[indent]…Вампиру это нравилось.
[indent]О да. Ему чертовски нравилось на это смотреть. Лениво, с ледяной, кошмарной улыбкой наблюдать за тем, как лезвие полицейского штатного ножа проходит под самым неудобным углом, причиняя наибольшее количество боли. Как рвется помятая и аляповатая, давно не глаженная одежда, распарывается перепачканная грязью кожа, хрустят слабенькие мышцы и плоть. Мердеру - каждый раз, когда он оказывался прямо перед лицом стоящего на коленях полицейского - нравилось ловить взгляд несчастной жертвы. Насколько же невообразимым тот был!.. На фоне абсолютно ровного и спокойного, бледного лица, точных и выверенных, самоубийственных движений; в серо-зеленых, подернутых пленкой слез глазах плескались затравленное отчаяние и безумная, невыносимая боль. Нестерпимая боль. Возможно, человек этот желал сойти с ума, умереть, хотел бы кричать, чтобы было сил и воздуха в его легких, но не мог - его истинное «Я» было безнадежно заперто в клети чужой, жестокой власти…

***

За некоторое время до произошедших событий.

[indent]До возмущения пресная кровь. Первая отрицательная. Почти безвкусная; Георг невольно поморщился от разочарования, смешанного с гранью низменного отвращения. Безнадежно привыкший к особому гормональному коктейлю, скрупулезно тратящий время на подготовку «обеда», сейчас вампир употреблял свою жертву, что называется, почти что вчистую. Голод не тетка - Мердер порядком задержался в своих делах, и сейчас следовало пренебречь собственным «фи» в угоду потребностей мертвого организма - мало ли, какие сюрпризы преподнесет грядущая ночь? Тем не менее, раздражение немца росло. А вместе с ним - такая привычная для этого существа, уродливая, неукротимая злость.
[indent]О, нет. Беднягу отнюдь не собирались отпускать.
[indent]Огромные, белоснежные клыки с чуть потемневшими кончиками с влажным хрустом покинули чужую плоть, порядком побледневшую из-за серьезной кровопотери. Мужчину - всклокоченного и небритого, ярко-рыжего, в потертой одежде складского рабочего - швырнули на грязный асфальт замусоренного проулка словно жалкий куль с песком. Он жалобно скулил, о чем-то умолял, просил; какая, к дьяволу, разница? Носферату не интересовали чужие мольбы. Они лишь грели его больной, извращенный садизм, давно перешедший все грани даже относительной, зыбкой разумности.
[indent]Человеку ломали кости. Ему медленно и со вкусом вырывали конечности. Извращали и перекручивали связки, хрящи и сухожилия, превращая единый, ладный организм в изломанную куклу, фарш, истекающий кровью. Бедняга не мог орать. Он лишь хрипел в конвульсиях, пуская кровавую пену, а на его бледных губах застыла последняя, так и не произнесенная молитва Господу. А молиться тут было о чем. Шутка ли - вампир при свете дня?
[indent]Впрочем… Как оно обычно и бывает, всему мешает случай. И один очень неуместный, маленький свидетель.

Отредактировано Georg von Merder (04.09.23 03:35:50)

[indent]Пожалуй, именно этот сорт, без сомнения, наиболее искренних человеческих эмоций был в фаворите у Георга фон Мердера. Ни с чем не сравнимое, безупречное изумление тем фактом, что солнце неспособно совладать с вампиром. Сущее безумие, не так ли? Попирание всех возможных и невозможных законов мироздания, разрушение устоявшихся привычек и гнилых стереотипов... О, как же это ему льстило! Как подогревало его самолюбие!.. Он - уникум. Один из немногих. Он выше своих собратьев - жалких тварей, вынужденных слушаться Истоков. И люди воспринимают его - стоящего под солнцем, мрачного и монументального в лучах бесстрастного светила - как воплощение сущего ада на этой грешной земле.
[indent]- Боже милостивый, что это за...
[indent]Странный был, этот мелкий человечек. Русый, нечесаный; причем волосы явно мыли не сегодня. Аляповатая и старенькая кожаная куртка, странный внешний вид, все какое-то... Несуразное. Цепкий взгляд немца углядел и кобуру на поясе, и мельком блеснувший в свете готовящегося к закату солнца жетон полиции; по всей видимости, пред очи ренегата явился какой-то детектив. Или внештатный оперативник. Или и вовсе агент ФБР; кто их, людишек, разберет? В любом случае, этому существу не нужно было носить скучную форму каждый день по любому поводу, как обычным полицейским, что развязывало руки в плане выбора акцентов для внешнего вида. Мердер даже слегка поморщился, пройдясь взглядом по значкам и невероятно вырвиглазному галстуку кричаще-ядовитого цвета - на взгляд крайне консервативного немца внезапный гость был слишком... Экстравагантен.
[indent]Так или иначе, этот «гость» был ненужным, лишним свидетелем. А от лишних свидетелей Георг избавлялся - всегда и везде, во все времена. И способы данного избавления разнились в зависимости от настроения немца и количества имеющегося у него времени.
[indent]Носферату чуял, как липкий, темный страх, им источаемый, проникал в кровь жертвы, подобно кислоте. Бурлил ее эмоции. Мешал в безумный коктейль гормоны. Добавлял пряную кислинку адреналина. Аромат бил в ноздри и подогревал аппетит, лишь разогревшийся после весьма пресного завтрака; мужчина втянул воздух в легкие, прислушиваясь к своим ощущениям. Интересно... Неужели четвертая отрицательная? И странная, горькая тень чего-то непонятного. Чего-то шального. Чего-то, что криво вмешивалось в работу организма, и не было следствием "стараний" вампира. Высший хищник чуял - жертва была больна. И, по всей видимости - возможно даже неизлечимо.
[indent]Выстрел. Еще один. И еще.
[indent]Что значат пули для того, кто способен двигаться быстрее ветра? От всего, что выпустили, увернулись - с ленцой даже, неохотно, заставив боеприпасы пробить бетонную стену в конце проулка. Хаотичный говор оружия был закономерным итогом их «встречи». Человек, перепуганный до крайности, бросился прочь, не желая верить в то, что он видит. А немец... Немец, позабыв о прежней, все еще бьющейся в предсмертных конвульсиях жертве, поддержал страшную игру. Он лишь двинулся следом за убегающим мужчиной - неторопливо, спокойно, выверенно. Ему не было смысла спешить. Он видел, что глупый смертный бросился куда-то в темноту склада, откуда вот уже полчаса назад ушли все рабочие, завершив свой сегодняшний нелегкий труд. И с этого склада нет выхода; по крайней мере такого, который этот вампир не смог бы проконтролировать.
[indent]Проконтролировать. И предсказать.
[indent]Охотник знает повадки своей жертвы. Высший хищник - повадки своей. Георгу не составило труда всласть поиздеваться над перепуганным, скулящим бессмысленные мольбы и оскорбления полицейским; надо было лишь знать, куда идти. Где появиться. Какой ход перекрыть. В конце концов, этот жалкий, несуразный человечишко оказался загнанным в угол. Туда, откуда действительно не было выхода. А единственный путь к спасению перекрывал вампир, на лице которого медленно проявлялась самая кошмарная улыбка, какую только можно себе представить.
[indent]Ладонь - сухая, теплая и невероятно мощная - сомкнулась на глотке человека, поднимая его вверх над полом. До тех пор, пока глаза обоих существ не оказались на одной линии. И глаза у носферату были по-настоящему жуткими - словно в его глазницы кто-то сунул осколки голубого льда.

Отредактировано Georg von Merder (04.09.23 03:42:05)

[indent]Наверное, упырь ждал от своей жертвы всего, что только можно. Попыток сопротивления, укусов, ярости, слез, агрессии, смирения... Всего. Но только не такого.
[indent]Запоздалое, острое, как наточенный клинок, понимание. Инстинкты, взвывшие во внезапном предупреждении. Холодная тень густых метафизических потоков, окутавшая обоих существ безумным вихрем зловещего танца. Казалось, все вокруг стремится ожить. Подняться в воздух. Стать чьим-то оружием и чьей-то защитой. Чьей-то последней, отчаянной надеждой.
[indent]Грохот. Скрип. Скрежет. И чужая кровь, тонкой струйкой полившаяся по ладони.
[indent]Адская боль была финалом дрянной комедии. Неудавшейся трагедии, гнилого, подспудного фарса. Острый, ржавый металл, оторвавшись от контейнера и полетев к парочке со скоростью выпущенного из пушки ядра, швырнул инерцией вампира оземь, заставив выпустить человека. Металл разорвал плоть нежити, заткнул хриплый вопль, вырвавшийся из чужой, клыкастой пасти. Оглушенного и застигнутого врасплох ренегата почти что пригвоздило к полу, а из тяжелейшей, страшной раны хлынул поток густой, темно-алой крови: от плеча и до нижней части живота, наискосок, носферату едва ли не разрезало напополам и полностью, каким-то чудом почти не задев позвоночник. Стоит ли говорить о том, насколько же сейчас была уместна выпитая ранее жертва?.. Запах собственной крови бесил едва не потерявшего сознание Мердера. Он был неправильным. Неестественным. Хищник не должен его чуять. Мерзотный "дождь" из разносортных осколков полился на тварь сверху, превращая его озлобленную физиномию и прочие открытые участки тела в изрезанный кусок залитого кровью мяса.
[indent]Увы, но глупо было думать, что подобные увечья - насколько серьезными они бы не были - способны задержать надолго подобного вампира.
[indent]Пока полицейский в ужасе метался по складу, силясь найти выход, там, в темноте за его спиной, раздавался омерзительный, скрипучий скрежет. Озлобленная, изувеченная тварь силилась выбраться из-под завала, пока ее мертвое тело экстренно латала подстегнутая яростью регенерация. Подобную выходку нельзя было простить человечишке - о, нет. Теперь его ждала кара. Ждала месть. Жестокая и страшная. Ибо носферату привык втройне возвращать иным ту боль, которую испытал сам.
[indent]И все же - а что это, собственно такое, было?..
[indent]Подобное метафизическое возмущение породило огонек любопытства в Георге. Заставило сделать кое-какие выводы. Взвесить меж собой некоторые факты. Разумеется, думать относительно трезво было сложно, на фоне адской боли и попыток выбраться наружу, но все же. Вот тебе и жалкий, смертный червь!.. Мердеру доводилось встречать на своем пути метафизиков, но настолько сильных... Нет. Подобных он еще точно не видел. Совладать со столь крупным физическим объектом... Похвально. Если он все правильно понял, ощутил и сопоставил - сие есть редчайший экземпляр. Изумруд без должной огранки. Вампир криво ухмыльнулся самому себе, наконец-то выбираясь из-под многочисленных груд железа. Да... Насколько же интересно будет вкусить мучения подобной твари. Насколько же приятно будет увидеть обреченное принятие в ее глазах!..
[indent]Впрочем, кое-какие меры предосторожности здесь не помешают. Определенно.
[indent]Клацанье подкованных сапог за спиной лежащего на земле полицейского поставило точку в его смертном приговоре. Клацанье неумолимо приближалось, пока не остановилось у левого бока; волосы же ощутили на себе силу чьих-то жестких, длинных пальцев. Голову мужчины запрокинули, выкручивая его короткую шевелюру и заставляя смотреть носферату - все еще "красующегося" порезами, изувеченной мордой, кровавыми следами, изорванной одеждой и прочими прелестями жаркого знакомства с металлом - точно в глаза. Глаза, в которых на этот раз читалось что-то еще более жуткое. Глаза, которые окончательно превратились в неестественное нечто.
[indent]Невозможно без должных нюансов противостоять вампирскому гипнозу. И, увы - оных у бедняги в этот день не было.

Отредактировано Georg von Merder (04.09.23 03:59:43)

[indent]Величайшая власть этого мира — власть лишать жизни других. Власть решать их судьбу и выносить им приговор. И меркнут с ней в сравнении и воля царей, и владычество Господа небесного на этой земле. Ибо тот, кто становится судией ближнему своему, сам углубляется в посягательства на трон Божий.
[indent]Убей.
[indent]Воистину, убивший однажды уже не сможет остановиться; со временем, убийство перестанет быть для него просто насилием или преступлением низменной похоти. Оно станет одержимостью, безумным влечением, абсолютной, сверхценной идеей, тогда как жертва — вечной и неделимой частью убийцы, а место, где она упокоилась — святилищем, которое всегда будет манить его к себе.
[indent]Убей.
[indent]Как часто Георг слышал это слово? Чуял этот незримый приказ, словно питающий его изнутри?.. Теперь и он сам буквально обонял это слово на своем языке, пока его новая "игрушка" покорно исполняла волю темной нежити. О, момент триумфа! Как же вампир наслаждался им!.. Он упивался своей безграничной, извращенной властью, ощущая себя тем, кто стоит на вершине мира. Тем, кто способен убить любого; подчинить любого; извратить любого. Да, в не-жизни Мердера было множество рабов и рэнфилдов, и сие действо было далеко не первым, но этот...
[indent]Этот жалкий червяк стал для носферату по-настоящему особенным.
[indent]Картина из фильма ужасов. Из старинного манускрипта. Сцена, достойная пера. Мгновение, заслуживающее быть запечатленным на кадре кинопленки. Маленький человечек бредет вперед, словно зомби, а за его спиной, не таясь света солнца, возвышается мрачная громада монументального в своем кошмарном могуществе вампира. Вампира, что смотрит на дело рук своих с абсолютно бесстрастным выражением лица. И с абсолютно неестественным, невообразимым взглядом светло-голубых глаз, больше похожих на осколки бездушного льда.
[indent]Убивай.
[indent]Полицейский исполняет приказ. И с каждой новой пулей в груди его коллег немец медленно улыбается все шире.
[indent]Теперь - она.
[indent]Действо превзошло все ожидания. Георг лениво потянулся к метафизическим силам, сокрытым в его пленнике - и получил отдачу. Такую, что отозвалась в его насквозь черном, прогнившем осколке души настоящим, садистским восторгом. Он получил все, что он хотел, воистину; и даже кое-что большее.
[indent]Кое-что по-настоящему большее. Кое-что, что прямо сейчас заставило пересмотреть определенные взгляды.
[indent]Залитый своей и чужой кровью человек медленно опустился на колени. Его мертвый мучитель молча стоял перед ним, отдавая новый - на этот раз последний приказ. Рука несчастного потянулась к маленьким ножнам, отстегнула застежку, потянула штатный, полицейский нож. Его острое лезвие тускло блеснуло в свете готовящегося к закату солнца...
[indent]…Вампиру это нравилось.
[indent]О да. Ему чертовски нравилось на это смотреть. Лениво, с ледяной, кошмарной улыбкой наблюдать за тем, как лезвие полицейского штатного ножа проходит под самым неудобным углом, причиняя наибольшее количество боли. Как рвется помятая и аляповатая, давно не глаженная одежда, распарывается перепачканная грязью кожа, хрустят слабенькие мышцы и плоть. Неторопливо ходящему кругами вокруг места пытки Мердеру — каждый раз, когда он оказывался прямо перед лицом стоящего на коленях полицейского — нравилось ловить взгляд несчастной жертвы. Насколько же невообразимым тот был!.. На фоне абсолютно ровного и спокойного, бледного лица, точных и выверенных, самоубийственных движений; в серо-зеленых, подернутых пленкой слез глазах плескались затравленное отчаяние и безумная, невыносимая боль. Нестерпимая боль. Возможно, человек этот желал сойти с ума, умереть, хотел бы кричать, чтобы было сил и воздуха в его легких, но не мог — его истинное «Я» было безнадежно заперто в клети чужой, жестокой власти…
[indent]Нож выпал из руки. Чужая сила покинула рассудок, вернув несчастному, находящемуся на грани смерти мужчине способность управлять собственным телом. Подкованные сапоги клацнули совсем рядом, а ухо ощутило неестественно холодное, жуткое дыхание.
[indent]- Теперь ты - мой.
[indent]Именно так, и именно в тот день прозвучала эта фраза. Эта подпись под приговором. И у человека не было ни малейшего шанса на аппеляцию.
[indent]Ледяные глаза, навсегда отпечатавшиеся в подкорке. Кошмарный взгляд, продирающий до костей. И сила, что навечно - без ведома, против воли - поселилась в чужой, истерзанной душе...

Отредактировано Georg von Merder (04.09.23 14:55:40)