Довольно жестокая пытка явно не думала заканчиваться или прерываться. Впрочем, в подобной ситуации Диана понимала, что ситуация уже давно перешла за точку невозврата. Уже явно не может быть того момента, когда кто-то может сказать «нет». Здесь уже был ясно виден путь, который мог быть только пройден до конца. Независимо от того, каков, собственно будет конец. Диана могла уже только ощутить, что снова забывается в ощущениях. Снова реальность с ее шепотом в голове, тоскливым серым видом отступает, растворяется. Достаточно было всего лишь новых ласк, ощущений, которые она впитывала всем телом, каждой клеточкой, впуская в себя их, чтобы они именно делали то, что она хотела – захватывали ее внимание, удерживали его в своей хватке.
Отсюда эта податливость и мягкость, которая, казалось, не сочетается ее видом, с которой Диана продолжила поцелуй с вампиршей. Руки мягко устроились на талии партнерши, оглаживая мягкую теплую кожу. Девушка и не думала переживать по поводу того, что с ней собирались делать. Это очень сильное ощущение – находиться во власти чьих-то рук. Это Диана поняла уже давно и «использовала» на полную мощность, не упуская ни одной возможности. Отбросив в сторону вопрос «что я могу сделать», больше внимания заставляет острее, жарче ощущать каждую ласку, каждый поцелуй. Вот и сейчас, устроившись на конвейере так, что ноги свободно повисли в воздухе, она, не думая о грязи и неудобстве, откинулась на спину, даже толком не обращая внимания на жесткую опору под головой. Она упивалась этими поцелуями, тем, как ладони вампирши скользили по ее спине, заставляя спину выгибаться, а мышцы на животе и груди тянуться, еще яснее впитывая каждое прикосновение. Одна рука опустилась вниз и, зарывшись в густые темные волосы, слегка надавила на затылок Бьянки, словно явный сигнал к продолжению. Болезненный укус был воспринят так же как и поцелуй – в этот миг Диана уже была в таком состоянии, что мучения воспринимались так же, как и наслаждение. Потому боль был встречена с придыханием, словно это изысканная ласка. В голове вновь воцарялся бардак, столь ценимый Дианой за отсутствие мыслей. Когда единственное значение имело то, какие мучения или ласки она получала, а также, задерживая дыхание, ждать, что же принесет ей следующий миг.
Рука, оглаживающая щеку, заставляла ластиться, подобно котенку, подставляясь и двигая шеей, дабы позволить уловить как можно тепла. То, что большой палец прикоснулся к губам, а затем проник внутрь, было встречено тем, что девушка мягко обхватила его, облизывая проколотым языком, чувствуя то, что пирсинг касается ногтя. В этом было что-то показывающее не только то, что мог бы делать этот палец в другом месте, но и также был в глазах Дианы очередным признаком доминирования Бьянки в этой ситуации. Если хочет – пусть поиграет таким образом, Диана совершенно не против.
Когда опора внизу окончательно перемещена на руки, а на голову возросла нагрузка, было неприятно, но с подобным неудобством Диана могла смириться. У нее вся жизнь сплошное издевательство, чего ей удивляться, что ее и сейчас заставили принять довольно неудобную позу. Ноги скрестились сами собой где-то за спиной Бьянки, хотя сейчас ворох ощущений, поднимающийся снизу призывал в основном развести бедра пошире. Обе руки уперлись куда-то назад за головой, чтобы хоть не так мучить шею. Укус, последовавший за поцелуями, был не таким неприятным, как самый первый в шею. Жар возбуждения превратил эти мучения в удовольствие. Тихий стон наслаждения сорвался с губ Дианы, а пятки слегка толкнули Бьянку, словно призывая не останавливаться.
