[indent]В свете все началось, светом все и закончится. А до тех пор будет тьма.
[indent]На что опирается наш рассудок? На сообщение с миром вокруг себя. Пять основных чувств - что будет с тем, кто их лишен? Неизбежное, мучительное сумасшествие или возможность погрузиться в самое себя. Как он оказался здесь? Есть ли у него шансы?.. Они уже даже хоть каким-либо позитивом не отзывались вообще, оглашаясь безвременным, безнадежным отчаянием в гладкой поверхности деревянной крышки крепкого гроба. Ни единой возможности совершить самоубийство. Ни единой возможности выбраться.
[indent]Он ничего не понимал и отказывался понимать. Георг с трудом пытался сохранять подобие отваги, стремясь осознать, что случилось, прибегнуть к своим старым уловкам, искал слабые места, искал возможности, искал… Да что он только не искал. Закончилось все предсказуемо - срывом. Рассудок сдал. Вампир орал и выл, как безумный, пока не сорвал голос и не закончились силы, он бил вновь и вновь, стремясь разломать окованное металлом, освященное дерево и выбраться, но все было тщетно. Мердер сбивал костяшки кулаков в кровь до тех пор, пока ему не отказала регенерация. Тогда ударами он превратил их в бесформенное мясо. Потом сбил колени. Потом обломал клыки. Потом…
[indent]А потом все кончилось.
[indent]Немец молча смотрел в потолок старого склепа, чувствуя, как в его ледяную грудь медленно проскальзывает холодный, спертый воздух. Сколько лет он просыпался здесь каждый вечер? Уже немало. Это место, этот потолок он видел сотни раз, успев выучить его наизусть. Щели. Трещины. Влага. Куски плюща, плесени и паутины. Он знает, что здесь безопасно. Он сам позаботился об этом. Мир вокруг волнует его мало, и он редко выбирается куда-то далеко - разве что только на охоту да за парой-тройкой свежих новостей, а потом снова возвращается. В свое привычное состояние ленивой апатии того, кто слишком долго жил и порядком устал от безумного темпа меняющегося мира.
[indent]Какой отвратительный сон.
[indent]Привычные движения. Привычные действия. Свежий воздух, тронувший гладко выбритое лицо; солнечный луч, мягко коснувшийся щеки и заставивший прикрыть ледяные, светло-голубые глаза. Слишком четкая граница между реальным миром и собственными мыслями. Собственными воспоминаниями. Собственными…
[indent]Стоп.
[indent]Осознание - ледяное, липкое, острое - заставило ренегата замереть на своем месте. И это понимание клинком острого меча вонзилось ему в хребет.
[indent]Вампиры не могут видеть сны.

***

[indent]Он оставил позади старый мир. Старую Европу и все эти проклятые континенты. Когда-то, давным давно, он уже пересекал океан. Настало время сделать это вновь.
[indent]Сначала была Аляска. Потом - все остальные штаты. Что особенного в этой стране? Да ничего, по сути своей. Все то же, что и там, за волнами Тихого Океана, разве что менталитет несколько иной. Люди везде разные, но разве его это волнует? Пища. Рабы. Игрушки. Высшему хищнику плевать на весь их род, который он искренне ненавидит.
[indent]Он ленив. Нетороплив. За его спиной остаются города и сломанные судьбы. Он топил в крови Европу; что изменилось здесь? Вот только теперь в подкорке острой иглой сидит отравленный отголосок паранойи.
[indent]О нем знают.
[indent]Он не запоминает свой путь. Мердеру плевать - нет ничего, что захватило бы его внимание. Заставило задуматься. Разве что Вашингтон и тот жалкий человечек, удививший вампира своей силой. Человечек, что теперь носил на себе метки. Задел на будущее. Дрянная страховка. Злая ирония высшего хищника.
[indent]В конце концов, спустя несколько лет, и эта страна ему осточертела.
[indent]Сколько это могло продолжаться? Какие были бы поставлены цели? Сколько крови нужно было бы пролить и сколько жизней оборвать? Ворон скользил незримым призраком, зловещей тенью, пятым Всадником до тех пор, пока не обрел для себя кое-что новое. До тех, пока не загорелся новой идеей. До тех пор, пока в бесконечной веренице слухов, сплетен и обсуждений не промелькнуло одно-единственное слово. Имя. До боли знакомое немцу имя, заставившее его пересечь Юкон, Гудзон и Колорадо.
[indent]Ашер.

***

[indent]Сент-Луис мало походил на рай на этой грешной земле. Раскинувшийся по обе стороны бурной Миссисипи, славящейся особо агрессивными щуками гигантских размеров; город, получивший славу земли обетованной для «иных», предстал перед глазами своего нового гостя в мириадах ночных огней. В нем не было ни лоска Лос-Анджелеса, ни пафосной громады Нью-Йорка, ни ленивой консервативности Вашингтона. Провинция средней руки, в которую лишь с относительно недавних пор (во всяком случае, по вампирским меркам) начали вливать хоть какие-то деньги. А еще от этого города несло. И нет, то ни в коем случае не был смрад в том смысле, в каком его понимает человек. Это была лютая, бьющая чуткому ренегату в ноздри смесь огромного количества оборотней, вампиров, особых людей и так далее и тому подобное. Нигде и никогда немец не ощущал подобной концентрации тех, о ком ранее смертные могли лишь слагать глупые легенды.
[indent]Все равно что выйти перед лужайкой Черного Замка с огромным плакатом «Я здесь».
[indent]Георг кривился. Ему не нравился расклад. Социум был опасен для такой твари, как он - Мердер, даже получая относительное удовольствие от общества в 1938-1945, никогда не мог привыкнуть к полноценному существованию среди других полностью. Это было для него чуждым. Было… Неправильным.
[indent]Впрочем, его никто и не держит. Он здесь с конкретной, и одной единственной целью.
[indent]Мягкий шорох сапог по еловому перегною. Тени, скользящие в ночи и сливающиеся в единое целое с неспящим городом. В огромный котел душ, судеб и планов влился некто новый, что в ночь эту, 15 июля 2018 года, пересек незримые границы Поцелуя в восточной части Сент-Луиса…

Отредактировано Georg von Merder (05.09.23 23:17:15)

[indent]Она была сырой и теплой, эта июльская ночь. Земля и трава были еще влажными от недавно прошедшего дождя, а по земле в некоторых местах полз легкий туман. Полз лениво, рваными клоками, без конкретной цели и направлений, постепенно заполняя собою небольшую долину в низине, откуда шел прямой путь к пригородным границам Восточного Сент-Луиса. Этот туман казался странным в приглушенном свете фар - не то блекло-молочным, не то желтоватым, меняя оттенки в зависимости от угла взгляда. Он не был излишне густым, чтобы спутать следы и нарушить видимость, но достаточно дискомфортным для человека. Человека; не вампира, что великолепно видел в темноте и столь же великолепно ориентировался на свое сверхъестественное чутье. Оно же и уловило первым неприятную нотку чего-то... Необъяснимо тревожного. Странного. Словно некая мысль, некая идея билась в подкорке, подозрение. Человек мог бы испугаться темноты. Тумана. Зверей, что прячутся в лесу. Но чего мог бояться вампир?..
[indent]Впрочем... Это необъяснимое ощущение легкого, личностного дискомфорта всегда разнилось в зависимости от могущества того, кто его испытывал на себе. И существо, стоящее на опушке в свете фар автомобиля, скорее всего, великолепно знало, кто является его бессменным источником.
[indent]Сначала, могло казаться, что это лишь туман легонько колыхнулся во мраке из-за порыва северного ветра. Но, затем, в нем уже с легкостью можно было угадать чей-то силуэт. Неизвестный не торопился. Он лишь вышел из темноты в круг яркого света - столь спокойно, показательно-лениво и с оттяжкой, будто казалось, он... Охотится. Предстает перед жертвами в лучшем своем виде перед тем, как окончательно оборвать нить их жизни. Огромный, двухметровый мужчина с далеко непритягательной, мрачной физиономией и рубленными чертами лица. С светло-голубыми, почти что бесцветными глазами - настолько глубокими и жуткими, что взгляд на них причинял почти что физическую боль. Словно в глазницы неизвестного кто-то положил два осколка острого льда.
[indent]Им не было нужды говорить друг с другом. Объясняться. Пускаться в приветствия, как это делают люди. Они лишь молча смотрели друг на друга, стоя в свете автомобильных фар в полной тишине, нарушаемой лишь урчанием мотора, шелестом листвы и шумом крепчающего ветра. И в этом затянувшемся молчании каждый из них, наверняка, все понял. Все, что ему было нужно.
[indent]Немец не видел Ашера больше восьмидесяти лет.
[indent]Колоссальная цифра. Впечатляющая. Целая жизнь смертного человека - но лишь короткий этап в существовании бессмертной нежити. Тот, кого помнил ренегат, не изменился внешне - да и должен ли он был меняться? Для Ашера и он сам остался навечно запечатлен в том качестве, в каком тот впервые увидел его в затхлом подвале Лондона в 1920 году, когда Мердер склонился над столом с распятой на нем, умирающей в муках женщиной. Пятнадцать лет они охотились и путешествовали вместе - и одной лишь судьбе ведомо, по каким причинам озлобленный, почти что сошедший с ума после Первой Мировой Войны вампир пожертвовал своим горделивым одиночеством и свободолюбием. В Ашере было нечто... Особенное. А то кровавое пиршество, которое они устраивали вдвоем, полностью отвечало желаниям Георга, страдающего от приступов неутолимой жажды убийств и чужих страданий.
[indent]Их нельзя было назвать друзьями - в сугубо человеческом понимании этого слова. Но они знали друг друга и прикрывали спины друг друга достаточно давно для того, чтобы это превратилось сначала в определенную степень доверия, а после - и в нечто иное. Ренегат хорошо помнил день, когда их пути разошлись. Он не любил признаваться себе в этом, но... Наверное, в какой-то степени он привык к инкубу. И возвращаться к прежним тактикам охоты, жизни и исследования мира стоило ему определенных усилий - как физических, так и моральных.
[indent]Впрочем... Это уже неважно.
[indent]- Рад встрече.
[indent]Как и подобает хозяину территории, Ашер первым обратился к своему гостю. Георг ничего не ответил. Он лишь все так же молча и равнодушно смотрел в глаза существу, в несколько раз старшее и могущественнее него со своей обычной, вызывающей безэмоциальностью высшего хищника, привыкшего играть по своим правилам. И почему-то не оставалось ни малейших сомнений в том, что если бы Мердер не пожелал этой встречи сам - он никогда и ни при каких условиях не явил бы себя вот так просто. В место и условия, диктуемые ему другим существом.
[indent]В любом случае, у него всегда есть выбор. Выслушать, что скажет ему Ашер, а потом - если его не устроит хоть что-либо - столь же бесследно раствориться в темноте. Вернуться к тому, что он хорошо умел делать на протяжении всего своего проклятого существования - скрываться. Скрываться, бросая вызов не только всему миру, но и силам, которым противостоять практически невозможно.
[indent]Долго ли проживет тот, кто осмелился пойти против воли богов?..
[indent]Шорох земли и травы сопровождал их путь вдвоем к машине. Георг чуял знакомое поветрие зверя - похоже, водителем был оборотень. Его запах приятно будоражил инстинкты и щекотал ноздри: вампир был слегка голоден после долгого перехода. Это сказывалось на его внешности - Мердер был ненормально бледен даже для носферату, но этот нюанс совершенно его не волновал. Ему лишь нравилось - мрачно, по-садистски - то, как вкрадывается страх в чужую кровь. Меняет чужой запах. Действует на потенциальную жертву.
[indent]Георг никогда не умел приглушать ауру своего страха. Наоборот - с годами он довел ее до абсолютного совершенства.
[indent]На заднем сидении они молча проделали весь путь вплоть до нужной точки назначения - как того и требовал элементарный этикет вежливости, а так же подчеркивание статуса Ашера, что не мог не заметить немец. Ни единого слова. Ни единого звука. Они не были людьми и им не было нужды торопиться - все их разговоры могут и подождать.
[indent]Мердер мало любил современные города. И Сент-Луис мало чем отличался в этом плане - слишком много освещения, слишком много... Шума. Возни. Даже сейчас, в глухой час ночи, этот город уснул не до конца - ренегат чувствовал это своим чутьем, ловил инстинктами. Он лениво хлопнул дверью, выходя из машины, после чего последовал вслед за Ашером туда, куда он направлялся и вел своего гостя, не удостаивая ни малейшим вниманием тех, кто мог присмотреться к нему. В конце концов - разве лев станет удостаивать ответным вниманием стаю пугливых газелей?..

Отредактировано Georg von Merder (21.02.24 23:42:46)

[indent]Здесь, в этом месте, инкуб был полноправным хозяином положения. Существом, безраздельно властвующим над порядком и хаосом, выстраивающим лишь одному ему понятную, привычную и, в какой-то мере, своеобразную атмосферу на данной территории. Разумеется, любая деловая встреча - даже та, в которой не задействованы официальные послы иных городов или, Марми упаси, Истоков - требовала соблюдения элементарного этикета и неукоснительного разделения по граням незыблемой иерархической лестницы. Мир детей ночи суров и жесток, а балом всегда правит сильнейший. Однако... С молчаливым, мрачным гостем Ашера все рамки приличий сдвигались и путались, летели к дьяволу в адское пекло, теряясь в пылающей бездне сомнений и надменного хохота. Опушка леса - лишь прелюдия. Машина - начало акта. И вот сейчас, когда хозяин кабинета занял свое законное место, Георг, не удостоив его даже взглядом, проигнорировал озвученное и указанное предложение, одним своим видом, одной своей осанкой бросая вызов окружению и подчеркивая собственный, заслуженный, нужно сказать, статус.
[indent]- Что привело тебя на порог к Жан-Клоду?
[indent]Тишина была ответом Ашеру. О, нет - гость даже близко не вел себя подобающе. Скорее, он напоминал хищника, вальяжно и неторопливо осматривающего то, что вскоре может быть, как минимум, его личными охотничьими угодьями. Каждый его шаг был шагом хозяина, каждое движение было движением сильного - того, кто пришел с правом завоевателя. Угрозы. Твари, с которой следует считаться - даже тому, которого тварь прекрасно помнила; но кто знает, что может быть у оной в голове? Какие дьявольские мысли могут роиться под коротко стриженными, светлыми волосами, строго и по-армейски уложенными?.. Цепкий взгляд, «гуляющий» по помещению, но не по Ашеру, этот взгляд существа, привыкшего сражаться и выживать всю свою жизнь, сразу замечал то, что имело хоть какой-то интерес или пользу для Мердера, позволяя ему выстроить в голове сразу несколько четких планов на случай... Определенных, непредвиденных ситуаций. Расчетливый убийца всегда предпочитал перестраховываться.
[indent]- Das ist... Interessant.
[indent]Пальцы вампира скользнули по мягкой обивке одного из диванов. Прошлись по обводке крупной картины. Ренегат остановился, сцепив руки за спиной в излюбленной манере - объектом его внимания стала, теперь уже, и сама картина. Вот только вряд ли немец интересовался изображением на хрупком холсте в полной мере - скорее это был сухой, кошмарный взгляд абсолютной, мертвой равнодушности. Вызывающей, демонстративной. И ледяной, как открытая могила.
[indent]- Восемьдесят лет.
[indent]Этот голос был... Страшным. Низким и хрипловатым, без единой, даже малейшей эмоции в своем тоне.
[indent]- И ты ни в чем себе не отказывал.
[indent]И нет - это не был упрек зависти или ревности. Это было нечто... Необъяснимо жуткое. Взгляд, наконец-то, остановился на самом Ашере, не стесняясь смотреть ему точно в глаза.
[indent]- У тебя может быть то, что нужно мне. - Секундная, не менее жуткая пауза. - Потому я здесь.
[indent]Особый упор на слово «тебя» не заметил бы только глухой и ленивый.

Отредактировано Georg von Merder (16.09.24 11:55:43)

[indent]Глупо было думать, что Георг не ждал в ответ чего-то подобного. Даже наоборот - он был к этому готов. Было одно лишь маленькое «но», которое свело некоторые планы и представления вампира на грядущий диалог и, ежели так будет угодно, некий ультиматум, к абсолютному нулю. И этот ноль повесил в кабинете, на несколько секунд, довольно неловкую паузу, в течение которой оба собеседника, в целом своем, и так поняли предостаточно без дополнительных слов. Георг пришел обсуждать условия временного исчезновения с глаз Истока. И обсудить эту весьма щекотливую для себя тему он мог только с тем, кому доверяет хотя бы на мизер. Мизер - этого уже было достаточно для такой твари, как этот немец, что без зазрения совести готов был убить и своих, и чужих. И этот мизер доверия к Ашеру со стороны ренегата был сродни одной из величайших ценностей, которую только могло предоставить это мрачное, внушающее ужас чудовище. Вот только... Ашер знал. Откуда - глупый вопрос, ведь в современном мире даже у стен были уши. Мердер подозревал об этом. Но не ожидал, что его оппонент сделает первый шаг в грядущей, шахматной партии.
[indent]Немец не любил, когда ему угрожают. И еще больше его больное, уязвленное самолюбие и его извращенная гордость не любили, когда с ним обращались в подобной манере.
[indent]- Если бы ты хотел меня убить - ты бы давно попытался это сделать.
[indent]Ключевое слово - «попытался». Ренегат ходил по тонкому льду, о чем великолепно говорили едва слышные, низкие, рычащие нотки в его глубоком тоне и медленно изрекаемых словах, что по своему обыкновению произносили коротко и рублено, будто бы с тягучей, ленивой неохотой.
[indent]- Мне и так известно все то, о чем ты соблаговолил сообщить. - Немец саркастически вскинул левую бровь. - Пустая трата времени.
[indent]Чеканные шаги, эхом раздающиеся в полупустом кабинете, замерли неподалеку от камня преткновения в лице вышеназванного стула. Георг стоял, уложив на его спинку ладонь - сделать большее ему не позволяла его собственная гордость.
[indent]- Я убивал охотников десятилетиями. Низко же ты пал, раз представляешь, что они способны добраться до моей головы. Ты прав, Ашер; я не знаю тебя, но знаю, на что ты способен. Вопрос лишь один - знаешь ли ты меня?..
[indent]И нет, это не угроза - это констатация факта. Вампир был молод по меркам сообщества детей ночи, но Ашер великолепно знал, какой дьявол во плоти стоит перед ним.
[indent]Ренегат повернул голову куда-то в сторону, сжав скулы. И выражение его взгляда говорило о его эмоциях в данный момент в разы больше, чем вампир смог бы выразить их словами.
[indent]- Она знает.
[indent]Точка. Черта, новый этап в шахматной партии. Подтверждение слов Ашера, согласие - частичное - с его позицией. Ренегат бесился. О, как же он бесился. Его злоба - холодная, жгучая, исполненная ненависти и к ситуации, и к себе, и к своей вынужденной слабости (он? просить???) полнилась и кипела, медленно переполняя и без того весьма малую чашу терпения.
[indent]- Я здесь, чтобы получить необходимое мне время.
[indent]И тут не нужно было быть мудрецом, чтобы понять, о каком времени идет речь. Попытка залечь на дно. Несколько лет - или десятков лет - тишины. В единственном на всей Земле месте, где ренегат мог почувствовать себя хотя бы в частичной безопасности и составить четкий план дальнейших действий.
[indent]- Назови свои условия.

Отредактировано Georg von Merder (18.09.24 20:05:31)

[indent]Их долгая, молчаливая дуэль взглядов вполне могла быть достойна экранизации - причем такой, что была бы не хуже ленты, из которой инкуб и пополнил свою коллекцию крылатых цитат. Мертвенный холод серо-голубого льда против в разы более живой синевы моря, способного менять бесчисленные оттенки. Георг не спешил со своим ответом. Лишь спустя какое-то время он чуть сощурился, демонстративно убирая пальцы со спинки стула.
[indent]- Ты кое-что забыл, Ашер. Я ни перед кем не склоняю головы.
[indent]И это было чистейшей правдой, которую всегда знал инкуб. Личная клятва, личное убеждение Георга, родившееся в тот момент, когда его бывший мастер, Карл Нойер, пал от рук своего же птенца, над которым измывался больше сотни лет. Воистину - никто и никогда больше не посмеет оспорить желание этого вампира быть свободным. Никто; даже Исток, от рук которого Мердер готов был, наверное, даже умереть в кошмарных муках, но не сломаться и не встать перед ним на колени.
[indent]Впрочем, хозяин кабинета, возможно, знал, что так будет. Что еще от такого существа, как Георг, мог потребовать тот, кто слишком глубоко увяз в столь презираемом ренегатом теневом обществе?
[indent]Сделав пару шагов по направлению к выходу, Ворон остановился. Он бросил последний, долгий взгляд на Ашера, словно бы оценивая его. Запоминая некоторые вещи, и лишь одному Сатане ведомо, какие именно и с какой целью.
[indent]- Я бы предложил тебе отправиться со мной. - Немец выдержал небольшую паузу. - Вот только ты еще почти век назад предпочел свободе грязь политики Совета.
[indent]Эта фраза - последняя фраза, которой Мердер прощался с Ашером - звучала странно. Несколько иначе, чем все фразы и привычные паттерны нелюдимого ренегата. И горе было бы тому, кто осмелился бы поинтересоваться у Георга, в чем причина его секундного колебания перед тем, как он окончательно отвернулся.
[indent]Шаги возобновились. Немец неторопливо покидал кабинет, не собираясь более оборачиваться к единственному существу в этом мире, которого он - пускай и с солидной оттяжкой - мог назвать своим другом.

Отредактировано Georg von Merder (18.09.24 20:20:34)

[indent]В иной другой ситуации Георг бы просто ушел. Ушел, начисто проигнорировав все, что ему говорят, но… Почему он остался? Почему позволил себе минутную слабость, когда его пальцы уже лежали на ручке двери?.. Эти угрозы были смешными. Георг сомневался, что Жан-Клод мог быть настолько могущественным, и слова Ашера - как о зверях Зова, так и об Истоке чуть ранее - он воспринимал с изрядной долей скепсиса. Он выживет - как и всегда. Инкуб даже представить себе не мог, из каких ситуаций выбирался этот вампир. Ничего не изменится и сейчас. Слишком долго немец убеждался в том, что опыт превалирует над природным могуществом.
[indent]Правда… В этом кабинете прозвучало еще кое-что. И это уже стало для высшего хищника тем, что он не мог оставить без должного внимания.
[indent]Ашер был единственным, кто, в свое время, не предал Мердера. Единственным, кто увидел в нем… Человечность?.. Озлобленный, ненавидящий мир, что ненавидел его самого, желающий больной свободы, слишком живо помнящий сотню лет ада в руках Карла Нойера; этот носферату, проводя бок о бок с инкубом все больше и больше времени, начал меняться. Желание убийств уходило на второй план, и ренегат начинал медленно перекраивать свое мировоззрение. Конечно, это была крошечная капля в колоссальном море всего того, что было взращено в немце изувечившими его обстоятельствами, но… Ашер почти добился успеха. Он был тем единственным, кто не отвернулся. Кто попытался помочь, хоть Георг его об этом никогда и не просил. И теперь это единственное существо в жизни ренегата, оставившее хоть какие-то теплые воспоминания, собиралось на охоту.
[indent]За ним.
[indent]Мердер знал - он не станет колебаться, когда настанет час клыков и злобы. Он убьет Ашера - или попытается. Слишком часто немца предавали. Слишком часто он терял все - но выживал и становился еще более злобным. Мир охотно причинял ренегату боль, и тот был вынужден научиться ее терпеть. Вот только… Та смутная боль, которую он ощущал сейчас - не физическая, нет!.. - была настолько отвратительной, что Георг не мог, да и не хотел подбирать слова для ее объяснения.
[indent]— Ты не должен умирать в одиночестве.
[indent]Каждое слово наносило удар ножом. Ему хотелось обернуться. Обернуться и оскалить клыки. На все, что причиняло этому вампиру боль, он отвечал агрессией. Он бил в ответ и научился жить затравленным зверем. Если бы только Ашер знал!.. Когда их пути разошлись, он направился на родину, дабы жить там относительно спокойной жизнью - по меркам детища ночи. Даже задумывался о службе местному Поцелую. Вот только… Все его планы нарушило именно человечество. Безумная жажда крови не как пищи, но как процесса, желание убивать и мучить, вырезать все, что шевелится в по-настоящему промышленных масштабах - все то, что Ашеру удалось практически исцелить в нелюдимом немце - подняло голову с утроенной силой после окопов Первой Мировой Войны. Двуличность и лживость людей сыграли с вампиром дурную шутку, ибо те, кто называл его чудовищем, на деле оказались чудовищами еще большими, гонящими сотни, тысячи, десятки тысяч своих собратьев на убой, как мясо, как скот, под пулеметы и танки. Ради чего? Ради ссор и распрей правящей элиты? Ради удовлетворения империалистических принципов? Ради незначительного продвижения по выжженному и мертвому клочку земли, по жирной грязи, смешанной с кровью и разлагающейся плотью?.. Изощренные людские умы не стеснялись на ухищрения средств для более эффективного уничтожения себе подобных - Георг не находил ни слов, ни эмоций, бродя одиноким призраком в германской шинели по завалам трупов под Ипром. Не находил ни слов, ни эмоций, видя как агонизирующие люди, выплевывая куски собственных внутренностей, вновь поднимаются на ноги и идут в атаку, в яростном желании защитить крепость Осовец... Мердер, пробыв с Ашером, начал меняться. Он начал по-иному смотреть на людей, он был готов их даже простить и принять, но после всего пережитого и увиденного… Он их возненавидел. И тлеющий в душе огонек сверхценной идеи о господстве и величии, об абсолютной власти, о четком разделении общества на заслуживающих жизни иных и свору смертных рабов, вынужденных им служить - этот огонек превратился в пламя. Яркое и нестерпимо жгущее, пылающее столь же рьяно и по сей день.
[indent]Ему хотелось высказаться. Выразить всю свою ненависть к устоям вампирского общества. Все свое презрение к его правилам. Всю свою ярость и разочарование, все то, что подкатило к глотке и требовало сатисфакции. Прямо здесь и прямо сейчас. «Убей» - что-то тихо и привычно словно бы прозвучало в ухе, но это желание Георг отмел с неслышным, злобным рычанием дикого зверя.
[indent]Видят и Господь, и Дьявол, он убил бы прямо сейчас любого в этом кабинете. Без колебаний. Без сомнений. Без жалости. Любого!..
[indent]Любого. Но только не Ашера.
[indent]Сдержаться не получилось. Сдержанность - это вообще не про Георга. Распятый на кресте собственной, неукротимой злобы, подпитываемой уязвленным, больным самолюбием; Мердер набрал в грудь воздуха и обернулся. Вот только сказать ничего так и не смог.
[indent]Красота никогда не была чуждой ему - дворянину из рода почти что прямых потомков Карла Великого. Георг по достоинству мог оценить и прекрасную музыку, и прекрасных женщин; вот только тяга его к красоте извратилась до неузнаваемости, став чудовищным отражением самое себя. Он убивал женщин и превращал их в произведения искусства. Выпотрошенные, изорванные, изломанные, но всегда с нетронутым, прекрасным лицом - белым и чистым, как мрамор. Они были его печальными ангелами, которых он распинал на деревьях и столбах. Он - бывший, ревностный католик, набожный человек, тот, кто старался делать ближнему добро от всей души и сердца - ненавидел Бога за то, что тот не спас его, когда Георг его об этом так просил. Умолял, как мог, но ответа не дождался. Тот, кого он видел перед собой, не был Ашером. Это было… Нечто другое. Мердер не мог найти слов. Они все застряли у него в горле одним большим комком, который он не мог проглотить. Он никогда не имел тяги к мужчинам, но… То, что он видел сейчас перед собой, вызвало у него совершенно безумные эмоции. И эмоции эти, малодушно и на мгновение, даже заставили было вампира всерьез задуматься о том, что Господь ниспослал за ним… Ангела?.. Настоящего. Столь прекрасного, что любое зло не способно коснуться его.
[indent]В кабинете воцарилась тишина. Мертвая и гулкая, как в могиле. И лишь спустя несколько секунд донесся сдавленный, хриплый кашель - это Мердер, в конце концов, обрел дар речи, но совершенно позабыл все слова, которые хотел сказать еще мгновение назад.
[indent]— Что ты такое?..
[indent]Георг всегда лишь слышал этот вопрос. Он извечно был прерогативой его жертв. Жертв, корчащихся в агонии, из последних сил цепляющихся пальцами за край вампирской рубашки, дабы приспустить ее вниз и увидеть, как ранения - тяжелые, неизлечимые смертельные!.. - затягиваются на бледной коже, не оставляя ни следа. Немцу задавали этот вопрос несколько веков; и вот теперь, в конце концов, настал его черед.