раздеть его…

Убрав гладкую прядь волос за ухо, вампирша обворожительно улыбнулась, не показывая острых клыков. От уха ее пальцы скользнули по щеке, ко рту, коснулись нижней губы… Она вся переменилась в позе, наклоне головы, выражении глаз. Оливия была заинтересована, обескуражена, поглощена одновременно любопытством и собственными фантазиями о том, как мог бы повести себя итальянец во время обыска, и – самое главное – что могла бы увидеть она, начни он раздеваться. Соблазнительным движением тонкие пальцы сползли по линии челюсти и изгибу шеи на ключицы. Как бы невзначай подушечки пальцев погладили ложбинку в вырезе белья, совершенно не прикрытого белой рубашкой.

- Ммм… А ведь верно… Ты же мог пронести в клуб оружие. А правила клуба запрещают ношение оружия на его территории. И что же нам с этим делать?.. —развернувшись, Оливия прошла вдоль стола и сама отодвинула стул для посетителей, стоящий напротив, в сторону; она снова стояла рядом с Алексом, и сейчас ее улыбка была скорее злорадной, чем злой, и она не спешила прикасаться к нему, — Но видишь ли в чем проблема… Я не могу сама обыскивать тебя. Я не знаю, как именно это делается. Ты ведь можешь… обвинить меня в сексуальных домогательствах. Кажется, это так называется?

Резко, намного резче, чем требовалось, она подошла к столу и взяла трубку телефона, якобы собираясь набрать номер и делая вид, что размышляет вслух, заговорила самым беспечным тоном.

- Конечно, в этот раз, охранники не будут небрежны. И наверняка заберут все, что посчитают опасным. Они ведь в отличии от меня знают свое дело… Но ты ведь все равно предпочитаешь, чтоб именно профессионалы выполняли свою работу, не так ли?.. Ах, какой там номер?.. Не волнуйся, Джованни, один звонок и специалисты будут здесь.

Все эти ухищрения на самом деле были сплошной нерациональной глупостью, и тратой времени, и... Но если существовал хоть один единственный шанс, что уловка удастся, разве оно того не стоило?

Отредактировано Olivia Sheridan (26.06.16 14:59:41)

Оливия в самом деле начала набирать номер одного из охранников клуба. И дело тут было не в принципе или отсутствии выбора. Джованни действительно нужно было обыскать, если он попал в клуб без обыска. Это были правила, установленные не просто так. И хотя всю свою жизнь она занималась тем, что нарушала правила, но… Америка была той страной, где вампиры наконец могли стать людьми. Долгоживущими, пьющими донорскую кровь, но все же людьми. И хотя это было всего лишь красивой иллюзией, но многие готовы были поверить в нее, поэтому она того стоила. А лишний скандал с участием вампиров и неприятных эксцессов в вампирском клубе – не пойдет на пользу никому. Итак, она набирала номер, хоть и прислушивалась к тому, что происходит за ее спиной.

Вампиры далеко не так чувствительны, как звери и оборотни, к звукам и запахам. И если в плане запахов Лия не могла конкурировать с оборотнями, то звуки… Однако движение позади она не только услышала, но и почувствовала. Джованни оказался рядом слишком быстро. Но она мгновенно забыла об этом, почувствовав горячие пальцы на запястье. Из-за ее сытости, он мог бы ощутить пальцами ее слабый, но быстрый пульс. И все это только из-за близости итальянца. Мужчина наклонился так низко, что его дыхание ощущалось кожей. И в том месте, где его дыхание ее коснулось – кожу закололо, словно от жара. Вампирам не требуется дышать, поэтому девушка просто замерла, впитывая присутствие кого-то сильного и возбужденного рядом с собой. Это было почти больно, волнующе, томительно… Лия могла бы сократить эти миллиметры между ними двумя за одно мгновение, но не сделала этого. А спустя мгновение – ощутимо вздрогнула, когда раздался резкий стук.

Внезапно она оказалась шокированной. Она не вздрагивала уже… сколько? Несколько десятков лет? Почему именно сейчас? Несмотря на то, что в том, как нависал над ней итальянец – будто в самом деле собираясь просто подавить ее своим присутствием – не было ничего опасного, ей почему-то показалось, что она в опасности. Она вздрагивала не из-за настоящего. А из-за прошлого. Ей почему-то очень живо вспомнился звук рассекающего воздух хлыста, который она не слышала очень и очень давно…

Сердце забилось еще чаще, словно умирающая от страха, слабенькая пташка. Ей потребовалось сделать ненужный, но успокаивающий глубокий вздох. Полная грудь качнулась, раздвинув ворот белоснежной рубашки еще больше.

- Хочешь, чтобы я разделся?

Густой, темный баритон проник в сознание не сразу… Чувственный, с сексуальной хрипотцой от которой подкашивались колени, этот голос, словно торжественная делегация, отвлекающая внимание, проникла внутрь, наполнив трепетом все ее существо. Но сакральный смысл сказанного, как смертоносный убица, нанес окончательный удар чуть позже. Резко выдохнув, Оливия резко облизала губы, но не успела ответить. Кожа покрылась мурашками, в голове все перепуталось от ощущения настоящего возбуждения и прошедшего страха. Но едва она собралась ответить на вопрос, не будучи уверенной до конца, что ответ на него действительно нужен – Алекс прервал ее.

- Этого не будет.

Еще одно разочарование. И тем сильнее оно было, тем сильнее она ощущала Алекса всем телом. Подавшись ему на встречу, ее взгляд невольно переместился на его губы. Соблазненные инстинктом, глаза все же остановились на мускулистой шее, в вырезе рубашки, но все же… его губы почему-то интересовали ее куда больше в данный момент.
Она уже раскрыла рот, чтоб сказать ему, что… что-нибудь едкое. Или соблазнительное. Может быть дразнящее. Хоть что-нибудь. Но он снова не дал ей начать, заставив вместо проглотить воздух, снова сделав вздох. Пальцы Джованни тем временем сжались сильнее на тонком запястье. Они сжимались так цепко и жестко, что Лие пришлось почувствовать боль, как бы не пыталась она игнорировать ее.

- Но по-моему ты справишься и сама... а я не стану тебя ни в чем обвинять.

- Хорошо…

С чем она только что согласилась? Ей даже не хотелось этого знать. Она по-прежнему изучала рисунок его губ глазами, а ее лицо – несмотря на боль в запястье – оставалось все таким же непроницаемым. Разве что чуть более рассеянным. Но даже это не отражало полностью всех ее эмоций. Напряженные соски заныли и ей пришлось сжать бедра, переменив позу, чтоб как-то подавить волну возбуждения. Но при этом она стала еще ближе к Джованни, неосознанно повторив – почти выдохнув – у самых его губ.

- Sì…

Отредактировано Olivia Sheridan (27.06.16 00:34:27)

Что бывает с наркоманом, если помахать перед его носом очередной дозой?

Он потянется за ней…

Тянуться к желанному – вот смысл жизни. И она вытягивала руку, протягивая ее к желаемому, когда оно ускользало от нее. Но она продолжала тянуться, пока пальцы не коснулись… воздуха. И тогда пришлось сделать шаг. Потом еще один. До тех пор, пока не смогла наконец почувствовать под ладонью ткань его пиджака. Ей было это нужно. Как загипнотизированная она шла к нему, желая ощутить его ближе. Еще ближе…

Ладони девушки спутанно шарили по ткани пиджака. А когда нашли края – сжали их, разводя в стороны. Притяжение сильнее земной гравитации заставляло жаться, теряясь в ощущении тепла и жара, окутывающих мужчину. Длинные ресницы ложились тенями на щеки, когда она в притворной скромности опускала глаза, проводя ладонями по широкой груди, скользя по ткани рубашки пальцами, заставляя темный пиджак сползать с плеч томительно медленно. Губы чувственно двигались, как если бы она делала томные вздохи, а розовый язычок проскальзывал по ним в нетерпении, иногда задевая острые клыки и делая губы еще более красными и сочными из-за капельки крови.

Пиджак упал на пол, но она сделала все, чтоб Алекс не отвлекся на него. Движения ее рук были поначалу легкими и не навязчивыми, когда она помогала пиджаку беспрепятственно съехать по рукам вниз, но с каждой секундой прикосновения делались все настойчивее.  С лихорадочной жадностью, которую могла притормозить только очень большая сила воли, она водила ладонями вдоль его рук. Кончики пальцев дразнящее легкими прикосновениями гладили обнаженную кожу запястий, отвлекая от расстегивания ремней, опоясывающих предплечье. И как только ножны с глухим стуком упали на пол, забирались выше, а затем тесно ложились на бицепсы, как если бы оценивали степень сопротивления мышц нажатию. Но разве может быть большее удовольствие, чем трогать что-то настолько твердое и упругое? И она не видела смысла изображать на лице что-то другое, кроме этого удовольствия. Ей так нравилось его тело, что было почти мучительно трогать его через одежду. И это маленькое страдание терялось в чертах ее лица, как теряется капля меда в вине, придавая моменту его испития – сладости и остроты. И только потому что прикосновениями нельзя было насытиться – она пыталась коснуться мужчину везде. Ее колено терлось о его колено, словно кошка, требующая ласки. Бедра и живот так тесно прижимались к нему, что Лия чувствовала, что в этих брюках ему уже очень тесно. И ей нравилось дразнить его, осторожно потираясь, будто бы она ничего не замечает. Красные, влажные, припухшие губы в миллиметре от его рта, тянущиеся к нему и изнемогающие от желания, шептали беззвучные мольбы на известном им двоим языке. А ладони, лежащие на твердых боках, заставляли мышцы непроизвольно напрягаться, когда острые ноготки чувствительно впивались в кожу через рубашку. Затем, пальцы в несколько ловких движений отстегнули кобуру с пистолетом от ремня брюк.

Фантазия иногда может заменить даже физические ощущения. И сейчас этого хватало, чтоб представить, что Алекс тоже трогает ее. Испытывать ощущение, что его пальцы ищут на теле чувствительные точки, исследуя ее спину так же, как ее пальцы – исследовали его. Гладят, ласкающе проводя ладонями вдоль линии позвоночника, касаясь поясницы там, где изгибы тела переходят в бедра.

Вампирша была так близко, что каждый раз вздрагивала от трения о тело Джованни, заставляющего мурашки пробегать по телу от вожделения. Обняв, она приникла к нему так, что грудь упруго спружинила между ними двумя, как два резиновых мячика, мгновенно накалившись о твердые мышцы его тела, заставляя думать, что он везде такой твердый, горячий и напряженный. Лицо ее было прямо перед его лицом и он мог рассмотреть каждую черточку, потому что она специально не смотрела ему в глаза. Ее взгляд скользил по контуру его рта. Его дыхание было таким горячим, что она ощущала этот жар губами. Каждый раз, когда Алекс напрягался из-за нее, она терлась о него и начинала снова гладить, ласкать мягкими движениями, одновременно пытаясь избавить его от ненавистных ремней кобуры, которую она с большим удовольствием бы просто порвала.

Пальцы девушки впились в его галстук и потянули его вниз, к ней, когда она выдохнула ему в губы:

- Toglierlo…

Отредактировано Olivia Sheridan (11.09.16 19:52:16)

Победа была так близко…

Не то что бы они двое играли в какую-то игру… Скорее, это борьба. Оливия боролась за возможность продолжать касаться его, а Джованни боролся сам с собой. И кажется, побеждая сама, она позволяла побеждать и той его части, что хотела этого продолжения. Разве могут другие мысли приходить в голову, когда сильный мужчина добровольно расстается с оружием из-за одной лишь просьбы слабой женщины? И как будто этого согревающего момента было мало, он решил сделать ей подарок.

Сначала пришло ощущение, что Алекс делает шаг к ней. Из-за этого их тела оказались едва ли не ближе, чем в танце. Вот-вот можно было услышать первые ноты танго... А искушение забросить ногу на его бедро в этот момент было столь сильным, что ей пришлось прикусить губу. Но еще соблазнительнее было то, что продолжал делать мужчина. Шагая прямо на нее и заставляя невольно отступать, он делал это до тех пор, пока они не достигли стола. Даже отводя взгляд так, как если бы это она боялась попасть под чары, Лия все еще чувствовала на себе взгляд Алессандро. Страстный взгляд. Горящий. Испытующий. Говорящий о том, что все еще думая, что она пытается им манипулировать, он все равно поддается ей, все равно хочет ее… И ей было это до безумия приятно. Самый лучший комплимент от мужчины, какой только может получить женщина - это такие вот взгляды. Нечто, что мужчина никогда не скажет тебе вслух. Но что-то, что можно передать взглядом. Все страсти: любовь, ненависть, отчаяние, злость, удовольствие, похоть… Все это удается передавать взглядом. Но взгляд Алекса был совершенно особенным… Сейчас Оливия знала точно, что только его взгляд – его одного в целом мире – нужен ей как воздух. Все внутри нее умоляло о том, чтоб он продолжал смотреть на нее так же, ведь сейчас она целиком принадлежала ему и была в его власти. Именно поэтому он откликнулся ей.

Услышав за спиной стук, вампирша непроизвольно дрогнула. Не от страха, не от возбуждения. Она все еще не верила, что он сможет вот так расстаться с оружием из-за нее. Алекс казался таким непробиваемым, таким строгим и холодным… только поэтому она удивилась, когда ее просьба уже оказалась выполненной без единого слова. Ни одной насмешки, издевки или недовольства. Он просто… положил пистолет позади нее. У старой прожившей века вампирши дрогнуло лицо и брови взлетели, как у обиженного ребенка. Лицо исказилось, став послушным и податливым. И когда широкие ладони гладили ее спину, Лия только пыталась прижаться к нему теснее, заставляя грудь мягко пружинить между их телами. Ей хотелось снова умолять его. А она почти всегда делала то, что хотела…

Алекс… ах…

Дрожащие ресницы, лежащие на щеках легкими тенями. Бледная, нежная кожа. Смягчившиеся черты лица. В его руках она словно стала миниатюрнее, беззащитнее. Все в ней само собой превратилось в лиричное, воспеваемое в поэмах, почти воздушное существо, которое надо только крепче сжимать в руках, чтоб не упустить. Но в то же время формы ее тела… податливые, округлые, упругие… не могли позволить ни одной мысли о чем-то эфемерном. Они были более чем земными. Более, чем настоящими. Он должен был только опустить руку еще ниже, скользнув пальцами по ложбинке между округлых ягодиц и провести пальцами между ног, чтоб убедиться, что женщина – это действительно сосуд греха и похоти. Все это было только для него одного. Но вдруг…

- Basta.

Они отшатнулись друг от друга почти одновременно. Оливии показалось что он ударил ее, так резко и грубо прозвучало это слово посреди этой интимной, пусть и не столь откровенной близости. Когда вообще последний раз она чувствовала себя так неуютно? И хотя щеку не жгло от удара – бледные пальчики все равно провели по коже, а янтарные глаза смотрели на мужчину – резко опустившегося на колени, расстегивающего ремни последних ножен – с непониманием и обидой. Она чувствовала… унижение.

Как он мог?.. Почему? Что произошло?..

От этих вопросов едкое чувство болезненно уязвленного самолюбия только жгло изнутри. Сожаление щедро посыпало это свежеиспеченную рану солью. И как финальный аккорд – в груди разгоралась самая настоящая ярость. Страстная, безудержная… Та, что может заставить настоящую итальянку убить, лишь бы не дать своей гордости надломиться. И как только Оливия осознала это – ее лицо превратилось в невозмутимую маску. Она не позволит себе вести себя, как обиженный ребенок, которого оставили без сладкого. Только не она. Не было больше той женщины, что таяла в страстных объятиях мужчины секунду назад. Остался только старый вампир, которому разве что слегка любопытно почему какой-то чужак так нахально объявился в его владениях.

- Больше ничего нет. — о, да, она уже догадалась, — Обыскиваешь, как шлюха.

Никак не отреагировав на эту ребячливую колкость, вампирша только подняла бровь в немой издевке. Она, значит, обыскивает, как шлюха? Но кто же тогда он, если ему это так нравилось?

- Я солгал тебе в прошлый раз. Я здесь по делу.

Он прятал от нее глаза. Желваки на шее вздулись – он был недоволен. А там, где были высокие скулы – цвет кожи слегка потемнел, заставляя думать, что он смущен тем, что произошло сейчас. И почему-то от этого Оливии стало так неприятно, что захотелось, чтоб Джованни ушел. Немедленно.

- Я понимаю. И что это за дело?

Отредактировано Olivia Sheridan (11.09.16 20:02:41)

Продолжая стоять неподвижно, как ожившая греческая статуя из музея, которую какой-то шутник решил обрядить в одежду, она одними глазами наблюдала за мужчиной, стоящим перед ней. Ей было любопытно. Она чувствовала, что он что-то скрывает. Необязательно чувствовать ложь метафизически, чтоб знать, что кто-то что-то скрывает. Достаточно своих эмпирических знаний.

Но что она знала конкретно о нем?

Джованни высок, атлетичен. Мужественно красив. Совсем немужественно краснел. Был холоден, резок, суров. Строг с подчиненными. Сексуально ругался по-итальянски. В общем, он привлекателен. Но что она под всем этим не заметила? Обычная аналитическая цепочка могла бы многое подсказать... Например, итальянец пришел в ее клуб с оружием. Вопрос первый, и важный: откуда у простого бизнесмена оружие? Определенно, Алессандро Джованни не был простым бизнесменом. В современном мире оружие так уверенно носят только три вида мужчин: полицейские, преступники и военные. Полицейским Джованни явно не был. Те обычно приходят в форме и ведут себя, что называется, в соответствии с протоколом. Значит мужчина или военный, или преступник. Или же все это сразу. Далее… Он пришел с оружием в клуб. Либо он всегда носит его при себе, либо ожидал, что здесь на него могут напасть. Ни один из этих вариантов не может быть исключен. Для Джованни может оказаться верным, что нападения он ждет в любом месте и в любую минуту, как и всякий подготовленный воин. Но при этом, он согласился расстаться со своим оружием. О чем это может говорить?  Хочет показать, что доверяет ей? Вряд ли. Разве что пытается спровоцировать на доверие ее. Но он не похож на человека, который способен на подобную хитрость. Тактическую хитрость на поле боя – может быть. Но на психологическую…
В этот момент ей вспомнилась недавняя сцена и Оливия поджала аккуратно накрашенные, карминовые от крови, губы. Это все разрушило. Ее мысли снова сбились на близость с ним. И хоть мертвое, безжизненное, как камень, тело просто не могло ее выдать, но сама она при этом далеко не была такой безжизненной. Даже сейчас, хотя он четко и ясно дал понять, что он может дразнить ее так же, как и она его – Лие все еще чудились их недавние объятия. И отчего-то хотелось принять душ… но как будто ощущение его прикосновений могло исчезнуть от простой воды!

Но вопрос все еще оставался: почему Алессандро расстался с оружием? Остаться наедине с ней и безоружным… он считает, что сможет справится с вампиром ее возраста? Или недооценивает ее? Это было бы глупо, а Джованни совсем не казался ей глупым человеком, способным недооценить своего… противника. Здесь было что-то подозрительное… Возможно он отдал ей не все его оружие. Но начинать заново игру в обыск ей не хотелось. Даже если у Джованни с собой еще один нож, распятье, даже фляга святой воды – она все равно сможет справится с ним. Ведь он всего лишь человек.

Сколько любопытных вопросов, окружало стоящего перед ней мужчину. А любопытство, как известно, сгубило не одну кошку.

- Один из моих людей не выходит на связь. Последний раз его видели здесь, —сказал он, пока она рассматривала его.

И даже после этого, она продолжала смотреть его, надеясь позлить его своим молчанием и отсутствием своего присутствия в комнате. Но тем не менее, когда пауза слишком затянулась, а Джованни уже готов был перестать терять время, собираясь уйти – она ответила, делая вздох для того, чтоб произнести:

- Мы не разглашаем имена наших клиентов и их гостей ни посторонним, ни другим клиентам. Это наше правило, — голос – властный, спокойный, уверенный – не выдавал ее, позволяя ей произносить сколь угодно длинные фразы и не бояться, что мужчина поймет, что она чувствует не только любопытство сейчас, — У нас частный, уважаемый клуб. И члены этого клуба очень ценят, что здесь мы предоставляем им приватность. Не только имена, но и то, что они вообще были здесь – мы не имеем права разглашать подобную информацию посторонним лицам. Даже силам правопорядка требуется специальный ордер, насколько я знаю, чтоб получить доступ к нашим… камерам видеонаблюдения… и клиентской базе.

Плавно отмирая, словно Галатея, спускающаяся с пьедестала, она двинулась вдоль стены ровным, изящным шагом. Она не пыталась выглядеть соблазнительной или хотя бы привлекательной. Она собиралась выглядеть сильной и властной. Это была деловая беседа. Сделка. И в этой сделке она собиралась получить больше, чем могла бы дать.

- Поэтому скажи мне, Алессандро Джованни, почему я должна нарушить правила, установленные моим Принцем, ради тебя и твоей прихоти? Что я получу за то, что предам законы, которые он установил?

Конечно, Жан-Клод скорее всего не расценит подобные действия, пусть это и разглашение частной информации посторонним лицам, как предательство. Во всяком случае, если она и выдаст эту информацию, то сможет свой поступок объяснить. Например, если этот человек Джованни нашелся бы где-нибудь мертвый, с отметинами от укусов, а последним местом, где его видели была бы Жертва, то все могло бы закончится весьма неприятно. Для Лии, в частности. Но это вовсе не значило, что поиск этого пропавшего – был ее заботой. И она собиралась дать понять это Джованни. Если он попросит об услуге, то должен понимать, что она вправе требовать чего-то в ответ.

Остановившись у стены, напротив мужчины, Оливия повернула голову в его сторону. Она заметила, что от ее слов он напрягся. В какой-то мимолетный момент. А затем, итальянец расслабился так быстро, будто ее слова были наиболее ожидаемым им вариантом развития. У нее начало складываться впечатление, что он более знаком с людьми, которые жаждут получить от него что-угодно, кроме его тела… И с такими личностями ему дело иметь привычнее. Очевидно, что бизнесменом Джованни все же был. Язык коммерции ему явно знаком. Это она поняла сразу же, стоило ему открыть рот. Но она поняла не только это. Джованни собирается поступить ровно так же, как и она: выиграть от этой сделки больше, чем отдать взамен.

Отредактировано Olivia Sheridan (23.08.16 14:12:44)

Как и ожидалось – Джованни повел себя, как настоящий делец. Итальянец не собирался уступать вампирше ни на йоту. Впрочем, она и не нуждалась в каких-либо уступках. Оливия хотела только того, чтоб мужчина сдался ей. Следовал условиям, которые она установит для их игры. Потому что из них двоих – именно он смертный. Именно он слабее, а следовательно – ему и подчиняться. Вот только…

Джованни не казался ей слабее. Пусть и равным она его не признавала, но также не могла считать его слабым. Все в нем было преисполнено смертельной грации, элегантной мужественности и силы. Он напоминал ей огромных, диких животных из тех, что она призывала. Яростные и смертельно опасные, эти большие кошки передвигались с таким плавным изяществом, что невольно зачаровывали. А ведь вместе с тем, под их бархатистой шкурой двигались и перетекали, как отдельные организмы – стальные мускулы. И чем напряженнее был ягуар – тем он был опаснее. Это означало, что он готов к последнему для жертвы прыжку. Как и ягуары, Алессандро Джованни был преисполнен этого чарующего налета благородства, какое бывает только у по-настоящему благородных хищников. Их не устроит какая-нибудь падаль или больная, старая жертва. Такие охотятся только на равных: здоровых и сильных, чтоб вкус охоты во рту был только слаще. Но не только ее котов напоминал ей итальянец. Благородные, аристократичные надменность и холодность ей, безродной плебейке по рождению, всегда казались вещами привлекательными, хоть и не слишком-то интересными. В конечном счете, своим происхождением нужно уметь пользоваться. Но даже если бы внезапно оказалось, что Джованни вовсе не потомок каких-нибудь итальянских дожей – это совершенно не умаляло бы в ее глазах его привлекательности. Потому что не по рождению этот мужчина был благороден, но по своей сути. Такую ауру величественной уверенности в своих знаниях и умениях могли бы излучать древние воины, прошедшие немало битв. Их невозмутимое спокойствие неизменно придавало бы окружающим солдатам уверенности в исходе каждого нового сражения. Таких как Алессандро в древние времена делали полководцами, потому как по натуре они были лидерами и рождены были для того, чтоб управлять другими. И одного такого полководца он ей очень напоминал… Великолепный мужчина... Они оба.

И как после подобных мыслей она могла бы желать поражения Джованни, пусть даже в такой глупой стычке? И хотя проверять его выдержку – неважно, выдержку в чем – казалось иногда очень любопытным, забавным, приятным… Но все же Оливия не хотела всерьез растоптать его гордость, сломать его силу и выставить его жалким и ущербным. Лие он нравился. И именно таким: упрямым, самоуверенным… сильным. Слабые мужчины в ее глазах не были лишены определенного очарования. Как игрушки, безделицы, домашние питомцы, слуги, рабы… и даже как любовники. Но только сильная натура могла по-настоящему разжечь страсть, заставить мертвое сердце биться, как у молоденькой и – главное – живой девушки.  Биться в предвкушении очередной страстной схватки. Очередного сражения, которое было тем слаще, если заканчивалось в постели…

- Этот "специальный ордер" будет у полиции, если моего работника найдут мертвым при том, что последний раз его видели в этом клубе. Сюда нагрянут представители закона, и это будет значить, что ты... — мужчина замешкался, произнося это, и Лия отчетливо увидела, как его красивые губы кривятся в гримасе презрения, еще раз уколовшем ее самолюбие, — ...плохо справляешься со своими обязанностями.

Говоря так, как говорил сейчас, Алекс заставлял Оливию думать о том, что владеет какими-то экстрасенсорными способностями. Слова, что он только что произносил были до того созвучны с ее собственными мыслями, что ей невольно пришло в голову, будто он действительно прочел это в ее разуме. И подобные рассуждения заставляли против воли чувствовать себя беззащитной и открытой для него.

Оливия сложила руки под объемной грудью, слегка приподняв ее и стоя вполоборота к Джованни. Одна ее нога была выпрямлена, вторая изящно полусогнута. Лицо не выражало никаких эмоций и было прекрасно в своем бесстрастном совершенстве. Она знала, что у нее красивый профиль, но совершенно не думала о том, чтоб соблазнять кого бы то ни было сейчас. Напротив, вампирша хотела быть сильной и независимой, что, к сожалению, у нее не очень выходило. Сама поза была прекрасна, верно. Но вместе с тем положение ее тела выражало закрытость и замкнутость ей не свойственную, как если бы ей требовалось защищаться от Джованни.

А мужчина тем временем развернулся к ней всем корпусом и сейчас, скашивая на него глаза, она могла видеть красивую и твердую линию его челюсти, прекрасный рисунок губ, его великолепные скулы и благородный нос. Однако, когда ее взгляд искал его взгляда – он неизменно отводил глаза, не давая насладиться их цветом и выражением.

- Тебе самой будет выгодно, если поисками займусь только я. Посетителей в общем зале я и так уже видел. А если мой человек зашел в одну из вип-кабин с кем-то из вампиров - узнаешь, кто из твоих подчиненных нарушает правила.

Издав презрительный, недоверчивый звук, больше похожий на фырканье, повернулась на этот раз уже вампирша. Руки, окутанные шелковистой тканью рубашки, что была ей велика, все так же покоились под грудью, а сама поза выражала теперь надменную насмешку.

- Джованни… неужели ты надеешься, что я поведусь на эту чушь? В любой момент я могу сама проверить камеры и убедиться, что это не один из вампиров подвластных Цирку Проклятых. А если даже это один из них… Неужели ты думаешь, что, выдав его властям, вампиры не сыграют этим себе же на руку? Этим мы только укрепим в этой стране свой статус законопослушных граждан, какими мы с поруки американского правительства и являемся. Вампир же Церкви Вечной жизни – или любой другой – кто осмелится нападать на наших посетителей будет нами же и наказан… И кара, которая его постигнет будет несравнима с такой легкой смертью, как кол пробивший сердце.

Уперев руки в крутые бедра и позволяя отразиться на лице превосходству, она смерила итальянца насмешливым взглядом. Постояв так несколько секунд и наслаждаясь своим положением, она наконец шагнула к нему. На лице ее была широкая, сексуальная, победная улыбка, когда ее пальцы потянулись и ухватились за шелковый галстук Алекса, дернув его к себе поближе. И вот теперь, когда их лица были так близко, но в этом не было никакого сексуального подтекста, она заговорила самоуверенно и дерзко:

- Это не ты мне нужен, Джованни. Я могу справиться со всем этим и без тебя. А вот я тебе нужна, потому что без меня ты не получишь того, что хочешь.

Потянувшись вперед и обольстительно улыбаясь, она подняла взгляд к глазам Алекса, впервые за сегодня отметив, что они красивого, орехового цвета, а затем соблазнительно прошептала в плотно сжатые губы мужчины, быстро опуская на них взгляд:

- Попробуй предложить мне что-то чего у меня нет… —мысли при этом у Лии неизменно соскользнули на тело Джованни в ее постели и без этого сексуального, но раздражающего костюма, —А я еще подумаю соглашаться ли с твоим предложением.

Отредактировано Olivia Sheridan (11.09.16 22:22:47)

Что может быть прекраснее секса? Ни к чему не обязывающего, естественного занятия, чье благотворное действие – проливающееся во время самого процесса на душу и тело – отлично снимает напряжение, стресс, а иногда еще и излечивает особо зажатых личностей с синдромом хронической девственности от их абсолютно неуместного ханжества. В нем прекрасно все. Особенно, если достаточно силы и выносливости, а также фантазии для продолжительности самого акта. Особенно секс любят мужчины. Доказанный факт – уверенные в себе мужчины никогда не отказывают себе в возможности заняться сексом с женщиной, которая соответствует их – хотя бы минимальным – требованиям. Длинные ноги, худая или пышная задница, высокая и маленькая или большая и округлая грудь: второго, третьего, четвертого размера на выбор, маленькие ступни или узкие запястья, красивое или наоборот некрасивое лицо, связывать или использовать игрушки, грубо или медленно, с презервативом или без, и так далее и тому подобное. Вся суть в том, чтоб найти именно ту слабость, которая не позволит сказать "нет". Когда ты точно знаешь, что только у тебя есть то, что ему нужно и то, как ему это нужно – это дает определенную власть. Власть, которая нередко распространяется за пределы постели. Но надо заметить, что у всего бывают исключения. Импотенты, гомосексуалисты, извращенцы всех мастей: не всегда именно секс бывает тем ключиком, который развязывает языки и связывает руки. Давление, запугивание, обман, обольщение, вызов на доверие – это еще не весь список способов и методов захватить внимание человека. Но… это ведь как с хорошим медвежатником. Пока ты перебираешь всю связку своих отмычек – пытаясь отыскать нужную, конечно – уже может нагрянуть толпа из правоохранительных органов. И тогда любой, даже самый блестящий план, пойдет ко дну. Именно поэтому так важно, как можно скорее и как можно удачливее подобрать именно то средство, которым открывается пусть к сердцу человека.

Любимой отмычкой Оливии была честность. И искренность. Самые маленькие, редкие и на удивление простые в использовании вещи практически никем не использовались, оставаясь незаслуженно недооцененными. А все потому, что использовать их нужно вовремя и к месту. Например, не в данном случае.

Джованни, при всех его достоинствах, был типичным мужчиной, который считал себя умнее женщины, потому что он мужчина, и умнее многих, просто потому, что умнее. Переубеждать человека в оценке его личных качеств – тем более выведенной самостоятельно - весьма непростое дело. И неблагодарное. Особенно, когда ты во многом согласна с этой оценкой. Ах, как же это подогревает интерес! Когда все слишком просто – это ведь уже не так интересно, правда? А Джованни кажется задался целью усложнить ей существование, пусть и ненамного.

- Конечно, можешь.

Итальянец согласился с ней таким тоном, что трудно было не догадаться – следом за этим наконец-то последует настоящий сарказм, а не жалкая его имитация. И так же трудно было поверить в это! Однако у Лии не было возможности как следует удивиться этому обстоятельству. Джованни заранее побеспокоился о более сложном отвлекающем факторе: его теплая ладонь накрыла ее пальцы, а сам он находился так близко, что все его последующие действия каким-то образом мгновенно приобретали интимный характер. И вампирша даже не стала возражать, когда он начал по одному, плавно, разгибать каждый из ее тонких пальчиков, плотно обхвативших его… галстук.

- Я так думаю, вампироманы, особенно обеспеченные и влиятельные, так безгранично вам доверяют, что их не обеспокоят бреши в системе безопасности клуба и возможность оказаться выпитыми досуха в какой-нибудь из вип-комнат - а то и в подсобке.

После этих слов, Алекс отодвинулся достаточно, чтоб сохранить интимность, но не близость. В пальцах вампирши скользнула полоска его галстука, тут же исчезнув с тем, чтоб снова упокоиться неподвижным шелком поверх его аккуратной рубашки. Но его пальцы по-прежнему сжимали ее пальцы и было не похоже, что он делает это неосознанно. Это было приятно. Возбуждающе. Дразняще. Возможно именно поэтому Лия тем временем делала ему одолжение, не поднимая взгляда к его глазам. Но Джованни явно не оценил ее добрых намерений. Ей все время чудилось, что взглядом он изучает ее лицо. И взгляд его был донельзя самодовольным. Ну, разумеется! Он безусловно очень собой доволен. Проник в клуб без членской карты и при оружии, а теперь думает, что может рассуждать о том, что она не может обеспечить безопасность клуба и его гостей. Ему явно стоит напомнить о том, что она с той же элегантной легкостью проникла в его здание!

- И, разумеется, абсолютно все люди без ума от вампиров и они моментально уверуют в то, что вы сдали полиции настоящего виновника, а не безликого исполнителя. А первыми в это поверят члены ЛПВ и вовсе не начнут использовать убийство в вампирском клубе как оправдание терроризма и повод завербовать новых добровольцев.

Вот ЛПВ он упомянул очень зря. Не то что бы Оливии было какое-то дело до этих бедолаг ненавидящих вампиров... По сравнению с охотниками на нежить, которые свое мастерство практиковали со средних – а то и более древних – веков, эти тупицы были просто детским садом. Малышами, которым хотелось играть во взрослые игры. Но, как ей разъяснили юристы Жан-Клода, в Америке всякие неофициальные движения могут иметь большой вес и привлекать колоссальное внимание общественности своими… гм… как же это называлось?.. акциями протеста. Оливии вовсе не хотелось подобной акции протеста под дверями ее клуба. Но еще больше не хотелось признавать, что Джованни нашел способ уязвить ее.

- Видимо, Принц города так ценит тебя, что его не смутят все эти не смертельные, но и не безобидные последствия, даже если ему самому придется с ними столкнуться.

Ох… вот оно что… Лицо вампирши оставалось все таким же каменно-совершенным, но внутри она чувствовало то самое горькое торжество, что обычно вызывает у обыкновенных людей сардоническую улыбку. Причина ее эмоций была проста: в тот момент, когда Джованни заговорил о Принце Сент-Луиса – она уже разгадала его замысел "по подавлению самоуверенной вампирши". Но все же, вопреки всеобщему мнению, разгадать планы противника – это далеко не поворотный момент в битве, какой бы эта битва ни была. Иногда слишком поздно что-то предпринимать, даже если план противника очевиден. В делах интриганских же большинство ловких интеллектуальных ловушек рассчитано именно на такой поворот событий. Все что говорил итальянец до этого – было сказано только с одной целью: убедить ее в том, что она может доставить неприятности своему покровителю. И разумеется она этого не хочет – не так уж трудно об этом догадаться – поэтому нужно как следует нажать на это ее нежелание дискредитировать себя в глазах Принца. Ловкий ход. Особенно, если учесть, что дальше он наверняка собирается поставить ее перед фактом: либо она делает так, как хочет он, либо наверняка разочарует своего покровителя. И неважно, что логически эти два события могут быть не связаны. Важен аспект психологического подавления и доминирования.

- Я предлагаю тебе секретность. Она у тебя есть - но это пока. Позволишь мне самому увидеть записи и получить снимки виновника - избежишь огласки. В противном случае о пропаже человека в твоем заведении узнает общественность. Это неизбежно.

Bravo, bravissimo! Bravo!* Какой ловкий! Потрясающий интеллектуальный ход!

После этой фразы, произнесенной таким тоном об который можно было с легкостью порезаться, она непременно должна была тут же сдаться и признать его правоту. Но ведь это еще не все, не так ли? Как же известный русский метод кнута и пряника, известный всему миру? Сейчас Джованни наверняка подсластит пилю, рассчитывая, что она ее тут же проглотит. Оливия буквально ждала, когда же мужчина наконец разовьет свою мысль до конца, предвкушая свою правоту. И, надо заметить, Джованни ее не разочаровал.

- Впрочем, раз ты, — мужчина сделал короткую паузу и Лие даже не нужно было смотреть прямо на него, чтоб понять, что сейчас он окидывает ее уничижительным взглядом, выражающим насколько он "верит" в то, о чем говорит, - деловая женщина... по неудачному стечению обстоятельств временно лишившаяся своего костюма, я могу предложить тебе сделку на честных для нас обоих условиях. Ты покажешь мне видеозаписи и если на них будет видно, что в исчезновении виновен вампир или кто-то из твоих подчиненных - сойдемся на том, что я проинформировал тебя о наличии предателя или врага из оппозиции и ничего не должен.

Еще одна мимолетная пауза. Очевидно, перед этим был еще не весь десерт для нее на сегодня.

- Если же окажется, что твои люди - и нелюди - никак не связаны с моими проблемами и ты действительно без всякой выгоды помогла мне, я обещаю одноразовую помощь, если с кем-то из твоих... подопечных что-то случится, — ее мертвое сердце забилось чуть чаще, когда она увидела, как красивые губы растягиваются в усмешке, — Только не говори, что у них не бывает проблем.

Все то время, что Джованни накрывал для нее на стол и подавал свои блюда одно за другим, вампирша стояла словно каменная, не выдавая своего присутствия в комнате. Пока Джованни держал ее руку, он конечно еще мог бы ощутить ее слабый пульс, положив пальцы на запястье, но сейчас ничто не говорило, что женщина перед ним скорее жива, чем мертва. Оливия совсем не злилась на него. Нет. Даже больше – он ее весьма позабавил. Ведь в какой-то момент она поймала себя на том, что воспринимает Джованни всерьез, хотя он всего лишь человек. И Лие очень хотелось показать красивому итальянцу, что как бы он ее не возбуждал, как бы не пытался поразить своими интеллектуальными способностями – он все равно останется для нее просто человеком. Разве что чуть-чуть особенным… И поэтому она выдала ему обворожительную улыбку, поворачивая к нему голову и глядя в глаза, на этот раз заставляя его прятать взгляд.

- Алекс, Алекс… — с легким укором вампирша покачала головой, рассматривая мужественное лицо, с удовольствием наблюдая за столь живыми переменами, каких не найдешь в лице вампиров, —Я вижу ты очень стараешься ради меня… и так тронута твоими…жалкими потугами.

Сделав небольшую паузу, Оливия приняла расслабленную позу и уже продолжая разговор, подняла руки начав плавно и элегантно жестикулировать:

- Это действительно так мило с твоей стороны, дорогой. Ты пришел сюда сам. Развлек меня своим… разоруженным стриптизом. Не волнуйся, я верну тебе твои игрушки. Но больше всего мне понравилась наша беседа. О, поверь мне, слушать тебя было просто верхом наслаждения. Меня уже около месяца ни один смертный не пытался напугать так… изощрено. Это заслуживает аплодисментов! Браво! Кроме того, ты еще и оказал мне замечательную услугу: детально, да еще и ко всему прочему бесплатно – о, как это щедро! – показал мне большую часть брешей в безопасности моего клуба, что бы впредь никогда больше никто не мог мне угрожать потерей доверия моего дорогого, обожаемого Принца. Но как будто этого мало, ты еще и предлагаешь мне свои услуги в дальнейшем! Я даже не знаю, что и думать: столько знаков внимания за раз. Право, я теряюсь от такой доброты! И конечно же я и не подумаю отказываться от твоего предложения. Мы с тобой замечательно поиграли. И – уверяю тебя – я получила от нашей игры большое удовольствие. Но я думаю, что для тебя это было не так уж и накладно, правда? В конце концов, не так давно я тоже указала тебе на пару дыр в системе безопасности твоей фирмы, не так ли? — подвинувшись ближе, вампирша смахнула с идеального плеча невидимую пылинку, слегка потершись о мужчину так, чтоб это выглядело достаточно небрежно, — Наверняка, трудно забыть тот день... когда я была на твоих коленях… ты мог сделать со мной все что захочешь… но, к сожалению, упустил свой шанс. В твоей асексуальной, скучной жизни не так много ярких ощущений, правда? О… Бедняжка… Должно быть это так трудно – постоянно ограничивать себя…

Состроив сочувственную мину, какую могла бы состроить королева бала скучному ботанику, который только в мечтах и видел, как она отсасывает ему, вампирша слегка надула губы всем своим видом как бы говоря: "Сочувствую, но ты жалкий неудачник, и с этим я никак не могу помочь тебе". Но прежде, чем Джованни попытался что-либо сказать, Лия встрепенулась, словно только что вспомнив о том, что у них были еще дела:

- Ох, но что же мы стоим? Тебе же наверняка хочется увидеть камеры слежения, не правда ли? — выгнув бровь она выражением лица показала, что малейшая искра недовольства с его стороны и он сможет забыть про камеры, но не дождавшись ни одной неприятной реакции, вампирша продолжила, —Следуй, пожалуйста, за мной. 

Лия повела его к комнате охраны. По счастью в коридоре ей попалась девушка из персонала и ловко ухватив ее за локоток, Оливия шепнула ей о том, чтоб подготовили сюрприз для Джованни. И хотя Лия говорила довольно тихо, молоденькая вампирша мгновенно посмотрела на итальянца, что непременно дало бы ему понять, что речь идет о нем. Оливия тоже оглянулась на Алекса и пару секунд обе женщины разглядывали его, как если бы только что обсуждали что-то интимное насчет него. На самом же деле молоденькой администраторше просто было любопытно, что представляет из себя этот мужчина и почему он так интересует управляющую, а Оливии было интересно, как отреагирует Джованни. Впрочем, после этой маленькой паузы, старшая вампирша подтолкнула небрежно младшую в спину, заставив двигаться и наконец отвести взгляд от мужчины, а сама открыла ближайшую дверь, пропуская итальянца в маленькую комнатку с экранами мониторов. Здесь же находился оператор безопасности, который весьма удивился гостям. Он был человеком. Алекс не должен был нервничать в его присутствии.

- Здравствуй, Майкл, — обольстительно улыбнулась вампирша с порога, заговорив голосом сладким словно патока; вытянутой рукой она без усилий придерживала дверь и прижималась спиной к костяку, чтоб Алессандро мог пройти мимо, — Этот человек – мой знакомый. Он говорит, что ищет своего пропавшего… друга. Ты не мог бы помочь отыскать его? Видишь ли, господин Джованни утверждает, что последний раз его видели в нашем клубе. Будь добр, найди запись с датой, которую назовет господин Джованни.

* - слова из "Largo al factotum" оперы Россини «Севильский цирюльник» (Il Barbiere di Siviglia).

Отредактировано Olivia Sheridan (09.10.16 12:54:03)

Ах, мужчины и их игрушки… Оливия со скучающим видом, забытая всеми, стояла около двери, сложив руки под грудью, и наблюдая за тем как Майк и Алекс погружаются в мир технологического чуда. Если бы Оливии, как вампиру, было не все равно стоять ли как соляной столб или же как-то иначе – она бы, пожалуй, даже зевнула от такой скуки. Не нужно понимать превратно: вампирша с удовольствием присоединилась бы к просмотру видео, но при этом была совершенно не уверена, что любопытство не возьмет верх и она не начнет задавать вопросы. Ответов на которые скорее всего не получит, поскольку оба мужчины сейчас слишком заняты, чтоб удовлетворить ее. Да и ко всему прочему спина Джованни была такой напряженной, что казалось подойди она слишком близко и скажи ему над ухом «Гав!» - и он пристрелит ее прямо из пальца, в обход всех законов мироздания. Разумеется, специально, в насмешку над тем, что она забрала у него оружие. Не отказав себе в удовольствии представить, как разоружённый итальянец целится в гипотетических врагов складывая пальцы пистолетом – вампирша едва слышно фыркнула под нос. А затем погрузилась в свои мысли, глядя куда-то в сторону и рассматривая игру света и тени на белой стене коридора.

Подобно части интерьера, на которую набросили одежду, она стояла не двигаясь. Уже слегка голодная, вампирша чувствовала, как каменеет ее тело, почти сливаясь с дверью за стеной. Мышцы твердели и застывали, как застывает янтарь, стекающий по дереву, до тех пор, пока даже подрагивающие ресницы прикрывающие золотистые глаза не застыли. Вампиры погруженные в воспоминания – это действительно что-то. Пожалуй, если бы большая часть вампиров не была так или иначе сверхъестественно прекрасна и опасна, то кто-нибудь мог легко бросить на них плащ проходя мимо или повесить на руку зонт, приняв за вешалку. Это могло бы показаться забавным, но Лия – знающая дворы Белль Морт, Морворен и Морте де Амур – не видела ничего забавного в гробовой, действительно мертвой тишине наполняющей залы и коридоры, где не проходили оргии, празднества и безумные вакханалии вампиров и где лишь изредка раздается звук шагов или шепот, похожий куда больше на жуткий шорох, чем на речь. Это были мрачные, черно-белые воспоминания, преисполненные страхов, страстей и желания выжить. И, возможно, ей просто не хотелось снова попадать в их омут или же здесь играло роль что-то другое, но внезапно, посреди этих темных мыслей Лие вспомнилась надменная, победная ухмылка Джованни и… ей захотелось улыбнуться. Губы вампирши соблазнительно раздвинулись, не показав клыков. Грудь наполнилась воздухом, когда с этих красных губ сорвался вздох. Считать ли сказочным, что одна улыбка этого мужчины способна оживлять мертвое? Лие казалось, что один из шипованных, стальных обручей, стягивающих ее сердце, треснул, когда она подумала о том, как улыбается Алекс. Но нет… наполненное чужой кровью, ее сердце даже не забилось быстрее. Не забилось, пока Джованни не заговорил с ней.

- Я свяжусь с тобой, когда окончательно разберусь с этим делом, — слова вторглись в сознание, как если бы обладали собственным разумом и целенаправленно стремились достигнуть ее, немедленно обратить ее внимание на того, кто их произнес.

Оливия медленно повернулась к Джованни и окинула его взглядом. Как же ей нравится, как он выглядит в этом костюме… И даже не столь важно какой именно это был костюм: Джованни в любом костюме выглядел так словно родился в нем. Впрочем, она могла предположить, что и без костюма этот мужчина выглядел равно привлекательно. Могла и уже давно предполагала… Однако сейчас, Алекс был таким серьезным, деловым… и очень даже одетым. Лия все ждала, когда он начнет поправлять пиджак и галстук, чтоб выглядеть совершенно строго. Это было бы так в духе Алессандро Джованни…

- Сама не приходи - тебе больше не будут рады, — продолжил итальянец и явно прилагал  усилия, чтоб задеть ее, игнорируя при этом направленную ему обворожительную улыбку и томный взгляд, который он бы все равно не смог оценить, зато смог бы оценить все, что ниже взгляда, ведь не зря она сжимала локтями груди с боков делая ложбинку между ними все глубже, соскальзывая по ней пальчиками и поглаживая с таким видом, будто слушает очень внимательно, — Кстати... у моего человека не могло быть членской карты. Возможно, он получил приглашение, но я бы на твоем месте это проверил.

В этот момент Джованни снова улыбнулся... Вампирше нравилось, как менялось его лицо, когда он улыбался. И хотя его улыбка была скорее жесткой, презрительной ухмылкой, чем чем-то приятным, но она все так же вызывала трепет. Именно поэтому Лия вернула итальянцу улыбку именно такой, какой должна быть улыбка желанной женщины – чувственной и понимающей. Понимающей, как сильно ему хочется, пусть она и не в силах ему помочь… Хочется уязвить ее, конечно. Особенно актуальны были такие мысли, когда последовал вопрос, который Оливия сочла не иначе, как риторическим.

- Может быть, в качестве услуги я покажу тебе еще пару брешей в системе безопасности клуба?

Ничего не ответив на подобное предложение и лишь снова улыбнувшись, как если бы была немой, вампирша плавным движением сошла с места, начав двигаться по коридору к черному выходу.

- Ты собиралась назвать мне свое имя, —слышала она требовательный голос Джованни за спиной, оглядываясь на него и маня за собой, — И верни мне на выходе мое оружие.

О, разумеется она вернет ему его игрушки… Она уже распорядилась, чтоб все его оружие в ее кабинете собрали и принесли к черному выходу. Как и ее подарок ему…
Свернув за угол короткого коридора, Оливия через несколько шагов остановилась рядом с плечистым и высоким чернокожим мужчиной, на черной футболке которого красовалась белая надпись: "Security". Отдавать Джованни его оружие прямо и тем более дать ему возможность снова нацепить на себя все это обмундирование она никак не собиралась. Поэтому все грозные орудия убийства были завернуты в упаковочную желтую бумагу – каждый отдельно! – и сложены в фиолетовый подарочный пакетик. На котором, к слову, золотистым цветом было "выгравировано" «Victim», со значком "tm" сверху, и который Лия протянула Алексу с таким видом, словно вручала подарок на Рождество. Когда же на лице итальянца отразилось искреннее недоумение и его бровь поползла вверх, выражая этим самым сарказм и подозрение, она наконец разомкнула губы и напомнила:

- Ты просил вернуть тебе твое оружие, дорогой.

Нельзя передать все наслаждение, что испытывала Лия наблюдая в этот момент за лицом Джованни. Это был ее маленький контрудар ему. Маленький, но не последний. Нацепив на лицо приятную, сладкую улыбку, Оливия шагнула к Алессандро ближе поднимая к его глазам небольшую карту, похожую на обычные банковские пластиковые карты, зажатую меж двух пальцев.

- Это для того, чтобы тебе не пришлось пробираться сюда тайком… — тонкие пальчики плавно опустили платиновую карту услуг клуба в карман пиджака, пока вампирша рассматривала недовольно сжатые губы Джованни из-под опущенных ресниц, — В следующий раз, когда один из твоих людей опять потеряется… пожалуйста… приходи, как желанный гость, дорогой, а не как вор.

Отступив от мужчины и сдвинувшись в бок одним изящным, текучим движением, Оливия почувствовала легкий сквозняк, потянувшийся от выхода, когда охранник приоткрыл дверь.

Лия помнила о своем договоре с Алессандро. О том, что обещала назвать ему свое имя. Но за все это время она так и не смогла решить какое же именно имя ему называть. Ей не хотелось представляться псевдонимом или вынужденной фамилией, появившейся у нее совсем недавно и так и не ставшей родной. Но и настоящим именем, полученным еще в те времена, когда она была человеком… было немного странно. Ей казалось, что Джованни стоил этой информации. И не стоил в то же время… Поэтому она сомневалась даже когда Алекс – демонстративно игнорируя стоящего рядом с дверью охранника – прошел мимо в дверь.

- Меня зовут Лия… —наконец произнесла она ему в спину.

Но почему-то на лице ее не было улыбки, хотя ей хотелось бы бросить свое имя ему вслед, как перчатку вызова. Подобно демонам из мифических историй, называющих свое истинное имя чернокнижнику лишь тогда, когда нет другого выхода – она ощущала тревогу, думая, что таким образом дает Джованни определенную власть над собой. И сейчас, когда она сказала те самые заветные слова… он вполне мог обернуть ее откровенность против нее же.

Отредактировано Olivia Sheridan (20.11.16 22:21:32)