*Цирк Проклятых: комната Охи->кухня->комната Охи*
Как начинается утро у детей знает тот, то имел счастье лично лицезреть. Ариадна, как назло проснулась рано. Не оттого, что делала это специально, просто выспалась. Так что весь бедлам начался еще с семи утра. Большинство обитателей цирка мирно дремали кто где, но по своим комнатам, а вот Ари нагло спала у Охи. Прошлой ночью ребенка мучали кошмары, так что девочка перебравшись в постель Мики, устроившись там как и подобает со всеми удобствами-уснула. Теперь же перед ребенком стояла иная задача: занять себя чем-нибудь. Шаловливые детские пальчики, природная юркость возымели должный эффект и буквально за полчаса ребенок уже лазил по верхней полке шкафа, высматривая там что-то на предмет "о как интересно, надо рассмотреть по ближе". Все это закончилось плачевно. Все вещи оказались вперемешку, а запутавшееся в них Ари, со всем этим скопом, грохнулась на пол. Сильно ударившись, ребенок зарыдал во весь голос.
Утихомирить девочку удалось не сразу. Однако заветные слова: -Пойдем завтракать, - Возымели куда больше эффекта, чем сюсюканья и поглаживания по волосам девочки. Шмыгая носом, вытерев рукавом сопельки, девочка семенила за Мики, стараясь не отставать. О том, как ела девочка можно была отдельно говорить и долгими часами, начиная с того что ел ребенок за пятерых, ну или за двоих взрослых. Запихивала в рот до тех пор, пока там место оставалось, после энергично жевала, глотала и не дожидаясь, когда опустеет рот запихивала добавки. После плотного завтрака, сонливость начала возвращаться, так что малышка вернулась в комнату Охи и уснула на пару часов.
Когда же девочка вернулась из царства Морфея, Охи не было в комнате. У ребёнка, в итоге, случилась паника. Девочка решила, что ее оставили, и начала носиться по комнате как угорела, сшибая все на своем пути. Чутка подустав громить комнату, ребенок уселся на пол и уставился в потолок. Где-то глубоко в душе ребенок захотел напакостить, чего раньше не было. Тяжело выдохнув, ребенок зацепился взором за подушки на кровати. Вот с ними Ариадна и поиздевалась да настолько, что в скором времени вся комната напоминала помещение припорошенное снегом. Гусиный пух валялся везде, где мог. Вроде бы малышка должна была ощутить удовлетворение, но оно не приходило. Слепая ярость души зачатки детского разума, так что после подушек пошел шкаф с вещами. Всего за полчаса Ари натворила столько дел, что в пору было говорить: Мамай прошелся, не иначе. Но странности не прекращались. Кто же знал, что Ариадна почувствует, как зубы чешутся. Чтобы угомонить этот треклятый зуд, ребенок сгрыз все туфли, которые нашла. Вот только подобные действия не помогли, из-за чего Ари заползла под кровать и начала уже грызть одну из ножек этой самой кровати, находясь в спасительной темноте, с  маниакальностью вгрызаясь в кроватную ножку…

Отредактировано Ariadne Scholz (27.04.15 16:41:47)

Ариадна, предчувствуя нагоняй, боялась и этот страх расползался по всему телу ребенка, отчего она всячески искала возможность зацепиться, дабы не вылезти из-под кровати. Слишком были еще свежи в памяти ребенка, когда мама гневалась и ее рукоприкладство от безысходности. Но ту самую "безысходность" детское сознание не могло понять. Малышка просто не понимала своего родителя принимая физическую расправу, как нечто очень опасное и болезненное. Вот и сейчас, кто говорил, что Мика не станет ее лупить за совершенное. Вдобавок, она же еще не догрызла до конца эту ножку! А зубы не перестали зудеть.-Зу-зубы! - Пытался оправдаться ребенок, показывая пальчиком на свои маленькие клыки. Шмыгнув носом и утерев его рукавом, все же девочка отпустила остаток обгрызаной ножки. -По-поняла, - И понурив голову поплелась укладывать вещи. Услышав про зал, Ариадна бросила футболку, которую только начала складывать и резко развернулась на Мику.  Бегом сокращая расстояние между ними, ребенок с охотой переодевался и очень скоро уже шагала за своей "ма" молчаливо, держать рукой за ткань одежды Микаэллы. -Тяжелее... это по-почему?
Оказавшись в зале, малышка на время отцепилась от Охи и принялась ходить около зеркал, вглядываясь в свое отражение, а чуть погодя осмелев, даже корчить рожицы. Решив, что эти зеркала можно было бы и заменить, Ари чуть по ним постучала, однако услышав слова Мики, развернулась пряча за спиной свои руки, будто бы ничего и не делала. -Ги-гимнастику, - Ребенок хотел по скорее закончить с занятием, чтобы порадовать Мику, а заодно освободить время для своих шалостей. Вроде бы зубной зуд прекратился, но теперь начинало чесаться кожа, отчего ребенок, не сдерживаясь пару раз проходила когтями то по руке, то по шеи, сама, не замечая, что во втором случае умудрилась оставить легкие кровавые следы. Как не пытался ребёнок, она не могла избавиться от странных чувств, они ее пугали и Ари места себе не находила, хотя героически скрывала свой страх, даже не подозревая, что Микаэлла все равно его могла учуять. Малышка встала напротив своего учителя и повторяла движения Мики стараясь. Одинокое существование в тени своих родителей, да улицы сделали из ребенка пластичное создание. Ари не вслушивалась в темп, просто повторяла за Охой все, что видела, прикладывая все свои силы и сдерживалась в желание залезть на стену, лишь бы этот зуд прекратился. стискивая зубы до скрежета ребенок терпел, повторяя, но не смогла в итоге сдержаться. Мгновение, другое и малышка сорвалась с места. Ари сама себя не понимала и слабо воспринимала. Страх сковывал сознание, а ее тело жило будто бы без ее участия.  быстрый бег наискосок, врезание в стекло, взгляд на него и удар кулачком, заставляя зеркало пойти трещинами. Продолжение беготни, будто бы в клетке, порой врезаясь в стены. Непредсказуемая траектория движения. с какого раза Ари услышала голос Охи, с пятого или с десятого ребенок не знал. Но слыша его, несясь на Микаэллу, как на успокоительный островок, Ари преодолела расстояние в пару прыжков и лицом уткнулась в живот Микки, сильнее прижимаясь и плача. -Ма, мне страшно. Я..я..я не-незнаю, что со мной!

Отредактировано Ariadne Scholz (16.07.15 18:54:37)

Прикосновения Охи приносили успокоение, мечущейся душе девочки. Сильнее утыкаясь лицом, зарываясь, Ариадна внюхивалась. Запахи ощущались острее обычного, но этот своеобразный запах, исходивший от Микаэллы, как некий ореол спокойствия, увлекал за собой. Ребенок успокаивался, слушая свою наставницу, будто бы она была способна своим голосом развеять все детские сомнение и страхи. На предложение прогулки, малышка вначале сжалась, но услышав, что это будет лес, а не город все же немного расслабилась.
-Х-хо-хорошо, - Ответила девочка, делая шажок назад и смотря наверх, на Мику. Кивнув головой в знак подтверждения слов Охи, на лице Ариадна появилась едва заметная улыбка. Слезки медленно и верно начинали подсыхать. -Да! -  Громко и уже более уверенно проговорила малышка. - А-а-а еще, мы-мы можем с-с-сплести Софи ве-венок из о-одуванчиков? -Немой вопрос застыл в глазах, однако сама Ари уже шла вместе с Микаэллой, явно радуясь предстоящей прогулке. Стараясь одеваться самой, Ариадна без задних мыслей, попутно пыталась еще и часть вещей уложить. Все не удалось сложить, так как Оха подхватила ее, и они отправились на выход. Ариадна ненадолго притихла, позволяя взрослому заниматься своими делами, что-то писать, давать распоряжения... не сопротивляясь, Ари вновь была взята на руки. Постоянное ощущение физического контакта, заставляло детское восприятие создавать мнимое ощущение защиты. Ребенок обхватил Оху за шею, чтобы держаться и весь путь до автобуса молчала. Зуд возобновился, из-за чего ребенок, порой отцеплял руку почесываясь. Животное внутри Ариадны сквозь полудрему принюхивалась, не ощущая опасности, набирая силы, чтобы в свой час показать, кто на самом деле хозяин сложившихся обстоятельств. Ребенок ощущал в себе что-то чужеродное, но не могла не понять, ни описать это. Не понимая происходящего, Шольц лишь теснее прижималась к Мике, ища в этих объятьях успокоение.
Ребенок с неохотой отцепился от Охи, садясь на соседнее место. Зная, что от нее ждут, Ари молчаливо смотрела в окно, разглядывая открывающийся вид, крепко, насколько могла, сжимая руку Мики. Ари стала молчаливей обычного, полностью уходя в себя. теперь это ощущение постороннего было явственней. внюхиваясь, водя носом, ребенок улавливал посторонние запахи. Где-то чуть вдали, справа, одна дама переборщила с духами, отчего девочка чихнула. Оторвавшись ненадолго от созерцания видов из окна, ребёнок смотрел на Оху глазами, как два синих бездонных блюдца. В глазах так и читался немой вопрос: что со мной? Я знаю, что это не так как обычно. И вновь появилось дикое желание грызть. Скрежета зубками, ребенок до боли стиснул челюсти. Страх, расползался по жилам, а зверек внутри самой Ариадны недовольно мотнул головой оскалившись. Будто бы ему не нравилось находиться с той, которая только и может что бояться. непроизвольный рывок вперед, удар детской головой об переднее кресло как раз совпало с очередным торможением автобуса. Однако рука, держащая Микаэллу, позволила сосредоточиться ребенку на этой связи. тяжело выдохнув, девочка заставила себя сесть обратно на место, закрывая глаза и пытаясь мысленно перечислять приятные вещи, как когда-то ей советовала Мика, когда учила ребенка отвлекаться от своих нахлынувших чувствах и воспоминаний... Которые, пусть и обрывками, но приносили куда больше вреда, чем проживание в подворотнях самого города. Перед взором ребенка появилась мордашка волчонка, белого с такими же синими глазами, как и у Ари. Девочка протянула свободную руку вперед, но видение исказилось, а волчонок начал скалиться, будто бы не хотел принимать свое второе существо. " Он мне не доверяет, я слабая, наверное, поэтому? Не хочу быть слабой. Не хочу бояться. Хочу быть сильной как ма Мика или принцесса Софи. Хочу, чтобы за мной шли как все идут за дяди Клоди. Мне не страшно, бояться нечего. Как же все тело чешется. Вот бы снять всю эту проклятую одежду, она мешает". Опустив руку, прикладывая ее к прохладному стеклу, Ариадна открыла глаза и вновь посмотрела на Мику. - Я я ви-видела, - Ребенку очень хотело поделиться тем, что она видела, вот только все же прикусила язык, так и не договорив. Будто бы боясь своим открытием обидеть того волченка.

Отредактировано Ariadne Scholz (17.07.15 11:51:22)

Малышка слушала внимательно и лишь кивнула в ответ на слова Микаэллы, как бы выражая свое согласие со сказанным, хотя и не понимала, зачем и для чего все это. Ощущения, чувства и желания смешались, сбивая с толку и заставляя цепляться сознание за хоть какие-то обрывки осознания происходящего. А именно: они ехали гулять и делать для принцессы Софи венок, а еще букет цветов. Ариадна не знала нравятся ли цветы той красавице, которую она лишь мельком замечала, когда ночами бродила по цирку, но не выходя за те границы, которые ей изначально показала Мика. Пару раз девочка видела эту женственную, необычную девушку, отдаленно напоминающую чем-то дядя Клоди. Правда к ней Ари не испытывала того самого трепета глубоко в груди. Дядя Клоди был странным во всех смыслах. Он не напоминал девочки мужчину, хотя являлся им. Более того, ребенок, не зная самого слова "уважение и подчинение", но будто бы смирилась и признавала его. Для Ариадны Жан-Клод в какие-то моменты представлялся неким божеством. Только вот у девочки не было иллюзий на счет того, что божества хорошие или плохие. Они просто за гранью людей, вот и все. Они обладают тем, чем простые смертные хотели обладать многие тысячелетия, вот и все.
Физический контакт, позволил девочке немного успокоиться и даже улыбнуться Охи. Ребенок молчаливо следовал рядом, больше оглядываясь по сторонам, прислушиваясь и, даже сама того не замечая, принюхиваясь к здешнему месту. "Уютно, хочу остаться".  Шольц не заметила, когда отпустила руку сопровождающей, лишь перешагнув очередную корягу, рванула к месту, где увидела заветные цветы. Вначале девочка потянулась к стеблю цветочка, чтобы сорвать, но не сделала этого, оставив его, расти дальше. Ари показалось, что вот так просто взять и сорвать жестоко по отношению к самой природе. Ребенок решил для себя, что при возможности подарит принцессе Софи живой цветок, а не жалкое его подобие, лишь подчеркивая это угасание жизни. Поэтому первоначальная идея с букетом сменилась на поиски чего-то более интересного. Это оказывались то палки, то шишки, девочка умудрилась даже поймать бабочку, правда в скором времени ее отпустила на волю, смеясь и радуясь прогулке. На какое-то время детская радость и любознательность взяла вверх, но лишь на краткое время, самое сложное и опасное все еще оставалось впереди. Обращение Мики разом разрушила всю ту идиллию, которая возникла, стоило им оказаться в лоне природы. Напоминание о том что Ариадна видела, заставили ребенка остановиться, нахмуриться и уйти в глубокую задумчивость. - Не з-знаю, - Честно ответила малышка, пытаясь мысленно достучаться до того что видела. А с этими попытками вернулся зуд, а за ним накатывал очередной приступ паники. И если в четырех стенах ребенку было некуда деваться, то ту и сейчас Ариадна рванула с места, от Микаэллы. Рванула достаточно быстро и резко, петляя между деревьями, пробегая между кустами, так что могла протиснуться только ее маленькая фигурка. Ветки цеплялись за волосы, листья били по лицу, а желание остановиться так и не возникало. Заприметив нору, похоже, лисью, Шольц не задумываясь, нырнула в нее, заползая как можно глубже, позволяя телу тереться о землю и коряги в этой длиной и очень узкой норе. Поговаривают, что лисьи норы могут растягиваться на километры и всегда имеют два выхода. На счастье девочки то, куда она заползла, благополучно застряв, оказалось уже давно брошенной норой. Ари даже не подозревала насколько ей повезло, ведь ничего хорошего такая встреча, если бы была, не сулила. Однако ребенок об этом просто не знал и сейчас, банально, не мог сдвинуться с места. Рыпаясь то туда, то обратно, малышка пыталась протиснуться, сменить свое положение, но безрезультатно. И с каждой попыткой подступало уже столь привычное чувство страха. Ариадне казалось иногда, что она была целиком из него состоящая. Только вот за недолгую неделю на новом месте проживания, ребенок начал презирать само это чувство. Шольц надоело оно до зубного скрежета, благодаря чему страх плавно перерастал в гнев. Злость и ярость сковывали детскую душу, а попытки выбраться были тщетны. -Я за-застряла, -Попыталась проговорить девочка откашливаясь и фыркая, так как на нос попала влажная земля. Ребенок был без понятия, как она сможет отсюда вырваться, но уж рыпаться точно перестала. Ари пусть и была ребенком, но не настолько глупым, чтобы не понимать - продолжи она и дальше свои попытки, то смело может хоронить себя здесь. Вся надежда оставалась на Оху. -Ма, не-не-не...могу, -Всхлипнув проговорила девочка, скребя когтями землю под собой. очередной приступ и обострение, тело разрывало на множество кусочков, а кожу нестерпимо жгло. Утробное рычание где-то глубоко в сознание и недовольство. Отчего Ариадна заплакала тихо-тихо, порой всхлипывая. Девочка понятия не имела что происходит там, на поверхности, время застыло, а вместе с ним сознание дербанил ее зверь. Ребенку бы сейчас почувствовать тепло, родной запах, но все что она ощущала так это корни, которые сжимали ее в тисках, да гнилую землю, как и влажность. Нора давно отсырела, а то что Ариадна не могла нормально слышать то, что происходило за пределами этого длинного земляного тоннеля, ещё сильнее давило на психику. Ребенок впал в отчаянье. Она впервые чувствовала это ощущение, будто бы ее похоронили за живо. Память же услужливо подкидывала сейчас все самые отвратительные моменты столь не долгой жизни Шольц. Улыбка того незнакомца, его доброта, которая сменилась на жестокость и его глаза. В них не было ни сочувствия, ни жалости, даже никакого участия. Они были безумны. Тошнота подступила к горлу, и Ари вырвало один раз, затем повторно. Девочка переживала все заново. Она пыталась вырваться из капкана, кричала, истерила и дергалась, но так и не смогла вылезти, лишь чуть сильнее протиснулась внутрь. Уставшая и грязная, Ари потерялась, впала в легкое беспамятство, не слышала больше Оху. Мир то тускнел, позволяя девочке уходить в дрему, то вновь оживал, принося боль и страдание. Ариадна чувствовала, как что-то внутри нее рвалось наружу. Зверя Шольц больше не видела, но чувствовала каждой клеточкой, будто бы он дышал рядом с ней. Он был недоволен, сильно недоволен происходящим. Ему не нравилось ни ее бестолковость, ни ее бесхребетность. Абсолютная дисгармония, как не смотри, отчего очередные попытки захваты "власти", привели к долгому и мучительному ожиданию. Не смотря на все отчего-то было явное ощущения, что весь этот кошмар завершится, это просто не может продолжаться вечность. И на один из очередных попыток взять вверх зверя над девочкой, неизбежное случилось. Крича от боли, протискиваясь вперед, игнорируя корни, заставляя их ломаться, царапать кожу, рвать ткань одежды, Ари продвигалась, уже не помня себя, не осознавая, кто она и что делает. Голод, желание свободы застилало и побуждало к действиям. Мир как-то внезапно изменился до неузнаваемости. Она была она и вроде нет. Гонимая этим пьянящим чувством свободы, неконтролируемой жаждой крови из второго прохода вынырнул маленький белый волчонок, хотя как сказать, не совсем уж и маленький для роста волчат. Он несся вперед, скрывался за обильной растительностью и продолжал свое движение, вынюхивая и выискивая след. Его не волновало людская жизнь, их проблемы, он просто хотел есть. Больше того, он желал ощутить на своих зубах чужую теплую кровь, и это желание было сродни безумию. Увлеченный гонкой, поймав запах зайца, волчонок продолжал движение, пока просто на просто не столкнулся с чем-то большим и мохнатым. Мотая головой из стороны в сторону, оглядывая препятствие белесая дернулась в сторону, пригибаясь к земле и щетинясь, показывая свои пусть и небольшие, но не столь уж безопасные зубы. Зверь не был героем или самоубийцей, волчонок пытался показать, что готов защищаться, но на деле просто искал момента, чтобы, не подставляя себя под прямой удар, дать деру, потому что тот кто предстал перед ним был сильнее и опаснее.

Отредактировано Ariadne Scholz (02.06.16 15:25:15)

Деру дать, как же, когда на тебя обратили все внимание, когда каждая клеточка тело ощущает чужую мощь, которая придавливает к земле, растекается чужеродной субстанцией по крови, да настолько, что дыхание начинало перехватывать. Рычание лилось некой мелодие и музыкой. Маленький зверь пытался сопротивляться столько сколько мог, но пока ему было не под силу превзойти, а если не получалось оставался лишь один выход- подчиняться. Только поэтому рык прекратился, заглушенный тихим поскуливаем. Малышка полностью прижалась к земле, а пушистые мохнатые уши, стоящие торчком, развернулись и так же прижались к голове. Всем своим видом волчонок показывал смирение и смотрел большими темно-синими глазами снизу-вверх на того, кто подавлял.
Но не только сила лилась вокруг этого волка, так же остро чувствовался запах крови, который рвал сознание зверя на части. Слюна образовалась сама по себе, а боковое зрение зацепилось за очередного стремящегося в нору кролика, который явно уличил двух хищников,круто развернувшись, дал деру в другую сторону, чтобы уйти. Злость, вперемешку с неудовольствием и азарт погони, все смешалось, но не давало вырваться наружу, причиняя неудобство и неудовлетворение. Не для того, чтобы его сегодня в узды взял кто-то другой, зверь преодолевал барьеры сознания девочки и выпускал себя. И когда обретя свободу он вкусил ее, сейчас его вновь пытались приструнить. Но сил сопротивляться не было, лишь немая досада, да удирающая добыча, за которой он так долго гонялся, выискивая по следу. Все это недовольство выражалось в том, что порой маленький волчонок переминал лапами и считай елозил по земле своим брюхом, но все еще оставаясь в лежачем положение, дожидаясь, когда волк решит, что с ним делать. На удивление, но страха не было, лишь скованное некой цепью неподчинение, да желание вкусить эту ночь.
И все же, признав доминирование, стоит почувствовать опасность к самой себе, будет сопротивляться, будет вгрызаться и пытаться выжить. Признание чужой силы, его превосходства, но не тупое глушение своей жажды жизни, которую она не отдаст никому, кто бы он ни был. Отдать себя ради стаи-одно, но вот отдать себя ради чужого, да ни за что. Пусть он быстрее костью в горле подавиться, чем такое произойдет. Волчонок принюхивался, запоминая запах исходящий от этого волка, смотря глаза в глаза, порой отводя свой взор, не выдерживая до конца зрительного контакта, и тем самым еще раз признавая его как главного. А стая у нее уже была, та которая жила в Цирке. И что странно, почему-то принюхиваясь, этот запах волчонку был знаком. Отдаленно, но он где-то его уже улавливал, только где? На подобный вопрос белый мохнатый зверь себе сейчас ответить не сумел.

Отредактировано Ariadne Scholz (05.06.16 15:28:12)