•   •   •   •   •   •   •   •

ИСТОРИЯ ГЕРОЯКатя родилась в совершенно обычной семье России на рубеже веков. Мама – типичный представитель интеллигенции из хорошей семьи. Отец – не менее типичный активный участник нового русского бизнеса. Как музейный работник и попросту бандит с 9-ю классами образования познакомились история умалчивает, но результатом знакомства стала крепкая ячейка общества. Нечего и говорить о том, что теща и зять нашли общий язык. Вернее было бы утверждать, что большая часть анекдотов о взаимной любви этих членов семьи написаны именно с этой парочки. Поэтому молодая семья жила не в московской квартире, а недалеко от столицы, в Люберцах. Бабушка глотала валидол после каждых выходных, проведенных с внучкой, и высказывала дочери по телефону все свои претензии по поводу того, чему учит зять и его друзья ребенка. Отец обычно выслушивал менее длинную и эмоциональную версию, а затем с неким азартом подучивал дочь новым каверзам. Не один, естественно. Дружить семьями – древняя русская традиция. Подруги мамы не особо жаловали ее супруга, а вот со стороны отца люди были с запросами попроще, поэтому Катя росла в атмосфере шашлыков на дачах, которые уже тогда перестали быть 6-ю сотками с небольшим домиком, семей таких же честных бизнесменов, естественно, со всеми вытекающими последствиями: дети легко управлялись сначала с рогатками, потом с оружием посерьезнее, а правильные понятия легли на подкорку так, что их уже оттуда и не вытравить. Маленькая Катюша росла счастливым ребенком. Ей рано понравилось петь – родители дали возможность развиваться. Причем, в этом вопросе отец даже уступил теще, и 5-летняя девочка стала посещать два хора: в музыкальной школе и в воскресной при храме рядом с домом бабушки. Воцерковление ребенка на ее увлечениях не сказалось. Шкодила не меньше, с рогаткой разве что не засыпала. В 7 лет Катя вместе с мамой переехала в Москву к бабушке. Предлог был элементарный – так было ближе в школу. О настоящей причине будущей первокласснице никто рассказывать не стал. Элитная гимназия №1251 к появлению банды была не готова от слова совсем. Банда сочла это проблемой школы. Дать подрастающему поколению хорошее образование – святая обязанность любого родителя. И так получилось, что в Катин класс попали 2/3 ее друзей из, соответственно, семей друзей отца. Одним словом – банда. До седьмого класса все было довольно тихо. Класс конечно был шобутной, но дружный. Порой даже слишком дружный, возможные задиры из параллели это быстро просекли и потому старались не связываться ни с кем даже по одиночке. К тому же мальчишки все как один посещали спортивные секции и не гнушались бить в лицо за девчонок из класса. Первые шесть лет школы Катей занималась в основном бабушка. Это положительно сказалось на воспитании и разностороннем развитии девочки. К 12 годам она уже была достаточно образованной юной барышней, но шило из одного места никуда не делось, и приличной девочкой Катя была только в присутствии взрослых, но не сверстников. Кстати, это шило заиграло с новой силой, когда в школе появился новый директор. Случилось это аккурат к 7-му классу. Новый глава школы с энтузиазмом принялся закручивать гайки и наводить свои порядки. Так первого сентября Катерина со товарищи узнала, что половина старых и любимых учителей была выпровожена на пенсию, а вместо них приняты те, кто по мнению директора смогут сделать школу по-настоящему элитарной. Война началась не сразу. Дети давали шанс новым педагогам пообвыкнуться, войти в ритм, присмотреться к ученикам. К концу первой четверти на даче, в беседке на одном из участков, был созван военный совет. Для этого дела в гости были приглашены дети, чьи родители имели дачи в других районах респектабельного Подмосковья.  На повестке дня стоял один вопрос: что делать, если учителя – твари. Совет заседал не один час. Секретари (родители) снабжали детей провизией в виде соков, газировки, мороженного. К вечеру подоспел шашлык. К ночи – родители, мужская их часть, под пиво попытались скопом отвлечь молодежь от грустных мыслей. Отвлекли на свою голову. Следующие почти два года прошли в противостоянии директора и класса. Учителя знали, кто и за что их наказывает, но доказать не могли. Директор тщетно взывал к родителям. Родители, мужская их часть, обещали провести воспитательную беседу, но с азартом подсказывали новые каверзы. Так Катя выяснила, что взрослый мужчина, отец семейства – это ребенок. Все это время девушка свято верила, что у нее самые лучшие в мире родители, и ее не постигнут те неприятные ситуации с предками, о которых она слышала от друзей. Но эта иллюзия разбилась о реальность, когда отец объявил ей, что дальнейшее обучение Катя продолжит в Бостоне, куда они переезжают. Для Катерины рухнул мир. Она пыталась верить в лучшее, но получалось плохо, ведь вся ее привычная жизнь осталась в другой стране и на другом континенте. Бабушка с дедушкой, любимый учитель по вокалу, друзья, парень (когда-то же он должен был появиться) – все там, в России, а она была здесь, в Бостоне. Ситуацию подогревало окружение в новой школе. Учеба при консерватории приравнивалась к колледжу и почти гарантировала поступление на оперное отделение, преподаватели восхитительные, но местные студенты… Война началась не сразу. Полгода Катя терпела, сжав зубы и подтягивая свой английский до местного уровня, чтобы говорить без акцента. Война была быстрой. Второе полугодие Катя быстро и качественно поставила на место всех выскочек, которые пытались к ней лезть, попутно вписываясь сразу за всех, кто пришел учиться, а не понтами мериться. Так у нее появились первые друзья. Они же отвели ее в бар «Маккензи» - небольшое заведение, популярное у местных тем, что можно услышать возможно будущую мировую звезду, еще до того, как это будет стоить денег. Джок, владелец заведения, денег музыкантам и исполнителям не платил, предоставляя им «тренировочную площадку», но еда и напитки по возрасту были за его счет. Катя очень скучала по дому, отношения с родителями портились день ото дня, поэтому девушка проводила много времени в репетиционной студии, часто задерживаясь после уроков, а после шла в «Маккензи». Джок как-то пустил ее на кухню. Так в меню появились квас, сбитень и медовуха. Медовуха и сбитень сразу пришлись посетителям особенно по вкусу. Квас распробовали только летом. Катин голос – с первого выступления. Второй год обучения начался с череды смотров. Кате еще было рано, но учитель по вокалу сказал, что будет обидно, если лучшие места в итоге займут исполнители с меньшим талантом. Девушка ушла в работу. Да так, что преподаватели начали в шутку называть ее Рокки, а не по имени. Прозвище быстро прилипло. Катя знала, в честь кого и почему, но так и не нашла время посмотреть фильм. А потом случилось это. Нервный срыв. На последнем смотре к преподавателю подошел агент. Как после сказал девушке учитель, это был ее не золотой билет, а платиновый. Но был один весомый нюанс. Кате не хватало диапазона. Пока не хватало. О чем и сообщил ей преподаватель. Лирическое сопрано девушка уже почти освоила, но нужна была колоратурное. Кэт собралась и начала пахать, часами работая над связками, но не получалось. Хуже всего то, что абсолютный слух не оставлял ни ей, ни учителям ни шанса на даже малейший спасительный самообман. Давление чужих ожиданий или учеба почти наизнос, неизвестно, может быть, что оба фактора сразу, но Катя загремела в клинику с нервным срывом. К нему привел застой, невозможность взять те высокие ноты, которых от нее требовали. После клиники последовал ещё один удар. Преподаватель по вокалу настоял на академическом отпуске. - Тебе будет лучше побыть немного в свободном поиске, чем гнать себя только вперёд, - сказал он. Родители... Они, естественно, действовали в интересах дочери, и плевать, что та считала себя уже взрослой, терять ребенка из-за пения никто не собирался. Отец поставил жёсткие условия: либо нормальная профессия, либо лишает обеспечения. Может, если бы мама или бабушка с Катей говорили на эту тему, девушка бы сдалась и последовала совету. Но отец умудрился подобрать самые неподходящие слова, раздувшие в душе девушки невероятное пламя протеста. С трехстами долларами в кармане девушка, побросав в рюкзак самое необходимое, ушла из дома, чтобы доказать родителям, как они неправы. Помаявшись по немногочисленным друзьям и посетив несколько десятков прослушиваний, на которых признавали талант, но всегда ставили вопрос ребром из-за несценической внешности (хотя под гримом недостатков не видно, от Кэт требовали соответствия образу и вне сцены, а на постоянный макияж и окрашивание волос была не согласна сама девушка), Катерина приняла помощь от преподавателя и на последние деньги купила билет до Сент-Луиса, где ее уже ждал продюсер для лишь формального прослушивания и подписания контракта, ведь запись выступления у него уже была.