Почему эти глупые людишки так не любят и вечно ругают боль? Такую обычную и привычную физическую боль. Ведь мы рождаемся и умираем с ней, она часть, та самая неотъемлемая частичка, что остаётся с нами навсегда, даже когда наше сознание покидает нас, отправляясь в пучину безумия или всецело отдавая себя бездне отчаяния. Мы можем не видеть, не слышать, перестать чувствовать вкус и запахи, но боль, боль будет всегда. Ибо она единственно верное доказательство того, что ты ещё жив. Что сегодня враг ещё не спляшет на твой могиле, и что реальность вот она, прямо перед тобой, такая настоящая, единственно истинная, она готова принять тебя, забрать назад, убаюкать и успокоить, словно заботливая мать. Нужно просто потерпеть, ещё немного, совсем чуть-чуть, чтобы больше ни осталось ни капли сомнения в том, что ты ещё жив! Хотя иногда терпеть уже не было никаких сил, может для этого люди и напридумывали всяких лекарств, травяных сборов, примочек и банальных обезболивающих на вкус, цвет и кошелёк. Они так неистово жаждут избавится от того единственно фактора, что в любой момент заставляет их почувствовать себя живыми, вспомнить, что они не бесцельно бродящие по миру кожаные мешки с костями. В которые по чьей-то злой шутке сунули нечто под названием душа, а ещё напихали всяких разно мощных процессоров, словно для некоего весьма извращённого веселья, а глупые люди назвали это сознанием и ходят, анализируют, надумывают себе болезни и прочую лабуду.
  Из крепких объятий Морфея Эльзу вырвала резкая боль в боку. Она пробежала по телу словно импульс, затухнув так же быстро, как и началась. Не зря же говорят, что привычка вторая натура, девушка просто повернулась на больной бок, в желании свернуться в позу маленького эмбриончика, которого так легко укрыть и защитить от этого враждебного мира. Мира боли, в котором немка пока успешно выживала. Но этот короткий импульс, столь быстро заглушённый почти лошадиной дозой обезболивающего, которой бывалый доктор обколол свежий шов. Неприятные ощущения ушли, бок она не особо чувствовала, но сон уже исчез, его прогнала шальная мысль, ведь пока она чувствует боль, она жива. Девушка подняла в воздух ладонь и посмотрела на растопыренные пальцы, стараясь уловить хотя бы их силуэт в тёмной комнате. Дома было тихо, привычно тихо. Она не обращала внимания на мерное гудение холодильника и тихий шум от ноутбука, кажется, один из них был на столе. Напрягая зрение, Вульф изо всех сил пыталась вглядеться в очертания собственной руки, словно вместо неё там сейчас искусственный протез или вообще, ножка стула с вклеенными карандашами, заменяющими пальцы. Однако сознание, услужливо обрабатывая изображение, видело лишь очертания руки, такой же как она была сегодня утром, а ещё неделю назад и даже больше. Но немка больше не доверяла собственному сознанию, отчаянно пытаясь уличить его в лжи и предательстве, стараясь найти ту заветную дверь, за которой что-то злой и противный спрятал её воспоминания о вчерашнем дне. Но ничего не получалось. Доктор даже предложил всякие нехорошие препараты, дабы очистить голову от дурного, но Эльза не доверяла тому, что народ называл наркотиками, будь то медицинские препараты или же нечто похуже, заставляющее сознание отправиться в путешествие в стратосферу. Нет, ей нужен был контроль, контроль над самой собой, своим телом, даже этим чертовым сознанием и главным предателем - памятью. Она корила и порицала себя за то, что на время утратила этот контроль. И ладно, если бы кто-то просто предложил нагадить и скинуть всю вину на другого, отдаться дурной идее и совершить глупость, о которой потом будешь жалеть пол жизни, хотя, может всё именно так и было. Но Крампус их всех дери, она не помнила, ни черта не помнила.
  Возможно, Вульф так бы и пролежала всю ночь, пытаясь невидящими глазами разглядеть очертания собственной руки, что ладошкой смотрела в, ставший за эти годы родным, потолок. Но что-то влажное предательски скатилось по виску, с неприятным ощущением попадая в ухо. Девушка резко села на кровати и мотнула головой, не обращая внимания на резкую боль и протест со стороны левого бока. Ладошки быстро отёрли лицо и привычным движением собрали волосы за спиной. Она не могла больше спать. Взгляд прошелся по комнате, подмечая привычные тени и измененные очертания предметов. Целая орда плюшевых защитников охраняла покой своей хозяйки, но разве был от них прок, в прочем, как и от той терракотовой армии, что была навечно погребена вместе со своим господином. Эльза медленно втянула ноздрями воздух, кривясь от неприятного запаха медикаментов, что так до конца и не выветрился. Снова огляделась и прислушалась, только сейчас где-то в бескрайней черноте сознания всплыли остаточные воспоминания о том, что Шарп собирался уехать на всю ночь по делам. Всё-таки мужчина не один день отсутствовал в городе, да и помимо своих проблем явно подумывал водрузить себе на плечи ещё и дилемму потерянного дня. На тумбочке коротко завибрировал телефон, оповещая о новом сообщении. Немка несколько минут вглядывалась в лежащий неподалёку экран аппарата, вначале подсвеченный, а затем и потускневший. "Может, стоит позвонить Джул? А зачем? Да и номера я не знаю". Мысли всплывали в пустой голове и тут же таяли, не находя какой либо опоры. Вульф медленно и глубоко вдохнула, пытаясь для начала разобраться хотя бы в ощущениях собственного тела, а там уже как пойдёт. И, как ни странно, оно пошло, фактически в прямом смысле.
  Может от краткого приступа отчаяния или же от нежелания оставаться в полном одиночестве, страха быть потерянной и исчезнувшей, не важно, ей надо было выйти, выйти из комнаты, из квартиры, из подъезда, оказаться там, за окном, в ярком пятне фонарного света на асфальте. Это было словно навязчивая мысль, потребность в свежем ночном воздухе, в надежде найти и поймать за хвост утерянные воспоминания, а может нечто большее. Наваждение, желание сбежать из пустой квартиры куда-то туда, в непроглядную темноту ночи, в весеннюю прохладу, утонуть в запахах деревьев и земли, почувствовать на лице ласковое прикосновение ветра, что порой невесомые брызги с поверхности вечно бегущей куда-то вперёд реки. При этом Эльза совершенно не задавалась вопросом, а почему именно реки, почему земли и зелени, подальше от шумного города, что так щедро умел забирать и одаривать, при этом укрывая невидимым плащом и прикрываясь, словно живым щитом. Города, который за одну ночь мог почти убить и воскресить тебя, подарить отчаяние и надежду, но нет, сегодня явно не он её звал, заманивал, сулил. Вот только Орлица этого не осознавала, она лишь беспрекословно откликалась на чей-то зов, при этом совершенно не отдавая себе отчёта в истинной первопричине своих действий, порывов.
  Почти на всех обезболивающих пишут, что они снижают концентрацию, из-за чего лучше отказаться от вождения автомобиля. Поэтому Вульф проигнорировала оставленные на тумбочке лекарства, даже не взглянув на рекомендации, что бывалый бывший военный медик накарябал своим рваным почерком на листочке и оставил на её тумбочке, вместе с кучкой каких-то лекарств. Нет, немка не будет так просто отказываться от боли, ибо боль заставляет идти вперёд, не опускать руки, заставляет жить дальше, продолжать бороться за отведённый ей неполный век. Одеваться было не очень удобно, хотя усиленно обезболенная рана пока ещё не сильно болела, скорее прости иногда ворчала, словно противная старая карга. А, ну ещё она не чувствовала часть тела, но разве этого кого-то волновало, даже маленькие Эльзы в её голове уже свыклись с этим странным ощущением. Правда одеваться в темноте тоже было не очень удобно, но она с закрытыми глазами могла ходить по своей комнате, а значит нашарить рукой в полке чистое бельё да джинсы с майкой не потребовало титанических усилий или включения света. Слегка пошатывая, опираясь рукой о стену, девушка всё-таки покинула комнату, чуть щурясь на мягкий свет ночника, что горел в коридоре. Иногда Шарп ворчал из-за этого, но всё-таки не выключал, оставляя по ночам хоть какой-то свет в их доме, если не считать горящих мониторов или телевизора. Уже в дверях немка вспомнила про мобильник, который через минуту перекочевал в её карман. Ноги повели хозяйку в кухню, как бы это смешно не звучало, к холодильнику. Пол пакета свежего молока справились с жаждой и первыми позывами желудке, в надежде, что в него что-нибудь положат. Даже показалось, что стало чуть легче жить. Вульф чихнула и отёрла губы, эхо пустой квартиры на пару мгновений подхватило новый звук и быстро спрятало его в свои закрома. Взгляд прошёлся по столу, на котором красовалась странноватая композиция из бумажного пакета с ещё слегка тёплыми булочками с вишней и наплечной кобуры с Каином и Авелем. Девушка с минуту залипала на этот натюрморт, в итоге решив взять всё. Кобура привычно легка на плечи, а пакет решил остаться в руке. Немка уже глянула в сторону входной двери, как тут же её тело само развернулось в сторону её тёмной комнаты, наполненной причудливыми тенями и экспонатами. Она не могла выйти без своих драгоценных сокровищ. А вдруг Джейк вернётся раньше и найдёт их? Решит что они ему больше подходят или просто присвоит? Неприятный укол ревности к этим вещам заставил Эльзу чуть ли не бежать в сторону спальни, чтобы там, как можно скорее выудить из под подушки амулет, который тут же перекочевал на шею и под майку, а за ним и необычный кинжал, чье черное лезвие казалось ещё чернее в этой темноте. На минуту она зависла, разглядывая причудливую рукоять, почему-то раньше она не притягивала к себе столько внимания. Но вот, телефон снова оповестил о сообщении, правда теперь вибрируя уже в кармане. Неясно, кто же решил закидать девушку сообщениями в столь поздний час, да и ей было как-то всё равно. Даже и мысли не проскальзывало, а вдруг кого-то очень срочно нужно было бежать и спасать. Сегодня Эльза не была голова надевать невидимый плащ и идти геройствовать, совсем наоборот, ранение и наваждения страха заставили её саму нуждаться в каком-нибудь, хоть мало-мальски годном герое, а может и злодее, на которого можно спихнуть всю вину, при этом совершенно не чувствуя угрызений совести. Диковинный кинжал отправился в дополнительный кармашек на кобуре, а в кармане джинс внезапно нашлись запасные ключи от машины. На самом деле они были там ещё во время одевания, но она просто не заметила их, лишь сейчас нащупав в кармане. Наверное, для некоторых странно было иметь подобный дубликат, но Вульф считала сие необходимой предосторожностью. Да и вообще, много ли людей могли с полной уверенностью утверждать, что немка ни чуточку не странная?! Покрутив в руках ключ, девушка направилась в коридор, где накинула на плечи тёмно зелёную легкую куртку военного образца, если присмотреться, то можно было даже заметить места от споротых нашивок. В ней её скорее примут за поклонницу милитари стиля или какую-нибудь подружку страйкболиста, нежели за наемницу, что носит с собой заряженное оружие. Немка кое-как зашнуровала кеды и оглянулась на пустую квартиру, словно бы ища повод остаться, причину не уходить в ночь. Но если же причина и была, то она затихарилась, предательски отмалчиваясь. Девушка тяжело вздохнула и мотнула головой, отбрасывая сомнения, после чего переступила порог дома, отправляясь в темноту, где кто-то её ждал и звал. Вот только она не слышала зова, не верила и в существование незнакомца, который знал правду. Ей нужно было просто куда-то идти, чтобы не оставаться в гнетущей пустоте квартиры, не поддаваться всеобъемлющему чувству одиночества.
  А город жил, играл огнями, гудел и даже не думал засыпать. Казалось, что наоборот, именно ночью он просыпается и распускается, словно лунный цветок, являя миру свою чарующую красоту, но Эльза проезжала мимо ярких неоновых вывесок, мимо манящих запахов, улыбающихся людей и нелюдей. На счастье машин было не много, рана постоянно напоминала о себе, а взгляд постоянно норовил перескочить с дорожного полотна на слегка мятый пакет, в котором покоились булочки, такие мягкие и воздушные, с обилием желированной начинки, в которой сквозь сладость пробивается незатейливая нотка кислинки. Приходило насильно заставлять себя не смотреть на пакет и не думать о выпечке, а то рот уже начинал наполняться слюной. Девушка постукивала пальцами по рулю и продолжала ехать в ночь, даже не замечая того факта, что забыла включить радио. Всё было как-то не так, словно бы реальность искажалась, вот только её хозяйка совершенно этого не замечала, продолжая вестись куда-то. Казалось, город не особо хотел отпускать девушку, то внезапные представители дорожной полиции, то откуда ни возьмись экстренный ремонт дороги, но Вульф не сдавалась, петляя и объезжая все преграды, она добралась до моста, что соединяет два побережья и пересекла водную преграду, оказываясь на другом берегу реки. Река. Девушка приоткрыла окно, позволяя порыву весеннего ветерка ворваться в салон автомобиля. Но вот, Эльза проехала мост и руки сами повернули руль в сторону небольшой дороги, асфальт на которой уже давно нуждался в полной замене. Это были окраины большого города, при чем девушка свернула не в яркую и неоновую их часть, а в темноту, туда где даже фонари не особо то помогали с освещением, если же они там вообще были.
  Машина остановилась около заброшенного кладбища, несколько минут она просто сидела в ней, из окна глядя на запустение и тлен. Внутри боролись две противоположных мысли: выйти и пойти туда или же развернуться и поехать назад, позвонить Джейку или Аните, а может даже Эвелис, если она не спит. Борьбы была жаркой, но быстрой, желание выйти и узнать, какого всё-таки ражна ей так хочется побродить по-этому всеми забытому месту победило, даже как-то на удивление быстро, просто подмяв под себя все остальные порывы. Немка взяла с пассажирского сиденья пакет с булочками и вышла из машины, совершенно на автомате блокируя двери, хотя вряд ли бы кто-то в этой глуши позарился бы на её машинку. Взгляд прошёлся по запустелому кладбищу, иссохшие деревья, покосившиеся кресты и ограды, прям праздник жизни! Вот только где-то вдалеке яркой точкой что-то блеснуло или же ей только показалось? Немка несколько раз моргнула, пытаясь убедить себя, что это всего лишь глюки, но нет, на одном из памятников что-то вновь блеснуло. Не долго думая Вульф пошла на этот отблеск, ведомая неким, почти детским, любопытством. По мере приближения стало точно понятно, что это не глюки. И вот, Эльзе открылась причина этого блеска, кто-то расставил на камне чёрные свечи, что ярко горели, ещё больше сгущая темноту вокруг себя, от чего стало как-то не по себе. Поёжившись, девушка поддалась мимолётному желанию и достала из кармана телефон. На котором включила светодиодный фонарик, чей луч тут же был направлен в сторону камня со свечами. Всё-таки чтобы кто не говорил, а программисты по природе своей логики до мозга костей, пусть у них иногда и странная логика, даже если она слегка "женская", но всё-таки зачастую весьма практичная. Яркий свет вырвал из темноты всё те же свечи, какие-то символы, предметы, а главное фигуру в темном капюшоне, она видела лишь спину. Из которой можно было сделать лишь два вывода: слишком широкоплечий для девушки и явно высокий. Что же, меньше всего девушка ожидала найти здесь кого-то в такое время.
  - Я принесла булочки с вишней, - Эльза подняла руку с пакетом, в котором покоилась выпечка, почему-то в дурном сознании вдруг проскочила мысль о том, что ужин при свечах это так романтично, а вдруг незнакомец сейчас выудит из соседней могилы не отгрызенную человеческую ногу, а пару банок консервированных ананасов и бутылку сидра. Ну вот, теперь ей захотелось ананасов.
  Да и вообще, кто сказал, что все незнакомцы, что тусят по ночам на заброшенных кладбищах такие злобные, жуткие, плохие и обязательно страшные, как две атомных войны сразу?! Неужели все они так хотят убить вас, съесть или расчленить, может им просто скучно и очень одиноко? Почему-то рациональный страх или настороженность девушку куда-то делись, видать ушли за покупками. Отдаваясь в руки подобных мыслей, Вульф опустила телефон, чтобы тот светил больше под ноги, нежели в район головы незнакомца. Может эти странные свечи так странно на неё влияли, а может и неясные темные знаки, но девушка сделала два небольших шажка навстречу неизвестной неизбежности.
  - У тебя есть раскладные стульчики, а то сидеть на камнях холодно, - немного капризным, совершенно неожиданным для самой себя голосом, спросила немка. Хотя, может она настолько давно притворяется придурковатой, что уже даже сама поверила в это.

Отредактировано Elza Volf (31.01.18 15:00:46)

Мужчина молчал, словно поддерживая вокруг себя ауру таинственности и загадки. Вульф любила загадки, что ещё больше раззадорило её интерес, который и так, ни с того ни с сего, бил через край, словно заглушая все привычные рациональные размышления. Желание прикоснуться к тайне, словно наваждение, заставило сделать ещё несколько маленьких шажков вперёд, захотелось дотронуться до темной фигуры, убедиться, что мужчина не растает во мраке, оказавшись лишь наваждением, не разойдётся сизой дымкой тумана, что так легко убегает сквозь пальцы, не позволяя поймать себя. Но вот, фигура двинулась, подозвала ближе, пригласила присесть, а вслед за жестом ночную тишину спугнул и голос мужчины. Казалось бы, всего одно простое слово, но прозвучавшее на родном языке, оно отдалось нестерпимой болью и тоской по родине, в душе иммигрантки по неволе. Взгляд скользнул по бинтам и, девушке показалось, что сердце пропустило удар. На смуглой коже бинты казались ещё ярче и белее чем обычно, словно первый невинный снег на вспаханном чернозёме. Помимо ассоциаций тут же вызывая в её голове сотни вопросов, что стайкой роились, не давая сосредоточиться ни на одном из них.
  Немка выключила фонарик и убрала телефон назад в карман. Она доверяла незнакомцу в капюшоне, абсолютно и безоговорочно, даже сама не осознавая этого. Казалось, словно что-то переломилось в её непокорной душе, теперь позволяя всецело отдаться роли ведомого. Девушка быстро пересекла расстояние до камня, над которым время и погода не сжалились, из-за чего вся его поверхность была испещрена трещинами и выбоинами. Повинуясь слову незнакомца, Орлица аккуратно смахнула ладошкой лишний мусор и села на холодный камень, при этом сразу скрестив ноги по турецки и ближе пододвигая к себе пятки. Пакет с выпечкой лег на обувь, немка уже потянулась было к нему, чтобы достать две булочки: одну для себя, другую для безымянного мужчины. Но, он снова сделал свой ход, заставив голубые глаза прилипнуть к краю капюшона, что поднимался, позволяя черным свечам явить ей лицо незнакомца, что позвал её сюда.
  В голове что-то мгновенно перещёлкнуло, словно кто-то невидимый достал из древнющего проигрывателя даже не пластинку, а восковой цилиндр. Протёр фонограф и вставил потёртый, уже записанный ранее валик. После его проигрывания подсознание девушки вычленило из записи два самый важный факта, по его скромному мнению, при этом совершенно не советуясь со своей хозяйкой и даже не рассказывая ей о том, что в подкорке много чего всплыло. Первым фактом оказалось имя, Мигель. Правда, почему-то до сознания и понимания Эльзы оно дошло весьма избитым и потрёпанным, осталась лишь заглавная буква М, которая теперь явно будет крутиться на кончике языка. Заставляя немку морщить лоб и напрягать все силы, дабы вспомнить продолжение, но предательски хихикающее подсознание ни за что не поделится столь ценной информацией, словно бы кто-то жестокий перетянул его на свою сторону, заставляя играть против девушки. А второй факт был, не просто вывернут, он стал фундаментом для огромного воздушного замка в её голове. Они знакомы. Да, точно, вот точно-точно, она уже где-то видела это лицо. Незаметно для себя Вульф чуть потянула мочку правого уха, бессознательное действие не отложилось в памяти и даже каким-то мистическим образом прошло мимо сознания. Но это было уже и не столь важно, потому что теперь немка убедила сама себя, что раз уж она знает этого господина, при этом он точно не тыкал в неё ножом и не стрелял, значит можно ему доверять! При чем не просто доверять, а за мгновение ввести в ранг лучшего друга и соратника, которому не жалко отдать половину последней краюшки хлеба или же поведать самую страшную тайну! Всё это сложилось в её головушке буквально за мгновение, веки даже не успели соприкоснуться и взмахнуть длинными ресницами.
  Однако сразу после того, как подсознание вновь ушло в тень, позволяя Эльзе смотреть на окружающую реальность уже под новым углом, её глаза мгновенно округлились, а рот приоткрылся, собираясь поделиться с этим миром чужим именем, но застыл, не позволяя своей хозяйке произвести и звука. Девушка лишь медленно двигала нижней челюстью, словно золотая рыбка в аквариуме, на языке крутилось буква М, а память судорожно подбирала все мужские имена на М, которые девушка встречала в своей жизни. Но ничего путного не выходила и приставучая М просто зависла на губах, так и не слетев с них. Взгляд метался по лицу мужчины, стараясь одновременно уцепиться за что-то одно и все сразу. Он скользнул по крепкой челюсти, пухлым губам, о таких мечтают многие современные модницы, Вульф даже инстинктивно облизнула верхнюю губу, что была меньше своей нижней сестры, скользнула взглядом по кончику носа и скулам, чуть наклонив голову на бок, девушка отметила про себя, что цвет его кожи так похож на швейцарский молочный шоколад. Наверное, даже для безумной Эльзы данное замечание было слишком странным, но она не акцентировала на этом внимания, продолжая изучать лицо знакомого незнакомца. Немка нарочно перепрыгнула взглядом через чужие глаза, решив оставить всё самое интересное на потом, вгляделась в высокий лоб и черные, как смола, волосы. На мгновение даже надув губы от осознания, что если заплетёт себе такую же шнягу, то хрена лысого потом сможет привести волосы в порядок и вернуть всё назад, как было.
  Она уже собиралась заглянуть в глаза мужчины, как боковое зрение уловило движение, и перед ней нарисовалась перебинтованная ладонь. Грязный бинт, поблёскивающий капельками алой крови, возмутил Вульф, как же можно так относиться к себе, а вдруг заражение?! В желании высказать всё своё недовольство девушка подняла глаза и голубые, как весенний небосвод глаза встретились с серыми, что на первый взгляд сквозили сталью, но ей, в большей степени, напомнили предгрозовые тучи, что ещё пару дней назад затягивали небо над их городом. Эльза утонула в этих глазах, словно одна из её маленьких невидимых копий живущих внутри головы перепрыгнула с её голубого неба на эти тучки и теперь резвилась там, прыгая и утопая в них, как в сахарной вате. Она не могла отвести взгляд, стараясь заглянуть ещё глубже, куда-то дальше этих глаз, найти что-то заветное, что потеряла слишком давно.
  Наверное, синяя краска уже слишком давно въелась в скальп и протекла ещё ниже, а теперь казалось, что она не просто окрасила сознание в свои оттенки, а спустилась и куда-то ещё ниже. Эти глаза, вначале показалось, что они окончательно что-то поломали внутри этой безумной головы, но потом стало ясно, что это не поломка, а просто снятая с петель дверь. Дверь, которую Вульф так усердно прятала где-то в глубине души, столь ревностно оберегая. Большая, страшная, чёрная дверь без замочной скважины, за которую усердно складировалось всё то, что девушка в себе ненавидела, считая проявлением слабости, всё, что нельзя было показывать миру или кому-либо из окружения. Она ненавидела себя, когда спрятанное вырывалось наружу, даже на короткие мгновения, завладевая сознанием. И вот теперь, по воле слепого случая, мужчины напротив, который явно и не подумывал о таком повороте событий. Хотя, черт возьми, о чем вообще может думать мужик, который сидит ночью на заброшенном кладбище и проводит тут какие-то непонятные ритуалы?! Наверное, бесстрастный рационализм тут же нашел, на сей риторический вопрос, сотню и один ответ, вот только кто-то его выключил. Выключил вместе с рациональным страхом, недоверием ко всем окружающим и настороженностью, а так же вместе с болью в раненном боку, что пыталась достучаться до сознания девушки, но встречала лишь глухую и безмолвную стену. Теперь же, вместо всего, что девушка так усиленно взращивала в себе и обильно подкармливала, оказалось запертым, даже чертова паранойя, учившая видеть в каждом если не врага, то опасность, предательски молчала. Нет, теперь Эльзой завладело состояние, что в народе столь противно называют: ты же девочка!
  Тыждевочка Эльза несколько раз моргнула и слегка надула губы, уже подбирая слова, чтобы отчитать мужчину с именем на М. Комиссар называл её Мальвиной, девочкой с голубыми волосами из советского мультика, которая отправляла непослушных нерях в темный чулан. Правда Вульф явно была не в силах запереть мужчину напротив в тёмном чулане, да и чулана по близости не было. Но вот поругаться на него из-за грязного бинта, очень даже, ведь она так заботится о нем, а этот паршивец не ценит! Разлетевшееся на мелкие осколки сознание параноидальной Эльзы вдруг отозвалось болезненным вопросом где-то в груди. Заботится? Заботится о нем? О мужчине, чье имя даже не может вспомнить? Ноо захватившая сейчас власть тыждевочка Эльза моментально нашла аргументы, зря они что ли в детстве так любили мультик про Красавицу и Чудовище?! Ну и что, что не мохнатый и безрогий, за-то когтей тоже нет, да собственно, она и сама не особенно была похожа на Бель, за которой бы кто-то увивался. Голова наклонилась уже к другому плечу, пока в ней шла жаркая перепалка. Возможно, на самом деле Орлица сходила с ума или только сейчас готова была признаться себе в собственных психических заболеваниях. А может просто стоило послушаться Аниту и не читать вслух всякие непонятные тексты на неизвестных языках и не собирать дома всякие непонятные маски исчезнувших племён, хотя может это всего лишь сувениры из туристических лавок, а ей просто врали, что данная маска использовалась каким-то там шаманом в ритуалах.
  Но, в итоге, тыждевочка победила, и немка подняла укоризненный взгляд на мужчину.
  - Твой бинт грязный и нужно остановить кровь! У меня в машине есть аптечка, давай я принесу и всё сделаю, - при этом всем девушка сама абсолютно не замечала, как её необдуманная поездка отразилась на свежем шве, от чего на коже выступила кровь, тут же впитавшись в компресс и бинты. Вульф уже собиралась встать, когда краем глаза заметила требовательное и приглашающее движение пальцев. Казалось, что каждый взгляд, вздох и движение всё больше гипнотизировали её, заставляя возлагать на мужчину с именем на М всё больше надежд.
  - Ну ладно, но потом обязательно перевяжем, - после этих слов немка аккуратно положила левую ладошку на окровавленные бинты, её маленькая, по сравнению с мужской, ручка, легко уместилась на широкой ладони. А взгляд скользнул вверх от кончика носа, к переносице, вновь ища встречи с глазами сидящего напротив. Тыждевочка прониклась к мужчине не просто безграничным доверием, но и мгновенной симпатией, окрестив его весьма симпатишным чудовищем, которого можно без зазрения совести привести домой и напоить чаем с ватрушками. Даже показать маме. В первую очередь она верила ему как мужчине. Мужчине за чьей широкой спиной можно спрятаться и на чьи ручки проситься, просто чтобы пообниматься. Мужчине, о котором можно заботиться, рядом с которым можно сложить в дальний ящик оружие и нацепить фартук. После отъезда Ричарда, в своё время, Вульф сделал всё возможное и невозможное, лишь бы затолкать как можно глубже эту потребность быть слабой и беспомощной, нужду в мужчине, в отношениях с ним. Она больше не верила во все эти сказки и счастливые финалы, лишь показательно улыбаясь перед людьми и кивая в такт слащавому щебетания сотрудниц, которые делились рассказами о своих идеальных бойфрендах и свадьбах. Но теперь же кто-то, что-то, где-то зачем-то заблокировало холодную, расчетливую и рациональную часть её сознания, позволяя вырваться на свободу подавленную и чувствительную часть, которая успокаивалась и спала от приносимых даров в виде сладостей и армии плюшевых медведей. Бездонно синяя и холодная душа в одночасье повернулась к незнакомцу иной стороной монеты Януса, уже строя безумные совместные планы и прочую тряхомудь, от которой параноидальную Эльзу точно бы вырвало.

Отредактировано Elza Volf (04.02.18 21:14:23)

Но незнакомец молчал, продолжал молчать, даже не замечая её взгляда, намёков, заботы, это обижало уже во всю разошедшуюся внутреннюю эмоциональность. Правда, кажется, он решил исправиться, девушка внимательно наблюдала и ощущала каждое движение по своей раскрытой ладошке. Мягкие, аккуратные прикосновения, словно бы это было одним из самых нежных и интимных моментов её жизни, но вот, что-то блеснуло в другой руке мужчины и тут же резкой болью обожгло раскрытую ладонь. Эльза ни как не ожидала такого предательства со стороны незнакомца, который где-то в глубине её дурной головы уже клеил обои в их новом доме и ругался с противным сантехником из-за невыполненной в срок работы. Пожалуй, это всё было настолько глупым, что будь девушка в здравом уме, то сама себя сдала бы в психиатрическую лечебницу, но затуманенное сознание работало иначе, оно не подчинялось привычному прагматизму и железной логике, не учитывало эффект костяшек домино, который так же обычно звали законом причинно-следственных связей. Нет, зачем же ей заморачиваться такими сложными вещами, она же девочка, она должна дарить красивые галстуки и запонки, долго выбирать платьица и туфли на каблучках. Правда, сейчас эту девочку обидели, сделали очень больно, он чего в глазах застыли слезы, не решающие скатиться по бледным щекам. И у этой милой девочки моментально прорезались зубы, большие острые, даже несколько невидимых рядов. Она подняла свои влажные и безмерно обиженные глаза на незнакомца, поджала губы, всем своим видом показывая, что она не приемлет подобного обращения. Попыталась одернуть руку, но тщетно, хватка была железной. Лавина эмоций и, главное, страхов, обрушилась на столь хрупкое равновесие едва балансирующего сознания. Страх захлестнул всё то, что оставалось ещё хоть под каким-то контролем маленькой немки, что почти всю свою сознательную жизнь пыталась отчаянно бороться с этим миром или же ей хотелось думать, что она борется.  И теперь страх, такой живой, холодный и липкий, что в мгновение ока заползает под одежду, оставляет на спине свои липкие следы, взял под своё управление это тело, поставив у руля остатков сознания самого страшного из демонов, что только может жить и живёт в самой глубине женской души. Монстра, который готов рвать глотки, который питается страхом и ненавистью ко всем, кто сильнее, кто выше, важнее, кто может обидеть, причинить боль и даже просто дотронуться без разрешения. Некоторые, по незнанию и собственной глупости, иногда зовут этого монстра кем-то вроде лесбиянки-феминистки, но маленькая Эльза звала его иначе. Она звала его последней преградой, окончательным рубежом и барьером, утеряв который, больше никогда не сможет вернуться назад, впереди будет лишь пустота, посреди которой будет одно большое окно, заряженный револьвер и маленькая бутылочка с требовательной надписью: Выпей меня, словно она неизменная Алиса в волшебном мире зазеркалья, где уроды и демоны не притворяются людьми, а прогнившие насквозь души болтаются в петле на каждом углу.
  Маленькая, злобная, обиженная, почти смертельно напуганная дьяволенка оскалилась где-то в глубине её безмерно синей и такой хрупкой души, она скалилась на незнакомца, которому какая-то часть уже успела довериться, а он, какой наглец! Позволил себе причинить ей боль, а теперь, даже отказывался отпускать из своих цепких лап. Она моментально возненавидела его, приписывая самые дурные и отвратительные качества. Сколько же разносторонней может быть странная мисс Вульф, если у неё отобрать приросшую маску и выработанный годами стиль защитного поведения, обнажить нежное нечто внутри, что было не готово к выходу на свет, что пряталось за непробиваемым стальным панцирем уже так долго. Мокрые от слёз глаза сузились и пытались метать настоящие молнии в мужчину напротив. "Он такой же! Да, точно-точно. Прямо как они. Они были плохими. Они все плохие". Наперебой кричали голоса в её голове, неясно откуда они вдруг взялись или же мысли просто начали разговаривать голосами героев из фильмов, сложно сказать, но сейчас её это не особо волновало. Потому что дурная голова понимала о ком они все говорят, спорят, перебивают друг друга. "Они все такие, все мужчины одинаковы", - негромко, едва различимо, прошептал кто-то у неё над ухом, а может это был лишь шум ветра, который умело создал звуковую галлюцинацию. Но маленький дьяволёнок от этого лишь сильнее озлобился и теперь скалилась уже большая, реальная Эльза, что состояла из плоти и крови, теперь не понимающая, кому ей подчиняться. Девушка уже собиралась цапнуть мужчину за нос, дабы показать, насколько она обижена, зла, показать всю свою ненависть и недовольство, которые девушка так тщательно, по крупицам, все эти годы копила и сохраняла в свой душе, не забывая ничего, ни одной чужой промашки или дурного слова. Возможно, может быть, а может, всё-таки, нет, но её душа заполнялась не просто синей краской для волос, но и бездонно синим океаном из боли, горестей и обид, а теперь кто-то расшатывал этот океан, заставляя выходить из берегов и идти собирать плату, плату со всех неугодных, прогнивших и никчемный.
  А кого вы носите в своей голове? Какие демоны живут в глубине вашей души? На самом ли деле счастливые и добрые люди столь безмерно счастливы каждую минуту своей жизни или же добры абсолютно ко всем вокруг. Возможно, лишь буддистские монахи соответствуют своему описанию и чистоте души, наверное, именно из-за этого девушка так старалась стремиться к их культуре и образу, вот только прагматичной душе не дано взлететь так высоко, её удел здесь внизу. Тёмный и жестокий, жаждущий укусить этого проклятого незнакомца за нос, но она не успела. Ещё мгновение и тело замерло, вновь поддаваясь не озвученным приказам, но такому чарующему голосу, что говорил на языке, который она не слышала и всегда боялась и жаждала узнать. Веки сами собой опустились, заставляя не высохшие слезы всё-таки скатиться по белым, почти как бумага, щекам, заставляя сильнее сжать чужую ладонь, что оставалась сейчас единственным кусочком реальности.
  Наверное, именно так себя чувствуют наркоманы, постоянно балующиеся тяжёлыми наркотиками. Изломанное и вывернутое сознание покинуло хозяйское тело, улетело, оказалось одновременно везде и негде. Видело небо, солнце, кольца Юпитера и подводного удильщика, вдохнуло пустоты и выдохнуло её на чужом празднике жизни, оно больше не принадлежало своей законной хозяйке, но кто-то резко выдернул его из бытия и заставил раненной птицей упасть на землю. А там, в самом низу неба и над поверхностью бездны оно попало в чью-то ловушку из пушистого одеяла. Насколько бы внезапным это не было. Может все те диковинные артефакты, что она так тщательно собирала и хранила дома, может страшные тексты что не смела произносить вслух, лишь проговаривая во время чтения в своей голове, а затем ото всех прятала те страшные и темные книги, не позволяя себе даже в задумчивости рисовать пальцев те символы и знаки, хотя, может всё гораздо проще? Может просто чей-то добрый дух, не с этого кладбища, решил укрыть её или же человеческая психика просто сдалась, не смогла справиться со всем этим безумием и сдалась, оборвав все связующие нити, с корнем вырвав провода и окончательно обрубив питание.
  Веки девушки медленно поднялись, а губы растянули в улыбке, больше смахивающей на ухмылку маньяка. Она подняла взгляд на зовущего, но в голубых глазах не было ничего, абсолютно ничего. Словно бы жизнь и разум покинули это тело, оставляя в руках темного жреца лишь безвольную марионетку с обрывками памяти из настоящей жизни. Безвольную, хрупкую и бездумную, куклы не думают и не чувствуют. Не чувствуют, как из ладони сочится кровь, не чувствуют, как ноют и стонут швы, что готовы вот-вот разойтись, ибо человеческое тело, её тело, уже отказывалось выносить такие нагрузки. Её сознание уснуло, свернулось клубочком под мягким одеялом, не видя и не запоминая, не чувствуя и не задумываясь, кому потом возносить благодарность.
  - Меня так только бабушка называла, - улыбка-ухмылка стала ещё шире, обнажая белые зубы, всё больше оттеняя безумие на почти мертвецки бледном лице, - как скажешь, - свободная рука потянулась к кобуре и выудила на свет ночи обсидиановый клинок, протягивая его умелому кукловоду, - я буду себя ненавидеть? - наклонив голову на бок спросила у пустоты девушка. Лишь после этого вопроса, ответ на который она никогда бы не хотела услышать, немка разжала ладонь, дабы позволить мужчине получше разглядеть или взять клинок. Тем временем амулет жег обнаженную кожу к которой прикасался, но это было неважно, потому что мозг не обрабатывал импульс, поступающий от нервных окончаний.
  - Знаешь, бабушка всегда хотела, чтобы я стала врачом, забавно, не правда ли? Абсолютно ровным и безэмоциональным голосом спросила кукла, при этом на лице не дрогнул ни один мускул.

Отредактировано Elza Volf (13.04.18 16:52:46)