[indent]В свете все началось, светом все и закончится. А до тех пор будет тьма.
[indent]На что опирается наш рассудок? На сообщение с миром вокруг себя. Пять основных чувств - что будет с тем, кто их лишен? Неизбежное, мучительное сумасшествие или возможность погрузиться в самое себя. Как он оказался здесь? Есть ли у него шансы?.. Они уже даже хоть каким-либо позитивом не отзывались вообще, оглашаясь безвременным, безнадежным отчаянием в гладкой поверхности деревянной крышки крепкого гроба. Ни единой возможности совершить самоубийство. Ни единой возможности выбраться.
[indent]Он ничего не понимал и отказывался понимать. Георг с трудом пытался сохранять подобие отваги, стремясь осознать, что случилось, прибегнуть к своим старым уловкам, искал слабые места, искал возможности, искал… Да что он только не искал. Закончилось все предсказуемо - срывом. Рассудок сдал. Вампир орал и выл, как безумный, пока не сорвал голос и не закончились силы, он бил вновь и вновь, стремясь разломать окованное металлом, освященное дерево и выбраться, но все было тщетно. Мердер сбивал костяшки кулаков в кровь до тех пор, пока ему не отказала регенерация. Тогда ударами он превратил их в бесформенное мясо. Потом сбил колени. Потом обломал клыки. Потом…
[indent]А потом все кончилось.
[indent]Немец молча смотрел в потолок старого склепа, чувствуя, как в его ледяную грудь медленно проскальзывает холодный, спертый воздух. Сколько лет он просыпался здесь каждый вечер? Уже немало. Это место, этот потолок он видел сотни раз, успев выучить его наизусть. Щели. Трещины. Влага. Куски плюща, плесени и паутины. Он знает, что здесь безопасно. Он сам позаботился об этом. Мир вокруг волнует его мало, и он редко выбирается куда-то далеко - разве что только на охоту да за парой-тройкой свежих новостей, а потом снова возвращается. В свое привычное состояние ленивой апатии того, кто слишком долго жил и порядком устал от безумного темпа меняющегося мира.
[indent]Какой отвратительный сон.
[indent]Привычные движения. Привычные действия. Свежий воздух, тронувший гладко выбритое лицо; солнечный луч, мягко коснувшийся щеки и заставивший прикрыть ледяные, светло-голубые глаза. Слишком четкая граница между реальным миром и собственными мыслями. Собственными воспоминаниями. Собственными…
[indent]Стоп.
[indent]Осознание - ледяное, липкое, острое - заставило ренегата замереть на своем месте. И это понимание клинком острого меча вонзилось ему в хребет.
[indent]Вампиры не могут видеть сны.

***

[indent]Он оставил позади старый мир. Старую Европу и все эти проклятые континенты. Когда-то, давным давно, он уже пересекал океан. Настало время сделать это вновь.
[indent]Сначала была Аляска. Потом - все остальные штаты. Что особенного в этой стране? Да ничего, по сути своей. Все то же, что и там, за волнами Тихого Океана, разве что менталитет несколько иной. Люди везде разные, но разве его это волнует? Пища. Рабы. Игрушки. Высшему хищнику плевать на весь их род, который он искренне ненавидит.
[indent]Он ленив. Нетороплив. За его спиной остаются города и сломанные судьбы. Он топил в крови Европу; что изменилось здесь? Вот только теперь в подкорке острой иглой сидит отравленный отголосок паранойи.
[indent]О нем знают.
[indent]Он не запоминает свой путь. Мердеру плевать - нет ничего, что захватило бы его внимание. Заставило задуматься. Разве что Вашингтон и тот жалкий человечек, удививший вампира своей силой. Человечек, что теперь носил на себе метки. Задел на будущее. Дрянная страховка. Злая ирония высшего хищника.
[indent]В конце концов, спустя несколько лет, и эта страна ему осточертела.
[indent]Сколько это могло продолжаться? Какие были бы поставлены цели? Сколько крови нужно было бы пролить и сколько жизней оборвать? Ворон скользил незримым призраком, зловещей тенью, пятым Всадником до тех пор, пока не обрел для себя кое-что новое. До тех, пока не загорелся новой идеей. До тех пор, пока в бесконечной веренице слухов, сплетен и обсуждений не промелькнуло одно-единственное слово. Имя. До боли знакомое немцу имя, заставившее его пересечь Юкон, Гудзон и Колорадо.
[indent]Ашер.

***

[indent]Сент-Луис мало походил на рай на этой грешной земле. Раскинувшийся по обе стороны бурной Миссисипи, славящейся особо агрессивными щуками гигантских размеров; город, получивший славу земли обетованной для «иных», предстал перед глазами своего нового гостя в мириадах ночных огней. В нем не было ни лоска Лос-Анджелеса, ни пафосной громады Нью-Йорка, ни ленивой консервативности Вашингтона. Провинция средней руки, в которую лишь с относительно недавних пор (во всяком случае, по вампирским меркам) начали вливать хоть какие-то деньги. А еще от этого города несло. И нет, то ни в коем случае не был смрад в том смысле, в каком его понимает человек. Это была лютая, бьющая чуткому ренегату в ноздри смесь огромного количества оборотней, вампиров, особых людей и так далее и тому подобное. Нигде и никогда немец не ощущал подобной концентрации тех, о ком ранее смертные могли лишь слагать глупые легенды.
[indent]Все равно что выйти перед лужайкой Черного Замка с огромным плакатом «Я здесь».
[indent]Георг кривился. Ему не нравился расклад. Социум был опасен для такой твари, как он - Мердер, даже получая относительное удовольствие от общества в 1938-1945, никогда не мог привыкнуть к полноценному существованию среди других полностью. Это было для него чуждым. Было… Неправильным.
[indent]Впрочем, его никто и не держит. Он здесь с конкретной, и одной единственной целью.
[indent]Мягкий шорох сапог по еловому перегною. Тени, скользящие в ночи и сливающиеся в единое целое с неспящим городом. В огромный котел душ, судеб и планов влился некто новый, что в ночь эту, 15 июля 2018 года, пересек незримые границы Поцелуя в восточной части Сент-Луиса…

Отредактировано Georg von Merder (05.09.23 23:17:15)

[indent]Она была сырой и теплой, эта июльская ночь. Земля и трава были еще влажными от недавно прошедшего дождя, а по земле в некоторых местах полз легкий туман. Полз лениво, рваными клоками, без конкретной цели и направлений, постепенно заполняя собою небольшую долину в низине, откуда шел прямой путь к пригородным границам Восточного Сент-Луиса. Этот туман казался странным в приглушенном свете фар - не то блекло-молочным, не то желтоватым, меняя оттенки в зависимости от угла взгляда. Он не был излишне густым, чтобы спутать следы и нарушить видимость, но достаточно дискомфортным для человека. Человека; не вампира, что великолепно видел в темноте и столь же великолепно ориентировался на свое сверхъестественное чутье. Оно же и уловило первым неприятную нотку чего-то... Необъяснимо тревожного. Странного. Словно некая мысль, некая идея билась в подкорке, подозрение. Человек мог бы испугаться темноты. Тумана. Зверей, что прячутся в лесу. Но чего мог бояться вампир?..
[indent]Впрочем... Это необъяснимое ощущение легкого, личностного дискомфорта всегда разнилось в зависимости от могущества того, кто его испытывал на себе. И существо, стоящее на опушке в свете фар автомобиля, скорее всего, великолепно знало, кто является его бессменным источником.
[indent]Сначала, могло казаться, что это лишь туман легонько колыхнулся во мраке из-за порыва северного ветра. Но, затем, в нем уже с легкостью можно было угадать чей-то силуэт. Неизвестный не торопился. Он лишь вышел из темноты в круг яркого света - столь спокойно, показательно-лениво и с оттяжкой, будто казалось, он... Охотится. Предстает перед жертвами в лучшем своем виде перед тем, как окончательно оборвать нить их жизни. Огромный, двухметровый мужчина с далеко непритягательной, мрачной физиономией и рубленными чертами лица. С светло-голубыми, почти что бесцветными глазами - настолько глубокими и жуткими, что взгляд на них причинял почти что физическую боль. Словно в глазницы неизвестного кто-то положил два осколка острого льда.
[indent]Им не было нужды говорить друг с другом. Объясняться. Пускаться в приветствия, как это делают люди. Они лишь молча смотрели друг на друга, стоя в свете автомобильных фар в полной тишине, нарушаемой лишь урчанием мотора, шелестом листвы и шумом крепчающего ветра. И в этом затянувшемся молчании каждый из них, наверняка, все понял. Все, что ему было нужно.
[indent]Немец не видел Ашера больше восьмидесяти лет.
[indent]Колоссальная цифра. Впечатляющая. Целая жизнь смертного человека - но лишь короткий этап в существовании бессмертной нежити. Тот, кого помнил ренегат, не изменился внешне - да и должен ли он был меняться? Для Ашера и он сам остался навечно запечатлен в том качестве, в каком тот впервые увидел его в затхлом подвале Лондона в 1920 году, когда Мердер склонился над столом с распятой на нем, умирающей в муках женщиной. Пятнадцать лет они охотились и путешествовали вместе - и одной лишь судьбе ведомо, по каким причинам озлобленный, почти что сошедший с ума после Первой Мировой Войны вампир пожертвовал своим горделивым одиночеством и свободолюбием. В Ашере было нечто... Особенное. А то кровавое пиршество, которое они устраивали вдвоем, полностью отвечало желаниям Георга, страдающего от приступов неутолимой жажды убийств и чужих страданий.
[indent]Их нельзя было назвать друзьями - в сугубо человеческом понимании этого слова. Но они знали друг друга и прикрывали спины друг друга достаточно давно для того, чтобы это превратилось сначала в определенную степень доверия, а после - и в нечто иное. Ренегат хорошо помнил день, когда их пути разошлись. Он не любил признаваться себе в этом, но... Наверное, в какой-то степени он привык к инкубу. И возвращаться к прежним тактикам охоты, жизни и исследования мира стоило ему определенных усилий - как физических, так и моральных.
[indent]Впрочем... Это уже неважно.
[indent]- Рад встрече.
[indent]Как и подобает хозяину территории, Ашер первым обратился к своему гостю. Георг ничего не ответил. Он лишь все так же молча и равнодушно смотрел в глаза существу, в несколько раз старшее и могущественнее него со своей обычной, вызывающей безэмоциальностью высшего хищника, привыкшего играть по своим правилам. И почему-то не оставалось ни малейших сомнений в том, что если бы Мердер не пожелал этой встречи сам - он никогда и ни при каких условиях не явил бы себя вот так просто. В место и условия, диктуемые ему другим существом.
[indent]В любом случае, у него всегда есть выбор. Выслушать, что скажет ему Ашер, а потом - если его не устроит хоть что-либо - столь же бесследно раствориться в темноте. Вернуться к тому, что он хорошо умел делать на протяжении всего своего проклятого существования - скрываться. Скрываться, бросая вызов не только всему миру, но и силам, которым противостоять практически невозможно.
[indent]Долго ли проживет тот, кто осмелился пойти против воли богов?..
[indent]Шорох земли и травы сопровождал их путь вдвоем к машине. Георг чуял знакомое поветрие зверя - похоже, водителем был оборотень. Его запах приятно будоражил инстинкты и щекотал ноздри: вампир был слегка голоден после долгого перехода. Это сказывалось на его внешности - Мердер был ненормально бледен даже для носферату, но этот нюанс совершенно его не волновал. Ему лишь нравилось - мрачно, по-садистски - то, как вкрадывается страх в чужую кровь. Меняет чужой запах. Действует на потенциальную жертву.
[indent]Георг никогда не умел приглушать ауру своего страха. Наоборот - с годами он довел ее до абсолютного совершенства.
[indent]На заднем сидении они молча проделали весь путь вплоть до нужной точки назначения - как того и требовал элементарный этикет вежливости, а так же подчеркивание статуса Ашера, что не мог не заметить немец. Ни единого слова. Ни единого звука. Они не были людьми и им не было нужды торопиться - все их разговоры могут и подождать.
[indent]Мердер мало любил современные города. И Сент-Луис мало чем отличался в этом плане - слишком много освещения, слишком много... Шума. Возни. Даже сейчас, в глухой час ночи, этот город уснул не до конца - ренегат чувствовал это своим чутьем, ловил инстинктами. Он лениво хлопнул дверью, выходя из машины, после чего последовал вслед за Ашером туда, куда он направлялся и вел своего гостя, не удостаивая ни малейшим вниманием тех, кто мог присмотреться к нему. В конце концов - разве лев станет удостаивать ответным вниманием стаю пугливых газелей?..

Отредактировано Georg von Merder (21.02.24 23:42:46)