Боль не проходила полностью. Не смотря на некоторое время, прошедшее после инцидента, Диана чувствовала себя паршиво. Каждое пробуждение вечером превращалось в пытку. Мышцы ныли, а в голове постоянно была какая-то тяжесть и тупая боль, словно от сильного удара. «Чувствую себя как побитая больная кляча». Было какое-то желание запереться в доме на пару недель, смотреть аниме и питаться пиццей вперемешку с кофе. Однако Диана была уже научена горьким опытом и прекрасно знала, что потом надо будет с еще большим трудом заставлять себя вылезать из квартиры. Но от этого меньше мучений не становилось.
Остановившись на углу улицы, Диана устало помотала головой, чувствуя себя неважно. Череп словно медленно кто-то сдавливал тисками в области висков, а муть и головокружение мешала нормально ориентироваться в пространстве. Это утомляло. Вообще Диана была не против некоторой формы физических страданий. Но все-таки есть разница между тем, что тебя кто-то ударил и тем, что твой организм предает тебя. Здесь не получалось вот так вот отвлечься на саму боль, она скорее наоборот выступала прекрасным дополнением к мрачным мыслям, превращая окружающий мир в совсем уж безрадостное зрелище. Да, людей на улицах было меньше обычного, это можно было считать плюсом. Но Диану больше раздражало то, что в каком-то смысле жизнь ее вернулась на круги своя. От всех этих историй лишь осталась усталость тела и очередное разочарование, подпитывающее ее тоску. Художница чувствовала всеми фибрами своей души ту щемящую тоску о безысходности бытия. Об обреченности жить пустой, лишенной какого-либо смысла жизнью. И никто и ничего не в силах ей помочь. Оставалось лишь отвлекаться, пытаться избавиться от скуки.
«- Не печалься. Ты жива и это главное. Это важнее чем то, что твоя попытка существенно изменить свою жизнь в итоге закончилась неудачей. У тебя есть возможность попробовать снова. Ну или хотя бы пожить сейчас как тебе хочется, чтобы прийти в себя.»
«- Какая же ты гнида. Все время волочишь меня по этому свету, словно полудохлую собаку. Словно мучений других людей, которых вижу я, тебе недостаточно, тебе хочется, чтобы мои мучения никогда не заканчивались, » - одновременно и озлобленно и печально ответила Диана, чувствуя, как скорбь подступает к горлу. От того, что все тянется вот так, день за днем, безо всякого конца и края.
Диана увидела какое-то закрытое и закрытое полицейской лентой место. Какой-то бар, судя по внешнему виду. Так как о нападениях на заведения в Сент-Луисе гремели все возможные средства массовой информации, даже такая затворница, как Диана, примерно понимала, что к чему и догадывалась, почему это место так выглядит. С учетом того, что в округе не было ни одной полицейской машины, девушка решила пойти полюбоваться, может, пофотографировать немного.
Путешествие выдалось странным.  Голова болела просто кошмарно. Еще почему-то у нее иногда появлялись странные образы, подобные тому заброшенному кладбищу, что было когда-то давно ею увидено. Диане иногда казалось, что она может споткнуться о какое-нибудь покосившееся надгробие. Которых по идее здесь быть не должно. «Прекрасно. Теперь помимо этих бессмысленных голосов у меня еще и зрительные галлюцинации.»
Девушка натянула рукава на ладони и аккуратно отодвинув ленты, вошла внутрь бара, благо у него дверь просто еле держалась на петлях. Внутри было поприятнее. Тихо, спокойно, не видно проезжающих мимо машин. В полумраке помещения Диана видела, что нет явно ни одного тела, но в целом этот бар выглядел, как место побоища. Мебель разломана, повсюду целые лужи засохшей крови, которая пахла так, что даже Диана чувствовала и вообще место выглядело довольно эксцентрично. Первым делом достав фотокамеру она сделала пару снимков со стороны входа, а затем еще несколько с другого ракурса. Обходя помещение, хрустя битым стеклом под подошвами кроссовок, художница в принципе нашла прекрасный способ отвлечься от собственных печалей. Можно было любоваться этим место, представляя в каких муках, переживая нечеловеческий ужас умирали посетители этого заведения. Конечно, воображение у нее было не таким, чтобы представить себе полную картину, но в целом зрелище было достаточно приятным. Потому Диана решила, что задержится здесь на некоторое время. Сделав еще пару снимков, она убрала камеру и пошла к барной стойке. Найдя кое-как целую бутылку вина, которая каким-то образом пережила это нападение,  а также целый бокал, пошла с этим искать живой столик. Один из них вроде был целым, хоть и опрокинутым на бок, потому пришлось его возвращать на место с большим трудом и уже потом находить к нему целый стул. Усевшись, не обращая внимания на кровавые пятна на столу, Диана ножом откупорила бутылку, вбив пробку внутрь, после чего налила себе немного. «А тут неплохо сидится. Тихо, спокойно. Можно подумать о вечном.» Сидя посередь безумного хаоса, Диана закурила, и, попивая вино и затягиваясь табаком, пустилась в размышления о жизни и смерти о своих и чужих пережитых мучениях. Сейчас уже не было особой скорби, скорее было такая легкая меланхолия, только способствующая абстрактным философствованиям.

«- Ну не могу я признать, что все бессмысленно, Диана. Дело даже не в том, правда это или нет. Дело в том, что надо заставлять себя жить. Нет никакой другой возможности. Нет никакого второго шанса. Если ты умрешь окончательно, то это все, навсегда. В конечном итоге да, все сведется к смерти. Но вопрос в том, как ты тогда проживешь эту жизнь. Каких результатов ты добьешься. Какие страдания преодолеешь и когда будешь хоть немного, но счастлива.  Это вот та вещь, которая должна удерживать тебя на этом свете.»
Диана тоскливо вздохнула, ни капли уже не впечатленная. Она слышала подобные слова уже не один десяток раз за свою жизнь. Однако при этом они явно не тянули ее из депрессии. Она просто не была ими впечатлена. Скорее они уже сейчас давно казались ей жалкими, вызывающими лишь печаль и легкое недоумение, сопровождаемое обманутыми ожиданиями. Хотелось, чтобы смысл этой жизни был в чем-то большем, в чем-то более серьезном, нежели просто немного неопределенный набор дней, которые надо как-то пережить максимально благоприятным образом. Однако ничего в голову не приходило. Потому Диана и разглядывала помещение, раздумывая о том, насколько ли сильно ее жизнь отличается от жизней окружающих ее людей. Она вот разглядывала помещение и думала – вот были здесь люди, которые погибли. Просто потому что оказались в один прекрасный момент не в том месте, не в то время. Вот наверно может среди них был какой-нибудь великий актер или выдающийся ученый или политик. Но в ее глазах это ничего не значило. Даже ее собственные достижения для нее ничего не значили, что же говорить о чужих победах. Диана всегда считала, что в этом мире в любой ситуации есть прорва неудачников и жалкая горстка тех, кому повезло чуть больше. А по части всего остального – здесь девушка была совершенно бессильна, считая, что все вопросы удовольствия и радостей жизни сводятся к особенностям мозга. Чем вызывали у Дианы ощущение собственной увечности. Словно она какой-то жалкий урод, а не просто человек с другим взглядом на мир.
От мрачных размышлений ее прервал голос, который выходил за рамки шепота в ее голове. Из-за сбитой в хлам нервной системы художница даже не вздрогнула, хотя совершенно не ожидала услышать кого в этом, как ей казалось, пустом месте. Но, видимо, где-то проворонила чьи-то следы проникновения. Оглянувшись, она увидела девушку. Которая неформалке показалась смутно знакомой, однако где и когда она ее видела, Диана понять не могла.
- Согласна, - ответила девушка. В самом деле с точки зрения эстетики это, наверно, выглядело, наверно, весьма неплохо. Игра контрастов всегда работала, работает и будет работать. И потому она, сидящая в гордом одиночестве за столом с бутылкой вина и сигаретой, посреди места побоища, наверняка выглядела весьма красочно. Разве что приходилось пепел с сигареты стряхивать на пол, но это мелочи.
Когда был задан вопрос про Анни, Диана еще раз глянула на незнакомку. А потом уже эта девушка стала знакомой – художница вспомнила, где и при каких обстоятельствах она ее видела. И несмотря на то, что тогда об этой вампирше было составлено весьма негативное впечатление, сейчас было уже все равно. Эмоции по тому поводу уже давно куда-то ушли, окрасившись равнодушием, так явно впитавшимся в плоть и кровь Дианы.
- С точки зрения здоровья – довольно паршиво, но терпимо. С точки зрения душевного равновесия – били меня куда хуже, - спокойно ответила художница, отпивая пару глотков вина. В самом деле, по части физических ощущений это действительно оказалось одним из самых тяжелых испытаний для ее выносливости, ибо физических мучений было много. Да, за свою богатую на болезни и травмы жизнь Диана много чего перенесла, но вот такие же муки адские переносить ей не приходилось. А с точки зрения душевных ощущений, самое серьезное, что ее ударило – это печаль от того, что очередная попытка изменить свою жизнь обернулась неудачей. По поводу самой Анни Диана не скорбела ни на миг. Пусть катится это тугодумное истеричное чудище со склонностью к гомофобии в преисподнюю.

Диана старалась не думать о том, какие же на самом деле отношения связывали ее бывшую хозяйку и эту вампиршу. В любом случае, это явно осталось в истории ушедших дней, которые Диана перенесла с громадным трудом из-за мучительной агонии, которая пожирала ее тело изнутри. «Да уж. Выглядело это довольно все-таки забавно. Анни отсрочила мою смерть, а затем чуть не убила при помощи этой самой отсрочки.  Ну, наверно единственный логичный вывод, который стоит сделать – не связывайся с вампирами. Впрочем, это можно было говорить заранее и про людей, и про оборотней. Всегда, если доверять таким образом, то это может привести исключительно к проблемам».
Передавать свое же отношение к Анни Диана не стала. Какой толк в этом, если общение у Дианы с Анни закончилось на достаточно плохой ноте, чтобы рассуждать о том, принесла ли она пользу или еще что-либо. В любом случае, от нее все равно не требовали явно рассказывать о каких-то чувствах и прочей ерунде, раз ее собеседница говорила о пользе, а не об отношениях. Хотелось сказать о том, каким же ограниченным созданием она была. Но пофигизм был в данной ситуации куда более сильным, нежели раздражение или неприязнь.
«- Не думай об этом. Вряд ли ты общаешься с какой-то обезумевшей тварью, которая тебя растерзает за то, что ты не скорбишь по ее знакомой.»
«- Ты думаешь, меня это волнует? К тому же, с учетом того, как часто за последнее время смерть близко ко мне подбиралась, она наоборот просто обязана убить меня, чтобы уравнять хоть как-то статистику неудачных попыток этого мира убить меня».
Художница действительно считала, что за последние недели две она столько раз была рядом со смертью, что любой другой человек на ее месте бы начал что-нибудь предпринимать по этому поводу. Переехать, уверовать, забаррикадироваться дома с запасом пиццы и проплаченным интернетом. Но Диана не собиралась делать ничего из вышеперечисленного. Она и раньше ходила недалеко от смерти и потому не собиралась менять свой образ жизни только потому, что количество угроз для ее существования превысило норму.
- Ага, спасибо, - с трудом не скатившись до желчи и едкого сарказма, отреагировала Диана на великодушие вампирши по части бесплатного алкоголя. Она не особо думала о том, что в такой ситуации уместно платить, но, в принципе, не особо беспокоилась о деньгах и могла себе позволить выпить это вино без особых размышлений.
- Почему? Сложный вопрос. Легче всего это назвать порывом, чтобы отвлечься от скуки и физических проблем, - ответила художница, докуривая сигарету и отправляя окурок в далекий полет щелчком пальцев без особых раздумий. Да, тут, судя по всему, пытались уборку организовать, но это Диану совершенно не занимало, куда важнее было то, что же между ними обсуждалось. Ей казалось, что нужно придумать какую-то тактику в обсуждении. Врать при общении с чудовищами – довольно глупое занятие, есть шанс того, что ее уличат во лжи.
- Можешь попробовать угадать. Понятное дело, что можно гипноз использовать или каким-то еще способом вытащить это из меня. Но здесь академический интерес, какое я произвожу впечатление, чтобы говорить о том, какие у меня могут быть коллекции, - ответила Диана, глядя вампирше в глаза безо всякого страха. Конечно да, был шанс того, что сейчас применят гипноз, но это девушку уже не волновало. Смысл прятать взгляд, если они одни и если вампирша может просто подойти и заставить посмотреть на себя. Потому оставался лишь вариант дальше сидеть и пить вино, наслаждаясь тонким ароматом довольно старого напитка. Она даже ненадолго отвлеклась от гляделок с вампиршей, дабы попытаться просмаковать вкус алкоголя на языке. Но потом она вернула взгляд собеседнице, размышляя о вечном.
- Какое значение для тебя имеет это место? - спросила Диана. Ей было интересно, что же скрывалось за тем, что владелица бара разгуливала по руинам своего заведения. Все-таки если бы это был только бизнес, то прийти имело бы смысл только затем, чтобы оценить ущерб, не более того. Потому было любопытно, что же прячется за этим хождением туда-сюда по разрушенному залу. Раз уж жизнь Дианы казалась ей серой и бессмысленной, можно было хотя бы посмотреть, что же творится в жизнях других людей. Или не совсем людей. Все равно она уже много раз получала подтверждения тому, что различия между людьми и чудовищами часто слишком незначительны.

Диана не любила особо общаться. Это была не ее стезя, договариваться о чем-либо девушка в любом случае не умела. Да и вообще неприязнь ко всем живым существам явно не способствовала тому, что в диалогах она явно не отдыхала, скорее наоборот, тратила усилия для сохранения душевного равновесия. Но несмотря на то, что они обычно раздражали и утомляли, была в разговорах все-таки одна хорошая черта. Они в состоянии были иногда захватить ее внимание, заставить сфокусироваться, отвлечься от своих проблем.
Вот и сейчас Диана думала, что будет то, что ей откажут в какой-либо форме, будь то какое-то увиливание от разговора или же откровенная ложь. Вариантов была масса, и художницу вполне устраивал любой вариант. Она не была тем человеком, который воспринимает отказ как что-то негативное. Скорее наоборот, ей всегда казалось, что слово «нет» всегда легче и естественней произнести, чем «да». Ведь так легко остаться на прежнем месте, чем согласиться с чем-то новым, отринуть все, что угодно. Но вместо отказа Диана получила нечто иное. 
Художница не особо придала значения тому, как с ней обращаются, даже если ее заставляли смотреть прямо на вампиршу. Холодный, тусклый взгляд синих глаз мрачновато смотрел на вампиршу. «С тобой никто играть не собирался. Достаточно было сказать «нет». Проклятье высокомерие может преследовать меня сколько угодно, но я явно не единственная, кто от этого страдает. Ну и теперь я уже по местам хожу. Ну ладно, систематичность угадать просто». Взглядом иногда художница погружалась вовнутрь себя, параллельно занимаясь различными размышлениями, помимо выслушивания повествования вампирши. Ко всему прочему к этому добавился еще и шепот многих голосов, окружающих ее, подобно туману.
«Ну да, помню я эту ситуацию. Конечно, это было довольно интересно. Редко когда смерти приходили таким неожиданным образом и в столь больших количествах. Это был бы самый настоящий праздник, если бы у меня была возможность как-то управлять временем и сфотографировать все то, что наворотили эти маньяки.» Диана, впрочем, молчала. Не та ситуация, когда следует перебивать хоть по какому-то поводу. Слишком уж силен порыв вампирши, чтобы прерывание было бы удобным.
Художница терпеливо ждала. Хотя могла много чего сказать, много как отреагировать. Хотя бы по тому,  о какой несправедливости упоминала эта девушка с большим количеством лет за спиной. В основном потому что Диана была далеко не тем человеком, который винил именно вампиров в чем-либо. Все-таки у них было некоторое равенство в глазах неформалки. Потому обвинять в чем-либо оборотней или вампиров она не собиралась.
Игнорируя тычок себе в грудь, Диана пребывала в раздумьях. Больше всего ее размышления были связаны с тем, что же действительно заставляло ее общаться, тянуло  разговаривать. Кому же она хотела что-то доказать, если когда кто-то разворачивался к ней спиной и уходил, то Диане было все равно. Почему же она тогда разговаривала? Что же заставляло ее каждый раз высказывать какую—то свою точку зрения, призывать  на помощь свое ущербное мировоззрение. Это брало корни от того, что она таким образом ее заново обдумывала, каждый раз проверяя, а не является ли ее жизнь чем-то большим, нежели простым огнем гедонизма, который спалит ее до основания.
То, что ей великодушно предоставили шанс еще раз объясниться, заставил художницу хмыкнуть. Был соблазн сказать «нет». Вернуть все на круги своя, уйти из этого места и вновь жить прежней жизнью. Ну или умереть, если в случае отказа ее собираются убить. Страх перед новым, перед неизведанным подпитывал только это желание отказать.
«-Попробуй высказаться. Не потому что ты реально что-то получишь. Больше для себя. Научиться говорить «да» людям, пусть и в такой форме, подставляясь под удар. Ты нередко позволяла вампирам пить твою кровь, словно соблазняя их забрать твою жизнь. Вот и сейчас немного похожий случай. Вряд ли что-то от этого изменится. Но для тебя это будет способность сказать «да», - допивая вино в бокале, Диана слушала голос Каина в своей голове. Она пребывала в раздумьях. В принципе, равнодушие здесь играло наоборот положительную роль. Художница так часто в последнее время была на волоске от смерти, что стало капитально все равно, кому она что скажет.
- Это действительно борьба со скукой. Как выпить алкоголя. Как порисовать. Как заняться сексом. Пойти фотографировать подобные места, искать новые смерти – это тот же наркотик для меня. Гедонизм тянет меня вперед, удерживает на этом свете. Я не знаю, сколько смертей я видела на своем пути. Сколько раз сама была совсем рядом с ней. Но вот такова причина моего пребывания здесь. Для полной же истории, как так произошло… я явно недостаточно пьяна, - под конец ответила Диана. Если до этого голос был достаточно размеренным, даже расслабленным, то последняя фраза была немного более жесткой. Во взгляде помимо обычной хандры и пессимизма мелькнул страх, который тут же пропал, стоило художнице спокойно взять бутылку и пополнить свой бокал.

Диана понимала, что сделала правильно, прервав дальнейшие рассуждения о своих увлечениях. Не так уж просто в ее голове. Есть части прошлого, в которые отказывается нормально заглянуть сознание. Путь, который вел к ним, столь явно был пропитан болью и страданиями, что сама перспектива приближаться к нему, внушала страх. Это было как идея сунуть руку в огонь – даже не чувствуя еще жара, сама перспектива ужасает. И пусть даже у Дианы был сильно ослаблен инстинкт самосохранения по части реальных физических ощущений, бередить свои душевные раны она не хотела. Один раз по просьбе психолога, она прошла этот адский путь, и стало после этого только куда хуже. Второй раз так мучиться она не собиралась.
Реакцию вампирши художница прекрасно видела. Все-таки привычку смотреть на собеседников она не могла никуда деть, даже когда говорила сама, и по идее ничего слышать ей не требовалось. Но все равно, казалось, она должна была увидеть то, какое значение имеет ее речь. Впрочем, то, что у этого чудовища в девичьем, обличии, количество пофигизма превышает все допустимые нормы, Диану не особо смущало. Хотя конечно был некоторый соблазн ехидным образом влепить посреди предложения вопрос «я вам не мешаю?» хотя бы для того, чтобы взбодрить как-то ситуацию.
«- Да не переживай. Все не так уж и плохо. Да, диалог пока какой-то странный. Но все-таки, он не кажется абсолютно бессмысленным. Все-таки в нем пахнет какими-то изменениями. Знаешь, это есть что-то такое в тех или иных диалогах, которые кажется, повлияют на твою жизнь. Пусть даже не особо значительным образом.»
«- Наверняка единственное изменение, которое действительно меня коснется – так это то, что я получу негативный опыт. У меня с большинством вампиров явно не вяжутся отношения, несмотря на то, что я спокойно и без проблем позволяю пить свою кровь и не являюсь какой-то там ограниченной расисткой из всех этих антивампирских организаций. Наверно по психологии не сходимся. По моему мировоззрению вся эта вечная молодость, могущество и прочие вещи не имеют для меня никакого значения. Может, по этому как раз все так плохо с этими вечно живущими».
Художница лишь хмыкнула от того, что вечно ходящая туда-сюда вампирша, наконец, уселась напротив нее. Так и хотелось предложить садиться осторожнее, а то мало ли, вдруг шило глубже в задницу войдет. Те же слова, которые она выдала по поводу этого места, заставили лишь приподнять брови в качестве эквивалента пожимания плечами. Диана отметила про себя, что у этой вампирши есть некоторый «отец», который либо жив до сих пор, либо был жив ближайшее время, чтобы передать относительно современный бар-ресторан. Ведь это место, судя по всему,  не являлось каким-то памятником архитектуры. Кто это – художница не имела ни малейшего понятия. Проблема же, связанная с доверием, не особо смущала Диану. По идее у такой проблемы всегда есть способ в виде открещения полного от прошлого имени и всех признаков деятельности. Словно это совершенно другое заведение. Все-таки мало кто очень детально изучает владельцев каждого кафетерия или ресторана. Но подобными рассуждениями Диана решила не утомлять собеседницу – наверняка сама не хуже все это знает.
А вот то, что у нее начали расспрашивать про то, как же Диана обнаруживала мертвецов и насильников – это было куда интересней. Во всяком случае потому что фотограф сама не знала точно, как у нее это получается.
- Легче тогда уж полицейские частоты послушать. Но я редко так делаю, - отмела девушка вариантс получением сторонней информации. Почти всегда, когда есть уже информация о трупе –значит есть свидетели. А раз есть свидетели, то никаких фотографий.
- Далеко не каждый выход удачен. Один из пяти. Не считала. Ну здесь скорее происходит запоминание  города. Я запоминаю места, которые явно опасней и вероятней остальных. И чаще всего в своих поисках обследую их. Трущобы, черные кварталы, промзоны. Лишь спустя долгое время ежедневных прогулок постепенно рождается понимание, где и когда может быть, а где быть может вряд ли.
Закончив, художница отхлебнула от бокала и попыталась направить ход мыслей в другую сторону. Получилось достаточно неплохо – уж слишком живописное место.
- В текущем варианте оно тоже неплохо. Есть определенная атмосфера, которая бывает мало где, - отметила Диана. Почему-то оно напоминало ей гармонию. Там где есть возвышение, достаток – там же есть и упадок, разруха и хаос. За каждым взлетом следует падение. И это место, некогда будучи превосходным заведением, превратилось в побоище. И этим оно было великолепным.

Творившиеся последнее время в городе определённо радовало организацию. Конечно, они так же скорбили по погибшим людям, которые не были ни в чём виновны, кроме того, что сами попёрлись глазеть на вампиров. Однако больший интерес всё равно был прикован к неизвестным убийцам. Ни одна из сотрудничающих с ними организаций не делала этого и даже не слышала о планах подобных покушений. Такие моменты настораживали глав ЧПВ, но не настолько сильно, чтобы отказаться от идеи мародёрства. Но это слишком громкое и некрасивое слово, вместо этого новичкам внушалось, что они отправляются на опасную миссию по добыче особо ценной информации из рук врага. Естественно, если этого врага не будет на месте, проблем с полицией ни кто не хотел, тем более сейчас. Именно поэтому в один из баров был направлен очередной новичок, который яро жаждал служить своей стране и избавить её от нашествия кровососов. Паренёк по имени Сэм сразу схватился за это задание, пообещав принести как можно более ценные бумаги из офиса главы бара-ресторана Лагуна, который  совсем недавно так же подвергся нападению неизвестный. Естественно, как и все молодые члены парень прошёл короткий курс обучения, а точнее техники безопасности при встрече с противником. От себя же Давган добавил просмотр целой кучи фильмов о Бонде и вампирах, говорят же, что если ты предупреждён, то вооружён. Так же начитался героических романов и детективов, в которых главный герой был самым сильным, умным, проворным, да и вообще, славным не убиваемым парнем. И вот теперь, окрылённый и безмерно уверенный в своём успехе паренёк стоял у дверей бара, который когда-то был столь известен и популярен, а теперь напоминал здание из игр по постапокалиптике. Несколько секунд помявшись, Сэм проверил пистолет, который прятал под одеждой за пазухой, как все крутые охранники в фильмах и вошёл в помещение. Быстро приметив лестницу вверх парень, было, двинулся к ней, но тут же затормозил. Быстрый и изучающийся взгляд, которым он прошёлся по помещению, заметил ещё кого-то. Кого-то чужого и совсем не нужного, незнакомка могла сорвать всю операцию,а значит её нельзя оставлять в живых. Девушка выглядела странно, так что скорее всего если обнаружат её труп, то примут за какие-нибудь разборки между бандами. Быстро выхватив свою Беретту Давган прицелился и сделал несколько выстрелов ровно в корпус девушки, он не знал точно, как сейчас выглядит со стороны, но предполагал, что неотразимо. Если бы тут была визжащая блондинка с пятым размером, то она бы уже бросилась к нему на шею, покрывая шею благодарными поцелуями.

Диана вздохнула и достала пачку сигарет, чтобы закурить. То, что у паренька все еще было оружие, и оно было на нее направлено, художнице было категорически наплевать. Лениво столкнув на пол электрошокер и не обращая внимания на то, что столешница была щедро усыпана осколками, она устроила на нем руки и, закурив, уронила сверху голову. Благо хоть рукава защищали ее от порезов немного. Диана видела, что вернулась вампирша и понимала, что тут у паренька явно сейчас будут капитальные проблемы. Почему-то ей вспомнилась то чудовище, которое ей встретилось в рождество – белое привидение, упивающееся чужой кровью, превращающее человека в небрежную груду мяса. Хотя и подозревала, что конкретно это создание будет наверняка вести себя как-то иначе. Но до того, как закончится судьба незадачливого стрелка, Диане не было никакого дела.
«Меня попытались убить. Сколько раз? Третий? Пятый? Десятый? Уже в который раз я попадаю на угрозу своей жизни в том месте, где в общем-то она не должна была появляться. Скорее наоборот,  мне казалось, что в таких местах я должна быть в некоторой безопасности. Но нет же, я видите ли я похоже что в большей безопасности, находясь в какой-нибудь заброшенной промышленной зоне, нежели в кабаке, полном народу. Просто бред. Мир в натуре издевается надо мной. То есть я здесь наверно уже имею полное право уйти в монахини. То есть  будет такое нормальное объяснение. «Бог показал мне, что моя жизнь может неожиданно закончиться. А затем показал это еще раз пять для закрепления материала». Просто у меня сейчас прямо-таки желание взять его пистолет и вышибить себе мозги. Ибо меня это конкретно уже достало. Сколько можно так надо мной издеваться – бросать на угрозу смерти и при этом оставлять в живых?»   Диана дымила сигаретой и размышляла с прикрытыми глазами. Действо между вампиршей и пареньком ее не интересовало ровным счетом нисколько. Настроение отправилось в путешествие к центру земли.
«- Ну да, ситуация, конечно, интересно сложилась. Даже предвидеть такое сложно. Хочешь, не хочешь, а тут наверно любой человек после этого образ жизни изменит. Правда, что можем сделать мы?  Вряд ли после этого прекратим ходить в увеселительные заведения». 
«Просто заткнись».   Диана злобно ответила Каину, мрачно глянув на пару из паренька и вампирши. Так и подмывало сказать что-нибудь едкое в духе «я приглашение на свадьбу получу?» или еще какую-нибудь гадость. Разумом художница понимала, что с неудачником просто играются при помощи весьма и весьма знакомых способностей вампирши, раз он несет такую ерунду и смотрит на нее с полным щенячьего обожания взглядом. Диана даже оторвала голову от рук ненадолго, чтобы сплюнуть, после чего продолжила дымить сигаретой и возвращаться к мыслям о том, что же ей делать с этим уже вошедшим в ее плоть и кровь риском для жизни. Как жить с уверенностью в том, что мир ее убьет уже когда-нибудь, даже если она будет нормально себя вести. До этого Диана ходила, смирившись с тем, что ее могут убить в каком-нибудь темном переулке. Могут там же изнасиловать. Но все равно, все события были определенным образом привязаны к месту. Но теперь ей подсказали, что смерть может повстречаться ей где угодно. Художница не удивилась, если бы ей кто-то умудрился бы в окно бомбу закинуть непонятно зачем. Тяжело вообще жить с осознанием, что может неожиданно в помещении войти вот такой же болван, просто чуть менее криворукий. Не то, чтобы Диана боялась смерти. Но очень тоскливо было планировать хоть какие-то действия. Даже на день вперед. Не хотелось вообще добиваться никакого улучшения своей жизни.
- На всякий случай переспрошу, у вас это надолго будет? - Сарказм Дианы был незаметен как слон в гостиной, после чего девушка, устроив голову на сложенных на столе руках, вновь погрузилась в мрачные размышления о собственной смертности и о причудах статистики.

Парень покачал головой и снял с кепки капюшон, чтобы потереть шею. Он на мгновение замялся, словно подбирая слова.
- Я не успел тебе рассказать, они зовут себя ЧПВ. Знаешь, вроде как эти парни делают доброе дело, хотят защитить всех людей. И я тоже, - он подошёл вплотную, подхватывая свободную девичью ладошку и нежно касаясь её пальчиков губами, оставляя невесомые поцелуи, - я очень боюсь, что кто-то может причинить тебе вред, моя нимфа. Вдруг какой-то клыкастый уродец вздумает коснуться без разрешения твоей ангельской шеи! Губы вновь коснулись тонких пальчиков, теперь переходя уже на ладонь, а потом и на запястье. Давган не мог оторваться от нежной ручки, которая казалась ему сахарной, он чувствовал себя виноватым из-за того, что заставляет ангела ждать. И сейчас очень старался загладить свою вину.
- Знаешь, я рад, что это не они стоят за покушением на бар, - на мгновение парень отвлёкся от светлой кожи и поднял взгляд, чтобы вновь заглянуть в океанские глубины её глаз, - очень рад. После этих слов Сэм вновь припал губами к нежной коже, словно к святыне и продолжил своей путь уже по кружевным рукавам платья, собираясь подобраться к плечику девушки. Его совсем не заботил весь остальной мир, лишь лёгкий укол ревности, когда его ангел обратилась к этой непонятной девице, но не больше. Как только сотни маленьких херувимов пропели его имя устами прекраснейшей из дев, Давган оторвался от своего занятия и поднял глаза на ночной цветок.
- Всё что захочешь, моя царица, хоть сотню фотографий для тебя. Он вновь подхватил нежную ладошку и провёл по своей щеке, в надежде ощутить нежные прикосновения, которые были похожи на поцелуи ангела. Сэм следовал за девушкой не отставая, при этом не переставая идиотски лыбиться, в голове пока что мелькали только какие-то слишком не вдохновляющие позы для фотосессии. Взгляд быстро прошёлся по полуразрушенной стойке. Он даже снял кепку, чтобы почесать затылок, вдруг придёт какая годная идея. Головной убор лёг рядом, на более целую часть, которая не обещала обвалиться от любого прикосновения. Тряхнув головой, пытаясь подобрать хоть что-то, что достойно взгляда нимфы, парень прошёлся по волосам рукой, взъерошивая их и в этой же позе застыл. Лишь повернулся к чернявому ангелу, что так маняще улыбалась, соблазняя прямо сейчас всё бросить и подхватить девушку на руки, а после насладиться вкусом её медовых губ. Взгляд Давган постарался сделать максимально сексуальным, прямо как у парней с обложки модных журналов. Сэм собирался покорить ангела, чтобы она сама порхнула к нему на шею.

Диана вспомнила то, как же проходила прошлая встреча с вампиршей. Ей очень уж живо напомнили эти глаза, голубоватый огонь которых опалял, мучая душу. Это было болезненно – уже давно не хотелось ничего чувствовать, хотелось просто умереть, не чувствуя, ни скорби, ни радости, ни веселья, ни ненависти. А тут один лишь взгляд вызывал возбуждение, тревожа ее покой. Желания влекло вперед и это и было болезненным. Разрываться между желанием как-то проявить свои желания, свое вожделение и желанием оставаться на месте, равнодушной ко всему подряд.
Хорошо хоть после этого наоборот было негативное скорее поведение у девушки. От этого стало куда легче оставаться спокойной. Мысли наоборот успокаивались. «Да уж. Наверно странно думать, но становится куда легче, когда обо мне думают плохо. Сразу вероятность того, что здесь где-то есть подвох, становится меньше.»
«- Ну вот превратности твоей мазохистической натуры. Нравится больше, когда к тебе относятся плохо. Подозреваю, если тебя просто по голове попытается погладить, ты руку откусишь этому доброму человеку».
- Я просто не люблю фотографировать людей, которые живы и здоровы, - с кривоватой улыбкой, в которой не было ни капли веселья, ответила Диана. То, что ее фраза могла звучать как оправдание, ее не особо волновало. Благо ее собеседница была более сосредоточена на том, что бы получить свои фотографии, нежели на диалоге. Потому художница убрала свой телефон обратно в сумку, предварительно об футболку вытерев его от крови.
Диана даже отвернулась, решив, ибо все-таки вид позирующего паренька казался ей просто мерзким, так и вызывающим желание закатить глаза в жесте порицания. Она даже решила поискать где-нибудь в этом разрушенном баре новый целый бокал, решив, что это все-таки для нее куда более важная вещь, чем то, чем занимается вампирша.
Вполуха слушая то, какую же лапшу вешают на уши незадачливому убийце, художница думала о том, насколько же это глупо. Впрочем, мир всегда был и будет абсурден. Она никогда не могла понять, откуда у людей есть вера в честь, достоинство, справедливость. Когда мало того, что люди сами по себе жестоки и несправедливы друг к другу, так еще и бывают вовсе такие немного абсурдные по части справедливости ситуации, когда обычный человек в принципе ни в чем не способен противостоять вампиру.
- И нет усталости в таких упражнениях во внушении? Есть ли у него какой-то предел? Или ты сейчас будешь желать чьей-то крови? - Поинтересовалась Диана, когда парень ушел, окрыленный чарами той, кого в своем разуме чуть ли не считал любовью всей жизни. Выудив какой-то бокал, она в полумраке помещения пыталась осмотреть его на предмет трещин.
-Кстати, я успела с момента прошлой встречи уже забыть твое имя. У меня на них вообще паршивейшая память, - призналась девушка, нисколько не смущенная тем, что прошло уже довольно много времени с начала их сегодняшней встречи. Лучше поздно, чем никогда.  Потому художница лишь грустно хмыкнула, сожалея в очередной раз о том, что лучше бы ее память не была такой ущербной и однобокой, с одной стороны прекрасно запоминая фразы и произнесенные предложения и потом терроризируя ее шепотом в ушах, и с другой стороны не позволяя вспомнить, какой сегодня день и который день был до этого момента.

Диана хмыкнула, когда услышала предположение вампирши о том, что она может превратить кормежку вампиров в хобби. «Видимо, случалось такое. В этом мире больше мазохистов. Или больше тех, кто вверяет свой рассудок в чужие руки. Второе даже больше вероятно. Интересно, она допускает вариант, что есть люди, которым претит гипноз. Ладно, тонко намекнем.»
«-Иногда я поражаюсь твоему стремлению к смерти. Любой нормальный человек подумал бы раза три, прежде чем обсуждать подобное с вампиром. Да и вообще дерзить чудовищу, которое высокомернее тебя – довольно глупое занятие. Я бы даже сказал немножко самоубийственное».
Однако несмотря на рекомендации Каина, Диана не могла удержаться от соблазна. Все-таки надо было хоть как-то развеивать свою скуку и тоску, как-то заставлять свой мозг работать, а не просто пропитываться унынием и ленью. Потому все равно хотелось поговорить, хотелось обсудить особенности распития крови с вампиршей. Благо Диана обладала все-таки в этом вопросе некоторым опытом, находясь на стороне жертвы.
- Странные понятия у тебя о хобби. Во всяком случае, боль, слабость от кровопотери вряд ли можно назвать теми ощущениями, которые заставляли бы делать это снова и снова. Только равнодушие к своему телу иногда позволяет мне это терпеть, - ответила художница с немного мрачным видом. Однако все равно откинула прядь волос с одной из сторон шеи, да еще и голову чуть наклонила, - Ну если очень надо, то валяй, - никакой романтики или вожделения в этом не было. Скорее что-то типа мрачной обреченности. При этом художница чуть ли не специально  отвела взгляд в сторону. Становиться жертвой внушения она уж точно не собиралась. Вот что-что, а разумом своим делиться она ни с кем не собиралась и свою волю, свое восприятие она не хотела доверять в чужие руки. Все-таки это было немногим, что у нее было, и потому в этом вопросе Диана была на редкость принципиальным человеком.
Рассуждения Софи о том, как же все происходило, не вызывало ровным счетом никаких эмоций. Да, где-то были вопросы, чего ей так везет на тему того, что она приходит в нужное время в нужное место. Для Дианы было главное результат.  Главное, чтобы ее потребности удовлетворялись. А то,  какая логика и какие причины приводили к такой частоте появления на местах, где была смерть, ей было не важно.
- Жизнь вообще довольно странная штука, - философски пожимая плечами, ответила Диана, явно даже не пытаясь скрыть свое невежество. Ей было даже все равно, как паренек умудрился промахнуться. Хотя конечно сам факт того, что ее мир опять пытался угробить и опять провалился в этом деле, вызывал определенно огорчение.
- Я не из тех людей, которые ищут у всего причины и как оно получается. Даже если бы у меня была тогда возможность укрыться от пуль, я бы этого не сделала – уже задолбалась попытками этого мира меня убить за последний месяц, - довольно честно призналась девушка, с реальной усталостью и тоской в голосе. Если первые разы возникала некоторая тревога от размышлений, так ли ей суждено умереть, то затем возникало раздражение и потом уже смирение. Уже становилось откровенно все равно, умрет она или будет жить. Потому Диана, не особо переживая, первым делом долила старое вино в бокал и решила его добить, прежде чем приниматься за новую бутылку. Депрессия депрессией, а чего добру пропадать.

Диана от подобной насмешливости могла лишь пожать плечами. Ее было сложно задеть подобными вещами. Хотя с другой стороны всегда приятно напоминать себе, что здесь никто ее не держит, дверь открыта. Всегда можно взять и просто выйти. Однако сейчас художница это делать не особо собиралась, решив про себя, что пока что общение с Софи нельзя назвать слишком уж некомфортным. То, что ей говорят довольно насмешливым тоном, граничащим, возможно, с издевательским, было не особо печально. Все в каком-то смысле большинство окружающих людей и нелюдей – редкостные скоты. Получать издевки, высокомерие, лживые речи и желчь эгоизма в свой адрес скорее более естественно и более понятно, нежели вдруг  услышать  нотки сострадания и доброжелательности.
- Эти люди могут себе позволить подобное, - ответила Диана, решив не прерывать ответ из-за того, что вампирша поднялась и решила вместо распития ее крови вытереть ее щеку. Хотя конечно зрелище было немного любопытным– это же в каком достатке надо жить, чтобы пренебрегать едой, которая совершенно не сопротивляется. Да еще и кровь вытирает, пусть и довольно неприятным методом. Но все равно она решила проигнорировать боль в щеке и высказаться.
- Я просто не хочу вверять иллюзиям свой разум. Даже если они несут лишь ощущения. Просто личное отношение, но я предпочту боль клыков, вонзающихся в мою плоть, этому обману. Потому собственно когда позволяю пить свою кровь, обычно предлагаю не тратить силы на подобные внушения.  
А вот вопрос о везении заставил задуматься. В основном, потому что художница реально видела в этом серьезный философский контекст. Пусть почти всегда она может испытывать довольно противоречивые чувства. В ней всегда борется скептик, который уже давно устал от жизни и безумный  слепец, который верит и надеется на что-то хорошее, не внимая голосу разума и страдая от скуки.  И пусть вроде как все время доминирует один из них, второй жив и в любой момент может подменить. Отношение к происходящему всегда может колебаться, подобно флигелю на ветру, столь же переменчиво и непостоянно. И любое событие всегда вызывает двойственную реакцию, просто фокусировка происходит больше на каком-то одном отношении, чаще всего на негативном. Даже гедонизм был отравлен ненавистью к себе и предчувствием того, как же она будет себя презирать за подобный акт бессмысленного прожигания собственной жизни. А попытки мира убить ее встречались Дианой не только раздражением и усталостью, но еще и слепой надеждой в то, что когда-нибудь все-таки она умрет.
Художница долго думала над ответом, попивая вино. Она довольно остро почувствовала, как по разгоряченной трением щеке катится новая капля. Впрочем, неудивительно – прилив крови к заданному участку весьма способствует кровотечению из всяких царапин. Ножка бокала чуть было не выскользнула из пальцев, потому Диана в задумчивости другой рукой смахнула остатки влаги с ладони, чтобы не выронить стекляшку. Хлопотно будет искать в третий раз целый бокал.
– Везение определяется отношением. А оно у меня всегда неоднозначно. Мне хочется сказать, что мне всегда не везет. Но за невезением наверно должно следовать немного меньшее невезение, чтобы была возможность выделить какой-то участок своей жизни как более худший, нежели другой. Я даже не могу назвать событие, что я нашла чей-то труп как момент, что мне повезло. А так вся жизнь – череда мрачной херни, - лаконично закончила свой монолог художница, решив про себя, что наверно это лучшее описание из всех возможных. Все-таки нет особой драматичности, но и позитива особого тоже не видно.
- Чтобы этот допрос не был таким уж односторонним, скажи мне, что ты чувствуешь или думаешь, когда внушаешь людям чувства к тебе? Что ты думаешь по поводу твоей власти над человеческими эмоциями по отношению к тебе, - «да уж. Ну я просто бог разведки. Задаю такие бессмысленные вопросы, которые мне никак не пригодятся. Вот что значит скука – выяснять, насколько же это мерзко и глупо. Избыточность возможностей… она отравляет. Просчитывая наперед события, можно испытывать лишь скуку и тоску. Интересно, обесценив чувства к своей персоне и время своей жизни – как много у нее осталось непознанного и непродуманного?»
«- Наверно, это мешает только тебе. У тебя самой в каком-то смысле избыток возможностей и идей. Ты так мало в этом мире сделала – просто потому что просчитала наперед, как тебе кажется и сочла бесперспективным. Идиотка, что еще сказать».

- Если бы конфликт интересов можно было бы решить при помощи просьбы, это свидетельствовало бы только о крайней безвольности того, кого просят, - спокойно подметила Диана. Разговор в ее представлении звучал довольно странно. Как будто каждая из них считала другую идиоткой и разъясняла прописные истины. Что выглядело довольно глупо. Однако Диана решила запастись терпением. Вряд ли эта ситуация так просто разрешится.
- Зачем так утрировать мои слова? Я говорю лишь про ту часть, которая связана непосредственно с тем внушением, которое сделано намеренно. Меня она не устраивает, вот и все. Я просто не люблю ощущений, причину возникновения которых я не понимаю. К тому же оно не делает того, что мне нужно. Секс, алкоголь, рисование делает, а вот это внушение – нет. По части удовольствия от взаимодействия с вампиром – зависит от вороха обстоятельств, согласна. Бывал опыт, когда это приносило удовольствие безо всяких там внушений взглядом.
Диана с сожалением подумала, что те ситуации будет довольно затруднительно повторить. Но, впрочем, свет клином не сошелся на том, чтобы наслаждаться подобными вещами до бесконечности. Все-таки даже такое может вызывать пресыщение. Но, впрочем, это не мешало вспоминать приятные моменты с ностальгией. Допив вино, художница оглядела бокал, любуясь парой капель вина, оставшихся на самом донышке. В полумраке помещения их было невозможно отличить от крови, застывшей на стекле. Что было по-своему прекрасно. Немало секунд художница уделила разглядыванию вещицы, вызывающей интересные ассоциации, пока наконец не вернулась мыслями к разговору.
По части везения или невезения Диана не могла ничего толкового сказать, все-таки она не была тем человеком, который придает серьезное значение везению или невезению. Слишком уж она сильно сфокусирована на своих мучениях. На своих проблемах и способам сбежать от них куда подальше. Потому она вместо того, чтобы  серьезно рассуждать о том, что есть везение. Диана не считала, что ей повезло, когда в нее расстреляли половину обоймы и не попали, но раз уж Софи была столь категорична, то лучше было придержать свое мнение.
- Ничего. Я не имею представления о том, что ты говоришь. Так что кроме «ну допустим» у меня даже никакой реакции подходящей нет на это, - прокомментировала художница, вдавливая ножом пробку в бутылку – все-таки другого способа добраться до алкоголя не было. Налив себе вина, Диана вновь продолжила тихо напиваться. Конечно это то еще издевательство над здравым смыслом, ибо для существенного опьянения лучше пить либо текилу, либо водку, но художнице было нужно то состояние, когда голоса в голове прекратятся, а состояние еще не достигло уровня, когда можно ногами вперед выносить, а для этого нужна была куда более тонкая настройка уровня опьянения.
- Я ничего не говорила про частоту и обоснованность использования способностей, - спокойно отметила Диана, когда Софи ей начала объяснять то, что она использует свои способности только когда нужно. Что было довольно странно, ибо девушка реально про это ничего не спрашивала, считала личным делом каждого – распоряжаться своими возможностями так, как вздумается. В самом деле, чего ей судить кого-то, если она  сама бездарно просаживает свою жизнь. А то, что ей намеренно ответили явно неполно, Диану вообще не особо волновало. Мало ли какие у кого секреты, не все же обязаны быть откровенны на те или иные вопросы, - Понятно, - спокойно отреагировав на ответ, неформалка отпила еще немного вина, скучающе задумавшись о том, что же еще можно спросить такого или этакого. Но пока в голову ничего не приходило подходящего – Диана предполагала, что на любой вопрос будет крайне неполный, а то и попросту неправдивый ответ. Что, несомненно, немного печалило, но выбор был крайне невелик. Если вампирше хочется повеселиться – пусть веселится, Диана не особо обижалась на такие вещи. Особенно с учетом того, что она была вполне в состоянии оценить иронию и даже самостоятельно повеселиться над своими недостатками. Но сейчас ей потихоньку становилось скучно, от того, что разговор сводился к тому, что Софи пыталась ее в чем-то упрекнуть, да позадавать какие-то вопросы. Потому Диана молча ждала, надеясь на то, что поступит хоть что-то, что действительно стоит пытаться использовать, а не новые упреки в том, как она неправа.