Антиквар задумчиво разглядывал сообщение от незнакомца, криво усмехаясь. Люди его порой отменно веселили. Особенно воры. Антикварный магазин привлекал подобных личностей немногим меньше чем ломбард.
Собственно, кто-то пытался что-то умыкнуть с завидной регулярностью. Разумеется, существовали различные амулеты, «отводящие» особо настойчивых любителей чужого добра. Братец  Дарон, будучи отменным артефактором, с дисциплинированно снабжал подобными «охранными» системами. Были еще и замки, сейфы, веркрысы… Пожалуй, задайся Келин целью сделать так, чтобы лавку никто не трогал, тот вполне мог бы добиться подобного эффекта. Вот только не хотел. Его вполне устраивало, что кто-то пытался его обхитрить…по его же правилам.
Разумеется, все самое ценное находилось в закрытых витринах и защищенных хранилищах. На более доступных полках, с которых пытались что-то умыкнуть, был или «бросовый» с точки зрения цены и исторической ценности товар, или и вовсе недорогие сувениры, потерю которых Талврины вполне могли себе позволить. По сути, без шума воришкам оставались только те самые полки с мелочевкой, пустая по ночам касса и хранилище для не прошедших проверку на подлинность товаров. И именно в эти места Келин по вечерам раскладывал проклятые вещицы из своих закромов, если крысы подмечали появление возможных воришек.
О! Это было воистину уморительное зрелище, насколько гордыми собой выглядели те, кто «сумел» проникнуть в магазин. Гордость же на пару с довольством от того, что даже открытой части магазина достаточно, чтобы поживиться, знатно усыпляли бдительность. Иногда охранники в форме крыс и сам хозяин лавки, затаившийся в тени, даже лично наблюдали, как наивные охотники за чужим добром хватают то, что сам антиквар планировал распродавать за бесценок на мабонской ярмарке. А уж как злорадно скалился Келин, когда воры с восторгом забирали проклятые вещицы…
Зачем потомок фейри позволял подобное? Да от скуки. Починить входную дверь магазина было не так уж и дорого. Отслеживать судьбу незадачливых охотников до чужих ценностей – бесценно.
Вот и сейчас Талврин гадал, чего же от него хотел автор послания. Денег? Услугу? Снятия словленных проклятий? Смерти потомка слуа? Иногда дело принимало и такой оборот. Еще как вариант, умыкнув некондицию, могли попытаться шантажировать – мол, весь товар такой, раз в, по сути, кладовке был сущий мусор с точки зрения исторической ценности.
Именно из-за такой неясной пока мотивации местом встречи с сомнительной личностью был выбран бар знакомого волка. Волки и крысы были неплохой страховкой на тот случай, если встреча из занимательной перерастет в опасную. К тому же…подобные элементы экстримальных развлечений долгожителей с кровью холмового народа в жилах, насколько Келин знал, Талврины никогда не зазывали домой. Ибо не считали достойными числить их ни то что гостями – нежеланными визитерами.
В угоду же привычному желанию насладиться зрелищем, на встречу потомок слуа явился намного раньше, успев обсудить в едкой форме очередные матримониальный планы Лайлы Браун, уже как минимум второй, если не третий год считавшей антиквара выгодной партией, но не находящей способа подступиться к неполнокровному фейри. Признаться, были даже те, кто делал ставки на то, когда она сдастся или переключится на другую цель.
О! Сборы, видят забытые боги, больше походили на подготовку к малобезопасной вылазке. Сопровождавший Келина крыс едва ли не обнюхал антиквара и пытался заставить попрыгать, чтобы убедиться, что артефакты и оружие не гремят. А еще крайне настаивал, что Талврину вообще не стоило являться. Вот только…веркрыс не понимал, что имея дело с фейри, пусть даже и неполнокровным, стоило учитывать и то, что его логика имела некоторые различия с человеческой. Так Келин напрочь отказывался понимать, с чего это должен лишать себя развлечения. Особенно в преддверии Самайна, когда являлся больше фейри, чем человеком. А еще…никогда не пытался избавиться от вампироукушенной Эйры, что бы та не творила. И, да, у этого тоже была своя логика, весьма далекая от родственных чувств и гуманизма.
- Пока все чисто, может и не явится? – сообщил крыс, плюхаясь на соседний стул за барной стойкой.
- Может быть и так, - пожал плечами Талврин, потягивая намешанное для него волком пойло, от которого оба оборотня невольно морщились. – Или мы имеем дело не просто с меркантильно-настроенным человеком.
- А я говорил вам, сэр, что ради этого и из дома выходить не стоило, - буркнул оборотень, снова морщась от напитка потомка фейри. – Это не кто-то из наших, но если залетный оборотень – то не почуять тех, кто здесь бывает…надо еще постараться.
- Если еще раз скажешь, что здесь воняет псиной и надо открыть кафе с котиками, чтобы перебить запашок – вылетишь отсюда за шиворот, - пообещал бармен и хозяин заведения по совместительству. – Келин, может, останешься до конца моей смены? У меня есть пара-тройка вопросов, ждущих максимум до середины ноября.
- Не сегодня, Брайан, - покачал головой антиквар. – Да и, полагаю, уместнее будет все обсудить на моей территории.
Тем более, что причину Талврин знал. У Кейсиди Браун-Донован скоро должен быть день рождения, а следом шла еще и годовщина свадьбы, так что волк практически со стопроцентной вероятностью искал подарок. К тому же, с этим действительно стоило повременить, потому что сейчас потомок слуа был несколько…разочарован, ибо надеялся на зрелище, которого могло и не случиться…

То, что что-то изменилось, Келин понял сразу. Стало тише…и напряженней. Антиквар покосился на веркрыса из охраны. Зрачки парня бегали из стороны в сторону с такой скоростью, будто он, как и зверь, в которого он обращался, судорожно решал – тяпнуть кого или сразу бежать. Вот волк…тот никуда бежать не стремился, но, казалось, был готов в любую минуту оскалиться, если чужак, зашедший на «его территорию», проявит агрессию. И, похоже, этой самой агрессии вполне ожидал. В воздухе будто бы витало что-то…нездоровое.
Голос за спиной заставил поймать ощущение…смутной знакомости ситуации. Поднявшись же с барного стула и обернувшись, антиквар и вовсе поймал себя на том, что будто бы оказался в их лавке в Аберкарне. Причем в детстве, когда клиенты отца казались огромными и отчасти пугающими.
Высокий мужчина, искавший встречи с потомком слуа, невольно заставил…почувствовать себя совсем уж как дома. Настолько, что, пожалуй, настороженный интерес в глазах антиквара успел смениться тенью обреченности и какого-то рода…скуки, скрывшимися за маской выученной и отшлифованной годами вежливости. Будто бы многолетнее «добрососедство» было счастливо прервано переездом, а через пару лет в соседний дом въехали те, кого надеялся уже не увидеть. Оставалось понадеяться, что мгновением позже ему не протянут письмо, подписанное Грегори Маубентроем или Эйрой Талврин, повествующее о скором визите…
- Приветствую, - жесты и мимика скупые, выверенные и отточенные годами, и громкий шепот на том максимуме, что носитель крови слуа мог позволить, не воздействуя на собеседника ментально. – Надеюсь, ваш путь оказался достаточно легок. Осень этого года воистину настроена лишить детей праздника.
Говорить о погоде… Эта привычка, похоже, въелась настолько, что была уже попросту неистребима. Непонятные ситуации? Незнакомцы? Неприятные встречи? Отсутствие тем для беседы как таковых? Погода могла стерпеть все. Погода, и здоровье монарха, если бы они все еще были бы в Великобритании. В Сент-Луисе для окружающих оставалась только погода. Видят боги, не заголовки же газетных новостей обсуждать? Большая часть местного населения такое отродясь не читала…
А еще эта привычка заставляла многих морщиться и чувствовать себя неудобно. Впрочем, развлечением это служило при общении с людьми и оборотнями. Мужчина перед Талврином же…производил слишком уж знакомое впечатление. Такое производил сэр Маубентрой, когда приходил забирать Эйру после очередного покушения на братьев. Тяжелый взгляд и опасность в воздухе, которую, казалось, можно было схватить руками и…обжечься? Обморозиться? Задохнуться от ужаса? О! Келин готов был поспорить, что может назвать природу незнакомца, но…теперь еще больше терялся в догадках, что могло от него понадобиться.
Дети ночи, в большинстве своем, не были склонны стремиться вернуть кому-то свои находки. Более того, Келин меньше удивился бы, если бы его подкараулили бы у магазина, с требованием «подарить» что-нибудь из закромов хранилищ или же начать работать еще на кого-то, кроме собственной семьи. Не так уж и много в городе было антикварных магазинов, чтобы не вычислить Талврина просто методом перебора. Однако же этот…мрачный истукан искал назначенной встречи и явился. Значит, вряд ли хотел ценностей. Или, во всяком случае, желал не только их. Имел какое-то дело к Талвринам в целом? Конкретно к самому Келину? Искал антиквара, который что-то молча оценит, раз уж ему соизволили вернуть кем-то украденную вещицу? Вопросы, вопросы… И если просто стоять и сверлить друг друга взглядами, ответов все равно не прибавится.
- Полагаю, за неимением камина, местное убранство все же предрасполагает к беседам несколько больше, чем природа, сменившая милость на гнев, - вежливо, спокойно, чопорно – удобнейшая манера, когда ситуация все еще больше напоминает тупик, чем на путь куда-либо. – Не думаю, что нам придется искать свободный столик.
Собственно, свободными после появления высокого мужчины оказались все столы. Остались только персонал, представленный волками, которых возглавлял местный бармен, и крыс, все еще не давший деру только потому, что осознавал, чем окажется чревато оставление нанимателя в потенциально опасной ситуации, когда об этом узнают свои же. А они узнают…
И, да, что крыс, что волк ошеломленно смотрели теперь уже на потомка фейри. И если охранник просто сомневался в нормальности антиквара, то вот Брайан Донован смотрел скорее с мрачным пониманием. Те, кто долго жили на землях, что накрывает тень крыла королевы воронов, на многое смотрели иначе…

Отредактировано Celyn Talfryn (24.02.24 20:40:38)

Келин устроился за столом, не демонстрируя видимого беспокойства. Действительно ли он не боялся? Было бы преувеличением сказать «нет». Скорее здраво опасался последствий, если разговор пойдет не туда.
Страх и дети крови той, что некогда носила имя Морриган и почиталась как богиня, сочетались весьма…изощренно. Никогда нельзя было угадать, что спровоцирует их сильнее  – бесстрашие или паника. Единственное, в чем антиквар был уверен, не стоило надеяться на наигрыш при длительном общении. Пусть эти вампиры и были не лучшими знатоками лжецов, но раскусить лицедея, застав его врасплох, были вполне способны. Пожалуй, это было одной из причин, почему Талврин счел за благо говорить с этим дитя ночи как обычно это делал с клиентами магазина вне зависимости от их вида. Не наигрыш, нет, просто привычка, въевшаяся под кожу. И, отчасти, фатализм. Как показывала практика, если детище вороньей королевы не перешло к угрозам и попыткам умерщвления сразу – бояться было рано, ибо это могло только с провоцировать. Если убийственное намеренье уже было заявлено – бояться опять же было поздно. В моменте же неопределенности…лениво. Да, Келин едва ли не кожей чувствовал, что не нравится вампиру. Так это была не новость. Он многим вампирам не нравился. Дети ночи от крови вечной красавицы кривились от внешнего вида, птенцы гнезда Моровен – от скудности эмоций, возлежащие на ложе смерти – иначе как «гнилокровным», пожалуй, и не называли. Поэтому антиквар предпочитал вести себя подчеркнуто вежливо. В конце концов, ему и самому мало кто нравился. Взять хотя бы мужчину напротив, что возвышался памятником бессонным детства ночам, после которых Келин в школе едва ли стоя или на ходу не засыпал, пока не научился воспринимать способности Эйры как…успокоительное. Точнее, просто давал на миг эмоциям вспыхнуть так, чтобы «перегореть» от перегрузки. Обычно сестрица от этого скучнела, переходя «игры» сразу к попытке сократить количество сиблингов на Келина, на чем ее и ловили ни отец, так мастер – тоже та еще смурная детина с повадками средневекового рыцаря в худших проявлениях этого слова. «Эйра, леди не пристало марать руки об отродье торговца! Оставь в покое это бесноватое создание!» - слышалось как наяву. Видят боги, если прикрыть глаза, легко можно было бы представить, что перед ним сидит не нынешний собеседник, а тот самый сэр Грегори, что пенял сестрице за собственноручное погребение заживо братьев, ибо леди не должна была исполнять обязанности черни – для этого были людские идиоты на побегушках и оборотни…
- Воры крайне редко успевают мне представиться, - спокойно прошелестел Талврин, присматриваясь к предполагаемому объекту кражи и стараясь не поморщиться от лицезрения небрежной транспортировки. – Крайне невезучие создания эти воры…
Правда, чаще всего тем не везло из-за проклятий или жадности коллег. Конкретно озвученному, похоже, не повезло на вампира. Оставалось только диву даваться, как в определенных кругах еще не поползли слухи, что обносить лавку «Талврин и сыновья» - крайне дурная и опасная примета. Мистика, не иначе.
Так вот, то, что антиквару не факт, что собирались вернуть, разумеется, было картой. Собственно, почему столь ожидаемо? У Келина попросту унесли сразу несколько, так как те только поступили и после трех криво зачарованных кем-то подделок подряд Талврин основательно сомневался во всей партии. Однако, поглядите-ка, одна оказалась занимательней, чем он предполагал…
Так вот, раз уж вещицу давали в руки, то потомок слуа счел за благо все же посмотреть. Как минимум потому, что было любопытно из-за чего вампир желал встречи и, вероятно, экспертной оценки своей находки, раз уж все еще разбирал взглядом по костям, а не предъявлял какие-то требования.
Пожалуй, со стороны его действия могли показаться в высшей мере странными, вот только…Келин не видел смысла шифроваться как при человеческих клиентах. В конце концов, в баре, где заведомо бывает много оборотней, из его человеческих коллег, пожалуй, встречу никто бы не назначил…
Мужчина прикасался к листу…странно. Будто бы тот был измазан в какой-то гадости и ему приходилось выверять положение пальцев так, чтобы в чем-то не испачкаться. К слову, для него примерно так все и было. Антиквар и без того всегда был способен ощутить близость чего-то проклятого. В преддверии же очередного поворота колеса года чувствительность возрастала в разы. Именно поэтому находить «чистые» участки удавалось относительно быстро, без осторожных полужестов и повышенной внимательности к себе.
- Занимательно… - протянул потомок слуа, разглядывая уже развернутую карту. – Это точно не зачарование с расчетом на недобросовестную экспертизу. Дозированно, выверено, проклято…очаровательно.
Губы мужчины тронула тень улыбки, будто бы обнаруженное его действительно радовало. К слову, действительно радовало. Проклятья были способны вызвать у Келина живейший интерес и едва ли не детский восторг.
Теперь же еще антиквару становилось интересно, как вампир не потревожил один из образчиков колдовской гадости. Однако…тень крыла Моровен не несла эманаций зловредного колдовства. Повезло? Что-то знал?
- Признаться, мне не оставили времени на полноценную экспертизу, - спохватился антиквар, что его спрашивали не совсем о том, что было озвучено. – Ловцы неудачи сочли уместным забрать часть мой работы в вечер поступления. Милейшие создания. Все время стремятся сделать так, чтобы я не перерабатывал.
Талврина действительно подобное умиляло. Как умили веркрысы, начинавшие паниковать, если из лавки вынесли что-то помимо запланированных трат. По итогу крысы же часть вещей и возвращали. Кое-что терялось в закромах колдунов. С чем-то неудачники попадались полиции. Бывало, что пытались вернуть или угрожать антиквару. Это было…забавно. И, пока укладывалось в определенные рамки, не мешающие семейному бизнесу, считалось среди родни причудой относительно безобидной и…наследственной, ибо Лоури Талврин проклятые вещицы не только давал украсть, но порой и откровенно дарил.
- Сама карта довольно стара – едва ли не времен активной колонизации, если верить заметкам на полях, - продолжал шелестеть потомок слуа, чей взгляд метался по записям и изображениям настолько быстро, что могло не вериться, будто он успевает что-то рассмотреть как следует или прочитать. – А вот заметки сделаны намного позже. Помесь вульгарной латыни с немецким по большей части. Но встречается и бессмыслица. Склонен подозревать шифр.
Келин говорил много и увлеченно, как ребенок о любимой игре или старик о внуках. Строил теории, проводил параллели с подобными образчиками старины, которые ему уже попадались, спорил сам с собой в отношении подлинности. И в целом говорил, говорил, говорил… Его сиплый шепот практически беспрестанно звучал над столом, издалека вполне способный сойти за шипение змеи, на удивление весьма довольной, а не готовящейся к броску.
О! Говорить было легко…и необходимо. Слишком уж высок был соблазн прибегнуть к ясновидению хоть не пару мгновений. Однако даже подточенный поворотом колеса года самоконтроль буквально вопил, что при вампире это очень плохая идея. Слишком легко было, нырнув за тайнами прошлого, вовремя не остановиться… А там…как минимум кровь носом, что уже было бы достаточно нехорошо…

— На немецком писал я.
Келин ради подобной фразы даже поднял глаза, глядя разом «на» и «сквозь» вампира. Это было…неожиданно и ожидаемо. Вампиры жили долго. Порой очень долго. За этот период вмешаться в историю можно было далеко не единожды. Зато теперь было кристально понятно, что возвращать карту никто точно не собирался. Долгоживущие крайне трепетно относились к «своему». Что ж… Не столь уж и большая потеря. Одна карта – это не все имущество многочисленного семейства. Капля в море, за которую, возможно, даже не пожурят.
- Полагаю, последующим владельцам она тоже рассказала немногое, - кивнул своим мыслям Талврин. – И, скорее всего, не все они пережили владение ей, - после чего антиквар спохватился, поняв, что вампир вряд ли воспринимает мир также, как и он сам. – Я не могу распознать суть наложенных проклятий и вряд ли скажу, в какой период они были наложены… Не так-то просто взять в руки, - после этих слов Келин окинул фигуру напротив взглядом, наполненным исследовательским интересом. – Судя по всему, на гемоглобинозависимое население эффект не рассчитан.
Акцентировать внимание косвенном признании вампира в чем-либо? Да, видят боги, Келину не настолько интересны чужие жизни, чтобы проявлять любопытство. Потомка слуа всегда манили предметы, поэтому просто сделал зарубку на память…и вернулся к обсуждению того, что в большей степени занимало его помыслы. Тем более, похоже, и сам собеседник желал говорить про карту и только про нее.
- Ирландский? – переспросил антиквар, разглядывая мужчину напротив уже с большим интересом. – Позвольте-ка…
Талврин крайне аккуратно придвинул карту ближе, внимательнее рассматривая более старые полувыцветшие начертания. Действительно, было кое-что…знакомое.
- И окончив бдение у темных вод, покинул он неметон и молвил: «Люди острова могущественных… Золотой ветви! Друзья из-за великого моря… Люди Красных Дубов, внемлите мне! Подойдите, ибо именно ради этого было создано место совета. Я буду говорить со жрецами!», - старинный ирландский диалект слетал шелестом с губ, как будто бы антиквар декламировал вполне знакомое произведение. Язык ему был более чем знаком. Кельтская группа языков как раз и была тем, что он изучал, получая первое образование. На многих из них он читал вполне свободно.
- Сион Лливелин, почти уверен, что он, - вновь кивнул своим мыслям потомок слуа. – Мне уже встречался этот слог, но карта не может принадлежать временам фериллтов. Значит, имеет место быть заимствование… Но…для чего?
О, да… Писали определенно по-ирландски. Правда, мешали между собой несколько полузабытых алфавитов, включая огамический. Тогда…могли «шифр» быть магическим коэльбреном, который и накладывает проклятье? Мог, разумеется. Но для коэльбрена было слишком много символов. Сплошная трата пространства, когда для эффекта хватало двух-трех верно начертанных и наполненных силой огам. Значит…текст? Все же тайнопись древ была не только «кельтскими рунами», но и вполне себе алфавитом. Правда, почти без гласных звуков, но при желании можно было прочитать и его.
- Боюсь, без моих записей я смогу прочитать не все, - честно признался потомок фейри. – Почти уверен, что здесь использована древесная тайнопись, но я сходу могу вспомнить только мистические свойства символов, а не все варианты их прочтения на письме, к тому же часть из них перевернута, что может полностью менять значение.
Келин не видел смысла играть во всеведение. Разумеется, можно было «попросить» карту показать ему, как кто-то читает текст вслух, но…он не чувствовал себя в безопасности рядом с вампиром напротив. Поэтому вариант с «беседой» приходилось отвергать. Потерять сознание, не сумев вовремя прервать поток информации, имея под боком того, кому совершенно не можешь доверять? Талврин не был настолько безумцем. Во всяком случае, сегодня, когда до поворота колеса года еще оставалось время.
- Из того, что могу воспроизвести по памяти, угадывается некий «темный путь», «нисходящая спираль» и что-то о ритуальной символике сторон света, так как через слово упоминаются Дуирайн, Деев, Горллевин и Гогледд, - мужчина скривился и потер пальцами висок, выдавая глубокую степень задумчивости. – Скорее всего, имеет место быть какой-то ритуал. Был бы колдуном, возможно, понял бы из этого больше…
Возможно, попадись карта какому-то особо просвещенному кругу виккан, те оказались бы не менее полезны, даже не умея читать на древних диалектах. Уж начертания имен, включаемых в ритуалы, тем точно были не в новинку.
- Здесь, - Келин обвел место на карте по воздуху, не прикасаясь, ибо фонило проклятьем знатно. – Место подписано как начало «темного пути», - пальцы скользнули по воздуху дальше, так и не прикасаясь. – Здесь что-то про «три ключа от четырех основ», - затем антиквар обозначил опять же без касания символы над черным кругом по центру карты, действительно чем-то напоминающей кривую спираль, если присмотреться и знать, что искать. – «Красноречивей, чем уста Фарона». Что-то знакомое, но я уже лет тридцать об этом не читал, если не все сорок…
Талврин-младший не был колдуном, поэтому записи, некогда собираемые для брата-артефактора, хоть все еще и были у него, но перечитывались нечасто. В последний раз они пригождались, когда Келин помогал Сантьяго Кадене с его семейным гримуаром, но и тогда антиквар скопировал приятелю только ту часть, что касалась магии и артефакторики. Что ж… Похоже, ему многое предстояло перечитать…

Жест, призывающий к молчанию, был встречен взглядом…скорее обиженным, чем впечатленным. Не той детской обидой, с которой ребенок смотрит на мнимого или явного обидчика, нет… Скорее, такой взгляд можно было увидеть у академиков на конференциях, когда их коллеги требовали сократить выступление, а то и вовсе заявляли, что с темой уже все ясно…
Келин бы с удовольствием рассказал бы что-то еще. Говорить о кельтской старине было для него форменным наслаждением. Он даже почти начал ловить тень эйфории от удачного слушателя, который не перебивает и не пытается сбежать и тут…такое разочарование. А ведь он только-только сбирался перейти к нюансам смены начертания огамического алфавита в зависимости от местности, культурной группы и времени года! Воистину, огромное упущение не послушать. Антиквар искренне считал, что знал и понимал в этом куда как больше седых ученых лбов из своего университета, большую часть которых уже благополучно пережил.
Ковен? О! Талврин не был удивлен. Сам мог рассказать о нескольких десятках и том, как они закончили. Конкретно об озвученном не слышал, но сомневался что тот его как-то принципиально удивит. Все же, имея общие корни, последователи кельтской традиции во многом повторяли схожие пути, подтверждая приверженность друидов подобиям.
В инициацию тоже вполне верилось. Вполне в духе тех, кто почитал народ холмов божествами. Ирландская традиция даже во многом облегчала поиски, ибо была заметно…скромнее в трактованиях. Вот родной Уэльс заставил бы повозиться с книгами, сравнивая немало вариантов…
Признаться, задумавшись, Келин упустил из вида момент, когда вампир на него…уставился. Пожалуй, в первый момент это вызвало рефлекторную оторопь, однако ни тупить взгляд, ни пытаться сбежать Талврин не стал. По своему опыту знал – такое имеет намного больше шансов разозлить, чем потешить самолюбие. Да и…дело привычки. С самого раннего возраста, который остался в памяти, потомок слуа помнил уставившиеся на него глаза Эйры, в которых маниакальная радость плескалась наравне безумием. Каждую ночь… Каждую клятую ночь. Когда не была наказана мастером или не сопровождала его в поездке… Каждую забытую богами ночь, пока вампирша не сочла, что он уже слишком вырос, чтобы его было весело пугать… О! Как же Келин смертельно устал от подобных взглядов…
- Значит, вам нужен текст и теоретические выкладки о возможных символике и ориентирах? – прошелестел антиквар, чуть склоняя голову на бок и рассматривая собеседника с долей весьма своеобразного интереса. О! Если тот не запросит все письмом по почте, лекция рисковала выйти воистину шедевральной! И было интересно, осилит ли вампир выслушать его до конца или раньше пошлет поискать в водах Аннуна следы почитаемого Келином божества.
- Полагаю, дело едва ли на один вечер, - произнесенное не было похвальбой. И дело даже было не в полученном образовании. Раз уж ему отдавали карту, то потомок слуа намеревался ее попросту «допросить». На своей территории Келин вполне мог позволить себе и полноценный обморок, так что рассчитывал разобраться меньше чем за час. Остальное же время предполагалось как период реабилитации после обращения к данной способности, ибо в канун праздников она работала даже слишком хорошо…
- Полагаю, вы желаете получить сообщение о готовности материалов на тот же номер? – спокойно и формально, ибо сейчас разговор касался уже именно работы. – Я подготовлю договор к следующей встрече. Предпочтете стандартный по нынешним временами, или традиционно принятый у Талвринов?
***
Непогода все же обязала воспользоваться транспортом, благо перетрухнувший крыс никуда их не впечатал.  В общем, поводов для дурного настроения…хватало. Как минимум, вампир был очень невовремя. Это потомок фейри отчетливо понимал по своему проведению. Его…и так-то в канун поворотов колеса года знатно «несло», а тут присутствие вампира крови королевы воронов заставило почувствовать себя как дома… Это было…не хорошо. И оттянуть решение вопроса на недельку, пока Самайн не отпустит потомка фейри, было нереально. Не тот типаж собеседника, чтобы предотвратить такой исход. Скорее уж стоило закончить с переводом и всеми изысканиями сегодня и покончить со всем до того, как наступит закат последнего вечера октября… Рисковать коротать осенний излом в такой компании – откровенно не хотелось…
Много бумаги на полу рядом с диваном, на котором обычно спал Келин, писчие принадлежности, ксерокопии записей и конспектов в хорошем качестве и, да, редкостно ядовитое пойло в литровой кружке, по идее предназначавшейся под пиво. После первой дурноты от применения дара голод должен был наступить попросту зверский…
Тяжелый вздох… Трогать карту не хотелось, но…это был действительно самый быстрый способ. Единичное осторожное касание, в которое на этот раз было вложено Намерением, и мир для антиквара погрузился во тьму, в которую ворвалась череда образов из разных эпох и мест. Они говорили разными голосами. Одновременно. Говорили, говорили, говорили… Слишком громко, слишком мучительно, слишком…сильно, будто бы дар желал уничтожить своего носителя…
Не без труда подавив первый порыв поддаться и рехнуться, антиквар начал «отлавливать» голоса по отдельности, будто бы желая распутать ком из пряжи на более-менее пригодные к повторному использованию куски…
***
Сознание не желало сталкиваться с реальностью, поэтому Талврин понятия не имел, как давно упал и сколько провалялся. Пахло кровью… И, да, кажется его еще и стошнило от слабости, что означало столь ненавистную самому существу Келина уборку.
Руки и, судя по всему, лицо были в крови. Крови хватало и на листах бумаги, на которых антиквар что-то строчил, не выходя из транса. Благо, удалось упасть так, чтобы не залить плоды своих трудов, сводя на «нет» все старания…
Было…гадко. Пальцы дрожали. Но голод схватил так, что живот скручивало болью, поэтому потомок слуа с завидным упорством приноравливался к кружке, пока не залил в глотку уже остывшее пойло, от которого на всю комнату несло крысиным ядом – его в качестве специи удавалось раздобыть проще всего. Наравне со средствами от насекомых-вредителей.
Разумеется, Талврин снова облился. Впрочем, костюм все равно уже шел на выброс, а уборка маячила перед глазами ближайшей перспективой. Зато удалось встать. И добраться до душа. Все же сейчас от Келина несло мерзковато даже по меркам слуа…
***
После душа, уборки и большой порции протухшего подобия овощного рагу, Келин наконец перебрался в кабинет, для того, чтобы систематизировать полученную информацию и, как минимум, переписать все на чистые листы более-менее читабельным почерком. Все же предлагать вампиру бумагу в собственной крови было бы…не лучшим решением даже с точки зрения тех, кто не знал вампиров лично. Идиоты, считающие, что обожать вампиров – модно, были не в счет…
- И так… Ищи темный путь в камне, что желает скрыться под руслом реки, покуда твой взор не узрит двери дуба… - прошелестел Талврин и…скривился. Похоже, помимо перевода требовалась адаптация. Все же записи оказались сразу на нескольких кельтских диалектах и изобиловали уже настолько устаревшими идиомами, что даже Келину приходилось размышлять, как их истолковать правильно, а ведь он как раз на подобному и учился…
Поставить точку удалось лишь за пару-тройку часов до рассвета, после чего на оговоренный номер пришло лаконичное «Завершено». Затягивать с этим делом антиквар решительно не собирался… Особенно потому, что был уверен – этот вампир так просто не отстанет. Скорее уж встанет над душой в ожидании результата…

Отредактировано Celyn Talfryn (26.02.24 17:24:34)

Ему. Опять. Пришлось ехать в машине. В этом пропахшем бензином металлическом аду. О! Воистину худшее из изобретений человека. С точки зрения потомка фейри, идущего путем фейри так и вовсе. Те, кто отринул суть предков и стал колдуном, вроде бы, относились к транспорту проще. Тот же Кадена охотно водил и чувствовал себя вполне комфортно. А вот Келин все еще с ужасом вспоминал самолеты… Металлическая ловушка в небе его совсем не радовала, но…иногда приходилось наступать себе на горло и терпеть, ибо не все места можно посетить на своих двоих…
Сегодня его сопровождал другой крыс. Прошлый, если верить постоянным охранникам магазина, ушел в запой. Признаться, Талврин не понимал по какой причине. Возможно…что-то успело случиться днем? Ночь ведь была спокойной. Во всяком случае, антиквар ничего тревожного не замечал.
В бар потомок фейри зашел все еще раздраженным из-за поездки. Настолько, что вообще не обратил внимание ни на что, кроме наличия адресата своих изысканий.
- Приветствую, - кивнул мужчина устраиваясь, раз уж собеседник уже счел уместным сидеть. – Похоже, погода не собирается нас миловать. Отменно пасмурно, будто бы занесло в Лондон с его всеобъемлющей хмуростью.
Последовала возня, после которой из тубуса была извлечена карта, аккуратно разровненная и помещенная в защитный «чехол», который, к слову, снижал риск поймать проклятье. Это заставляло задуматься о том, что наложено зачарование было давно, еще до появления многих современных материалов.
Следом за картой появились и записи антиквара. Довольно толстая пачка, исписанная острыми буквами, не теряющими свою угловатость даже в те моменты, когда Келин переходил на слитное написание слов, по современным меркам давно уже морально устаревшее.
- Признаться, я разочарован, - абсолютно честно признался потомок фейри. – Они даже не трудились шифровать, - мужчина чуть заметно поморщился. – Похоже, инструкцию просто писал кто-то…не слишком придававший значение изучению грамоты, да еще и учившийся у кого попало и бессистемно. Ошибка не ошибке.
Талврин отдавал себе отчет, что во времена создания карты это могло считаться исключительной грамотностью, ибо далеко не все могли даже собственное имя написать и уж точно не читали. Но…это был попросту крик души. Да не имей Келин способности читать память предметов, он рисковал бы мало что понять, ибо ошибок действительно хватало. А из-за того, что в огамическом письме некоторых звуков попросту не было… О! Неполнокровный слуа готов был поспорить, что продираться через подобный опус можно было гадами, если не иметь должной подготовки и сведений о традициях и культуре региона, из которого шли корни этого «секрета». Пожалуй, сам же антиквар провозился бы весьма долго, будь он человеком, пусть даже и с прежним воспитанием и образованием.
- Стоит отдать должное вашей удаче, - заметил Талврин. – Не так много викканских кругов интересуется историческими предпосылками своего верования, пришлось бы перебрать несколько, чтобы найти не только мага зеленого пути, но и историка в одном лице, - покачал головой мужчина. – Вам кто-то рекомендовал нашу семью или все дело исключительно в стечении обстоятельств?
Вопрос действительно был интересным. Все же вампиры, зачастую, имели некоторую тягу вести дела…с более долговечными созданиями, если подворачивалась возможность. Возможно, вампир не был клиентом отца, но у Келина было много дядюшек, тетушек, сиблингов, кузенов и родни куда более дальнего колена. Иногда такие косвенные знакомства оказывались вещью весьма занимательной.
- Впрочем, полагаю, вы предпочтете сначала ознакомиться с результатами? – мужчина чуть заметно улыбнулся. – Я постараюсь ответить на ваши вопросы, если они окажутся в границах моей компетентности.
Хоть Талврин и правил формулировки в чистовом варианте, и даже пытался систематизировать, но объем все равно вышел значительным. Однако это вовсе не означало, что вампир больше ни о чем не спросит…
***
Пустая болтовня утомляла Георга. Он — человек слова и дела, привыкший к молчаливости и изречению слов строго в уместные для оных моменты — привычно слушал антиквара хорошо если вполуха, вычленяя из его фраз только то, что нужно было самому вампиру. Его не интересовали ни погода за окном, ни возможные оправдания, ни самохвальство, ни что-либо еще — он ждал конкретных результатов и конкретных указаний на интересующие его места. Немец желал жертвы, и в данном случае это была карта. Ее должны были выпотрошить и вытрясти, вытянуть из нее все секреты и выложить оные на стол перед высшим хищником. Вор перед своей смертью поведал о том, что, дескать, мистер Талврин, у которого и была украдена карта, очень хорошо разбирается в подобных вещах; пусть так. У Мердера было все время этого проклятого мира, и ему некуда было спешить. Если данный… Кхм, субъект не сможет сделать то, что он хочет — Георг найдет другого. Прибегнет к расшифровке сам. Воспользуется всем, что ему известно, дабы встать на следующую ступень этой замысловатой лестницы и закрепиться на ней. Зачем? Носферату и сам не мог ответить на этот вопрос. Наверное, это было делом принципа для существа, отличавшегося дьявольской педантичностью и привыкшего доводить все дела и начинания до победного конца.
— Вам кто-то рекомендовал нашу семью или все дело исключительно в стечении обстоятельств?
— Неважно.
Ледяной взгляд пристально смотрел на антиквара. И что-то подсказывало, что при таком настроении отчего-то явно раздраженного вампира с оным лучше не шутить.
— Я слушаю.
***
Что ж… Стоило признать, что вампир в этот раз попался Келину не особо общительный. Куда чаще на его жизненном пути попадались велеречивые, ворчливые, реже самовлюбленные, но в целом весьма разговорчивые представители сего вида, охотно обсуждавшие старые времена и глумящиеся над тем, во что превратили историки те события, которым они были очевидцами. Тот же сэр Грегори едва ли не плевался при любом упоминании Ричарда Глостера и всей его родни и приближенных. И, да, растапливал камин учебниками и монографиями некоторых историков.
Нынешний же собеседник был…не из болтливых. Зато подходил под категорию неплохого слушателя. Пожалуй, Талврин вполне мог бы найти это по-своему милым, настолько это определение вообще может быть применимо к порождению ночи, вышедшему из-под крыла вороньей королевы. Впрочем…возможно, имела место быть просто привычка. Все же антиквар вырос в тех местах, где каждый второй вампир был из линии крови Моровен, а временами и вовсе каждый первый…
- Сам маршрут мало чем примечателен, - Келин вытянул из пачки те листы, которые касались означенной темы. – По сути, сложнее всего найти именно вход. Это должна быть некая пещера, уходящая глубоко под русло реки, из которой берут начало уже рукотворные тоннели. Далее даже не лабиринт, а путь по нисходящей спирали, где подсказки по преодолению преград должны быть спрятаны где-то рядом  с ними же и это тоже часть испытания. Впрочем, если это место все еще существует, возможно, время устранило часть препятствий…или изрядно добавило новых.
Указания действительно были. И Келин, переполненный подступающим безумством осеннего излома, следом за несколькими неофитами успел с некоторыми из них косвенно ознакомиться. Правда, внести в итоговый отчет абсолютно все увиденное все же не решился, ибо не все выводы можно было объяснить картой, а Талврин все еще искренне надеялся, что вампир, получив свою расшифровку…хотя бы отправится для начала сам поискать место, раз уж так заинтересовался, вероятно снедаемый скукой долгожителей. А там, глядишь и минет Самайн, столь сильно давящий на сознание Келина и наполняющий голову дурными во всех отношениях идеями…
- Насколько я понял, каждая трудность посвящена богам и героям эпосов, - мужчина задумался и возвел глаза к потолку, будто бы ожидая прочитать там ответ. – Однако, полагаю, дословного их знания для прохождения не требуется. Скорее уж что-то из разряда требования наполнить чашу во славу Неметоны, где ключевым будет именно наполнить чашу. Все же колдуны и молитвенные жесты зачастую ходили разными дорогами. Разве что вызывает вопросы сам пункт назначения. Слишком уж специфично выглядят требования.
Антиквар принялся споро, но выверено-аккуратно менять листы перед вампиром, чтобы было проще объяснить, что именно имеется ввиду.
- Вынужден признать, что ирландская традиция – небывалое везение, - сдержать кривоватую усмешку все же не удалось. – Они куда более лаконичны по сравнению с уроженцами тех мест, что некогда именовались Камбрией. Друидической традиции всегда был свойственен символизм и любовь к системе подобий. Здесь это также четко прослеживается. Четыре стороны света, ибо названы имена их стражей и богов, что некогда им покровительствовали. Четыре природных элемента. И четыре же сакральных символа, чьи подобия должны по итогу оказаться у соискателя в конце пути.
Келин находил подобное занимательным и умилительным. Искать подоплеку выбора того или иного символа…было вернейшим средством от скуки. Во всяком случае, старшее поколение семьи наглядно это подтверждало, регулярно строя те еще «теории заговора» по поводу и без.
- К слову, с предметами все довольно интересно, ибо изначально ирландские артефакты сначала так или иначе оказались у англичан, а потом затерялись в истории, - пожалуй, сейчас Келин воистину наслаждался, ибо разговор позволял углубиться в одну из любимейших тем. - Взять хотя бы Камень Фаля. «Да ниспошлет Морфесса в руки Гогледду дар земли». Это определенно о нем. Считается, что сейчас он встроен в коронационный трон Вестминстерского аббатства, но…там давно не он. Полагаю, кто-то из долгоживущих или один из людских культов удачно обзавелись сувениром. Однако все та же друидическая традиция подобий вполне допускает и даже приветствует ловкие замены. По сути…сойдет любой «куриный бог» - камень, в котором вода промыла отверстие достаточное, чтобы его можно было подвесить на веревку. В идеале, конечно, чтобы весил  примерно не меньше пачки бумаги, но…вряд ли от неофита требовали столь скрупулезного соблюдения условий – подобным грешны уже ритуалы для посвященных.
О! Антиквар воистину наслаждался процессом, рассказывая с явным удовольствием и ничуть этого не стесняясь, ибо в крови близость праздника уже отменно била по мозгам и хотелось…чудить. Благо, пока что, удавалось сдерживать, ограничиваясь лишь излишними подробностями.
- Или взять тот же Котел Возрождения. Когда-то он достался Керридвен, затем одной ши Благого Двора, однако после массовой гибели фейри его следы затерялись, - продолжал мужчина. – Антиквары все еще периодически спорят, не нашли ли тот самый. Для подобия же даже походный вполне сойдет. Вода и Запад соответственно.
Настоящий, по слухам, был неподъемен. Мол, только фейри, что некогда был приравнен к богу, мог его поднять. Келин относился к этому скептически. Все же легенды многое представляли в гротескной форме.
- С Мечом Нуады все куда как интереснее, - вот тут уж антиквар усмехнулся совсем уж широко. – Сей символ Огня и Юга в Уэльсе почитался как Эскалибур. Вот только…есть основания подозревать, что изначально в ритуалах имел место вовсе не меч, ибо в сохранившихся источниках времен фериллтов фигурировал еще и «нож Ллауфронедда», занимавший в описаниях некоторых обрядов ровно ту же позицию. Впрочем, полагаю, для подобия сойдет и кинжал.
Собственно, не столько в закромах лавки, сколько в коллекции самого Келина, кинжалов с кельтской символикой хватало. Из них на удивление даже не все были прокляты. Просто Талврин-младший действительно был…привязан к своим историческим корням, что и отражалось на части его увлечений. К слову, кинжалов, вполне походивших на ритуальные, у него имелось несколько. На каком-то из них даже были начертаны вполне подходящие ситуации знаки, но…расставаться с ним потомок слуа не хотел, хотя тот и был воистину железным и судя по всему, вполне мог использоваться в противостоянии Дворов.
- Занимательнее всего, пожалуй, дела обстоят с Копьем Судьбы, - продолжал импровизированную лекцию мужчина. – Изначально оно принадлежало Кухулину, который оказался им же и убит, после того как отказал королеве воронов. Помнится, ему отрубили голову и правую руку, прежде чем оставить на корм птицам. Потом оно всплыло уже у Ллея Длиннорукого, но и он закончил как Сетанта, убитый своим же оружием. Некоторые британские историки полагают, что именно оно некогда пронзило бок Христа, хотя подобное относится скорее к кулуарным теориям, но мой профессор, да омоют воды Аннуна его кости, в свое время и вовсе утверждал, что последним известным владельцем копья был Гитлер. Друиды в качестве подобия для Воздуха и Востока часто использовали просто посох, так что, полагаю, от неофитов большего и не требовалось.
***
Мрачный немец, что, казалось, занимал собою все пространство этого несчастного бара, резко переставшего быть хоть сколько-либо уютным для стороннего зрителя, по-прежнему молчал и внимательно слушал. Единственное, что изменилось в его поведении — движение ладони, с которым тот, краем пальцев, подцепил один из листков, на котором Келвин впопыхах набрасывал свои заметки о местонахождении потенциального начала пути для неофитов. "Это должна быть некая пещера, уходящая глубоко под русло реки, из которой берут начало уже рукотворные тоннели" — Георг, столетиями блуждавший по миру, достаточно ясно представлял себе подобное. И даже имел пару мыслей и догадок на тему того, где в Сент-Луисе можно найти подобное. О, за недолгий срок пребывания в городе он уже успел достаточно щепетильно изучить ту часть территории, на которой ему дозволено было находиться; и только достаточно наивное существо могло полагать, что такой вампир, как Мердер, не сунет свою клыкастую морду туда, где ему быть строго запрещено. Вопрос лишь в одном — удалось ли ему сохранить достаточную конфиденциальность, воспользовавшись всеми уловками своего опыта, для того, чтобы о его редких вояжах на другую сторону Сент-Луиса не знали ни Жан-Клод, ни Ашер?..
— ...в свое время и вовсе утверждал, что последним известным владельцем копья был Гитлер.
— Этот смертный был владельцем лишь своего собственного безумия. Остальное ему не принадлежало.
Георг мог бы, злорадно усмехаясь, рассказывать часами о своей бытности в давно ушедшие, сороковые годы ХХ-го века. Он был вхож в высшие эшелоны власти, и великолепно знал, как на самом деле обстояли дела в Третьем Рейхе, и кто действительно имел как политический и военный вес, так и являлся крупным игроком на закулисной арене безжалостных, темных интриг. Австриец и его идеи — лишь ширма. Благодатная почва для безумцев еще больших. И за их спинами отдельную арию вел именно Мердер, который невероятно искусно получал от взбалмошных людишек и их нацистских идей все, что только мог получить, используя самую грязную страницу человеческой истории исключительно во благо себе и своих намерений — не менее бесчеловечных и кошмарных, чем намерения тех, кто его окружал.
Ладонь лениво расстегнула край тяжелого плаща. Полезла куда-то внутрь. И вскоре на стол перед слуа лег какой-то продолговатый предмет, чуть длиннее кухонного ножа, но покороче классических одноручных мечей. Завернутый в чистую тряпицу, край которой лениво поддели указательным пальцем.
— Полагаю, это может нам подойти.
***
Едкое замечание о покойном бесноватом идеологе, признаться, вызвало не столько удивление, сколько окончательное понимание. Ему опять достался птенец чернокрылой, некогда стоявший «за троном». И это еще сильнее роднило нынешнего собеседника с мастером Эйры. Слишком уж…весомы бывали отпечатки пережитых эпох.
Келин замечал подобное даже за собой. Привычки… Они нередко выдавали долгоживущих. Тут старинный словесный оборот, там непопулярное оценочное суждение о давно сгинувшей личности, здесь слишком уж своеобразное обращение с некими предметами обихода… Подобные «чудачества» считывались, если знать на что смотреть. Так что Талврин вполне обосновано предполагал, что и его собеседник вряд ли уже причисляет к людям его самого. Ни то чтобы антиквар особо прятался…
Тем временем вампир вновь изволил предпринять попытку…удивить? Пожалуй, что и так. В любом случае, чем-то иным почти небрежную попытку принести в питейное заведение то, что могло сойти за инфаркт у стоящих во главе аукционных домов, счесть было сложно. Ну не актом запугивания же это считать? Келина подобным напугать было уж точно проблематично.
- Занятный образец, - антиквар чуть склонил голову на бок, любуясь вязью отменной гадости, появившейся в плане его восприятия. – При всем возможном уважении…к старине, это я трогать не буду.
Тянуло разом и проклятьем, и железом, и смертью. Одним словом, предмет носил ритуальный характер. И в преддверии Самайна грозил как минимум помутнением рассудка. Слишком уж много малоприятного мог показать потомку слуа. А Келин, будучи сейчас все еще в своем уме, видеть подобное не хотел. Хватило в свое время опыта с «подарочками» от Эйры, искренне пытавшейся довести младшенького, видимо, до собственной степени безумия. Благо не вышло. Во всяком случае, Талврин хотел на это надеяться…
- Но, полагаю, в качестве ритуального символа может подойти в полной мере, - тут антиквар душой не кривил. – В кельтской традиции порой и хорошо сделанное подобие может сработать не хуже оригинала. То, что находится в ваших руках, видело давние времена, так что может статься, что застало и искомый период.
Для знающих техника выполнения была характерной, хоть и несла следы попыток более поздней доработки, но перековать полностью так никто и не решился…или же не смог. Все же проклятьем фонило знатно. Было ли оно изначально? Появилось ли после вмешательства почивших кузнецов? Поигрался ли кто-то из колдунов? Келин не знал. Просто не хотел брать в руки, как бы заманчиво оно не выглядело. Все же, чтобы не говорили о Талвринах и проклятьях, но инстинкт самосохранения работал порой и у потомков слуа…
***
— Я знаю, где может находиться вход в указанное место. — Георг пристально наблюдал за реакцией Келина на принесенный артефакт. — Завтра ночью мои догадки или подтвердятся, или же будут опровергнуты. Что же до вас...
Неловкая пауза. И почему-то в этой паузе было столько кошмарных обещаний, сколько не смогли дать до этого никакие слова вампира.
— Если место окажется верным — вы отправитесь со мной.
И нет, это не было предложением. Это было приказом. Ладонь вампира извлекла из кармана еще одну пачку купюр и уложила на стол перед Талврином — сам же немец ни на йоту не изменился в лице.
— Вторая часть оплаты за работу — проделанную и дальнейшую.
***
Признаться, подобного исхода антиквар ожидал…и опасался. И, нет, боялся он не столько вампира, сколько себя и еще больше чем себя – Самайна. И будь перед ним адепт Красавицы или Покойницы – рискнул бы послать. Культурно, но весьма далеко. Как минимум до второго ноября. Вот только жизнь была к нему несправедлива, сведя с детищем тени крыла Воительницы. И как на зло, часть гейсов, обеспечивающих статус и спокойствие Талвринов, диктовали не отказывать подобным в помощи, если те не демонстрировали заведомо угрожающих намерений. По сравнению с некоторыми Гостями отца нынешний собеседник Келина…был еще вполне себе дружелюбен. Поэтому приходилось вспоминать годы работы в Уэльсе.
- Полагаю, вас забыли поставить в известность, что в подобных случаях нас интересует обещание услуги, а не материальные ценности, - поскучневшим до формального тоном проинформировал потомок слуа. – Смею заверить, мы никогда не требуем невыполнимого, идущего наперекор принципам или попирающего закон.
Мы. Потому что в данный момент он говорил не за себя – Келина, а скорее за Талвринов в целом, будучи представителем этого рода. И, да, пусть они были слабее полнокровных фейри, но их гейсы и обещания все еще имели силу, пусть и не столь масштабную и всеобъемлющую как у предков…
- Вынужден вас предупредить, что выбор дня…не оптимален, - признал антиквар, хотя и не слишком уже надеялся достучаться до вампира. – Боюсь, после заката могут возникнуть не зависящие от нас обстоятельства, способные заставить пожалеть о подобном выборе.
Будь Келин в меньшей степени слуа, пожалуй, смог бы предупредить напрямую, что от заката до рассвета на Самайн у него знатно едет крыша. Впрочем, глядя на вампира напротив, можно было усомниться, что того это обстоятельство остановит.
Детали, уточнения, договора и обещания… Пока не прозвучало сакральное «Да будет так…и так будет». Отступать было некуда. Оставалось лишь понадеяться, что Араун окажется милостив к своему последователю…

Утром накануне Самайна Келин последними словами клял Эффро Талврина, успевшего почудить еще и по Евразии  как Эрве Коллин, Эрнест Холмогоров и еще немало имен, с неизменно выдающих его суть фамилиями. Бдящий-на-Высоком-Холме многое оставил потомкам. Силу, живучую кровь и…будь он неладен, ворох гейсов и проклятий.
Нет, дураком сгинувшего слуа назвать было сложно. Даже проклятья были повернуты им на пользу, но…у всего имелись нюансы. И именно из-за них неполнокровный фейри сейчас собирался идти куда-то с вампиром, вместо того, чтобы запереться в четырех стенах и надеяться пережить безумие осеннего излома более-менее спокойно. А ведь он честно предупреждал этого сына ночи, что ночь Самайна – это весьма отвратная идея. Но…клятые гейсы, клятый предок, клятое…все. Просто все. Сил на адресную злость уже не было, ибо все они уходили на удержание упорно пытающегося ускользнуть самоконтроля. Не хватало еще вместо встречи с птенцом вороньей королевы помчаться мстить всем, кто хоть чем-то в ближайшее время обидел антиквара…
Машины, ряженные дети, музыка, огни… Казалось, все вокруг сговорилось расшатывать психику потомка слуа, уже начинающего тонуть в избытке силы этой ночи, принять которую в полной мере не мог в силу происхождения. Приходилось обходить особо шумные толпы. Просто чтобы не сбить концентрацию на цели, ради которой неохотно покинул лавку.
Канализация в качестве места назначения была просто сущим наслаждением. Темно, тихо, достаточно глубоко под землей… И, да, с точки зрения потомка слуа, дышалось здесь намного легче, чем на буквально провонявших приторными сладостями улицах. Собственно, выражения довольства на лице вряд ли удалось в полной мере скрыть от вампира, когда антиквар все же его нашел. Келину здесь было просто слишком хорошо, не смотря на материалы всех труб вместе взятых. И, да, присутствие поблизости вампира из линии крови Моровен вовсе не помогало вернуть ощущение реальности. Талврин слишком привык к воронам поблизости, чтобы это могло вызвать дискомфорт за пределами однозначно конфликтной ситуации.
К слову, вампир был настолько немногословен, что не соизволил даже скупым жестом изобразить приветствие. Антиквара подзуживало разом с обыденно-британским снобизмом высказаться об этом и отшутиться за это после. И, признаться, на дурную голову все более вероятным становилось именно второе. Поэтому тот смолчал… Пока, во всяком случае.
Приказной тон…вызывал желание закатить глаза к потолку. Практически детский порыв. Благо, самоконтроль был все еще на стороне Келина, а не беснующегося колеса года. Вот только…надолго ли?
Рядом с сумкой антиквар все же присел, вот только вместо того, чтобы заглянуть, лишь коснулся, после чего вся его и без того в обычные дни не слишком экспрессивная на людях мимика замерла напрочь, а взгляд расфокусировался. Спустя мгновение до своего предела расширились и задергались зрачки, будто бы потомок фейри следил за вереницей слишком быстро сменяющих друг друга картинок. Это длилось недолго, после чего мужчина резко отшатнулся, поднимаясь на ноги. Он потряс головой, будто бы прогоняя наваждение и лишь потом обернулся в сторону вампира.
- Все верно, - кивнул он. – Так где же вы предполагаете вход?
Строго говоря, в обычный день в сумку Келин бы заглянул, не рискуя прибегать к дару. Однако сейчас этот шаг был осознанным и, к несчастью, необходимым. Силы было слишком много. Волшба давалась слишком легко. Самайн буйствовал в крови и это пьянило настолько, что разумнее было трать как можно больше, в слабой надежде продлить момент столь необходимого самоконтроля. И, да, подобный риск был чреват многими последствиями. Как минимум, Талврин увидел кое-что из того, что видеть не хотел. Правда, сейчас до этого дела было отменно мало. Стоило попытаться исполнить клятый гейс клятого предка до того, как возникнет риск напрочь утонуть в своем наследии…

Что ж — необычный «спутник» Келина все же смог если не удивить вампира, то хотя бы заставить его приподнять левую бровь в весьма характерном движении. Георгу внезапно пришла в голову идиотская мысль о том, что они оба с антикваром сейчас — ни дать, ни взять парочка дураков-косплееров, решивших на так называемый Хэллоуин попробовать себя в роли аналогов Индианы Джонса. Возможно, даже если на них каким-то образом выйдет человеческая полиция, ее сотрудники подумают точно так же, и не станут донимать излишним вниманием тех, кто этого совершенно не хочет. А если и станут… Мердер был совершенно не против украсить сие место парочкой новых, изуродованных трупов.
Труды антиквара — какими бы они не были — все же принесли свои плоды. Проход расширился до приемлемого для вампира, после чего дверь, по всей видимости, решила, что ее абсолютный предел достигнут. Впрочем, для Георга ее дальнейшая судьба могла пылать хоть адским пламенем, ибо немец, уже прихватив сумку, уже протиснулся внутрь пещеры вслед за Келином. Он не изменял своим привычкам и старался запомнить и увидеть как можно больше — на случай… Кхм, непредвиденных ситуаций.
Воздух здесь был… Гадким. И это еще очень мягкое его определение. Спертый до одури, затхлый, пропитанный влагой, нотками гнили и пыли — обычному человеку здесь вполне могло стать бы дурно. Подобное состояние подтверждало тот факт, что конкретно в этом проходе и в этой части пещеры не было ноги живого существа очень и очень давно. А значит, наткнуться на что-то, еще не разграбленное, у них были вполне себе весомые шансы. Стены пещеры — поросшие все тем же жирным мхом — казалось, от времени стали настолько хрупкими, что вот-вот пойдут трещинами. Камни под ногами и вовсе кое-где елозили и крошились, когда по ним ступал в разы более тяжелый, чем антиквар, вампир. Шаги эхом резонировали от стен, превращаясь в нечто совершенно гротескное и искаженное — как и любые иные звуки..
***
Вернувшись за рюкзаком, Талврин окинул беглым взглядом оставляемые за спиной подходы к подземелью. Было тихо. Впрочем, в праздничный день сюда могло не понести ни молодежь, ни техников. Так что были все шансы пройти весь путь без попутчиков.
Келин ступал по позабытому пути легко и неслышно. Будто бы и сам был лишь видением, практически не оставляющим следы своего присутствия. Болотный огонек то носился вокруг неполнокровного потомка фейри, то забегал вперед или закладывал круг по помещению, вырывая из темноты то один фрагмент, то другой.
Собственно, сама по себе темнота потомку слуа ничуть не мешала. Предки, зачастую обитавшие глубоко под землей, не особо любили обилие источников света. Даже сам Келин предпочитал потемки. Поэтому фонарь антиквар с собой даже не брал. Тот же Блинки был прихвачен тоже вовсе не как источник света, а скорее как детектор опасности, ибо идти туда, куда огонек настойчиво звал, было смерти подобно. Да и…проще было сразу взять, чем обнаружить, что тот явился сам и от того заведомо не в духе. Мелкий падальщик был злопамятен и охотно мстил тем, на кого затаил обиду.
Потомок фейри вполне уверенно шагал вперед. Во-первых, он точно знал, что их ждал лишь длинный и усеянный препятствиями спуск без малейших ответвлений. Во-вторых, его дар позволил увидеть почти все возможные ловушки. Почти. Потому что именно с этой картой до конца, похоже, так никто и не дошел. И, признаться, было даже интересно, будут ли они первыми или тоже сгинут.
К слову, размышления о возможной смерти Келина не особо пугали. Будучи посвященным Арауну, как и все его родственники, не отказавшиеся от холмовой крови, уйти за грань он не боялся. Было много вещей, которые пугали его куда сильнее, чем перспектива оборвать свое существование в погоне…за тем же проклятым артефактом для своей коллекции.
Следующая дверь потребовала возжечь дикий огонь во славу Огмы, чтобы  опустился мост. Благо кремень все же признавался допустимой мерой, ибо сидеть битый час, крутя клинышек желания не было никакого. Мост, к слову, опустился лишь до половины, но с поправкой на то, что это подземелье ни вампиру, ни потомку фейри сентиментально-дорого не было, тот был благополучно доломан до статичного положения.
А вот дальнейшее испытание заставило Келина мрачно чертыхнуться по-валлийски. Это испытание ему карта не «показала». Казалось бы, дверь должна была открыться, если верно перечислить тайные имена священных для друидов растений. Буабелот Талврин прекрасно знал, как его значение в мистических практиках. Старший брат-колдун более чем наглядно объяснял. Благо антиквар всегда любил слушать.
- Что ж… - криво усмехнулся потомок фейри. – Все начинается с березы. Бейт. Бедвен. Баобел. Бейтэ.
Каменная плита  почти на потолке над дверью дрогнула, но так и не вдавилась.
- Теперь рябина… Лот. Луис. Каэртанн. Кэрдинен.
Следующая дрогнула и того меньше.
- Последовательность все же верна… - прошелестел антиквар, задумчиво косясь на вампира. – Но, возможно, слишком…тихо.
***
Если сказать, что вампир во всем этом путешествии чувствовал себя весьма глупо и неуютно — не сказать ничего. Мердер в целом своем  никогда не отличался бережностью к памятникам прошлого, и уж точно не стремился эти самые памятники, ловушки, ходы и испытания проходить так, как предписано. В понимании Георга любые подобные предписания были лишь тупой, суеверной глупостью, с которой легко может справиться современная наука и грубая сила. Так, в Палестине, во время поиска Кубка Иуды, немец сравнял с землей — катками танков — несколько старейших храмов, успешно миновав все рассчитанные на людей ловушки и добравшись до нужного ему сокровища — не забыв, при этом, пожертвовать парой-тройкой СС-овцев из личного гарнизона в особо щекотливых местах и ситуациях. Форум Веспасиана в Риме? Георг хмыкнул, в очередной раз задумавшись о том, какую сумму в рейхсмарках Германия, по итогу, выплатила Ватикану за действия своего взбалмошного оберфюрера из Анненербе, когда тот подорвал к такой-то матери древнейший склеп под резиденцией Папы. Ничего не изменилось — и это место, в котором они сейчас находились с Келином, тоже не вызывало у вампира ничего, кроме желания переворотить тут все под корень, добившись желаемого напрямик и без лишней траты времени.
— Тихо? — Раздражение в голосе немца не услышал бы только глухой. — А что по-вашему, scheiße, должно быть вместо тишины в этом убогом склепе?
Опять на «вы». Похоже, Георгу было глубоко наплевать на элементарную вежливость и все правила хоть какого-либо этикета в подобных ситуациях.
***
Келин медленно обернулся в сторону, окидывая его взглядом оценивающим…не в лучшую, пожалуй, сторону. Талврин, конечно, был удивлен, что древние механизмы и артефакты все еще работают. Однако это несколько упрощало продвижение, поэтому потомок фейри искренне не понимал, чем был недоволен вампир. Они и так продвигались куда быстрее, чем все увиденные антикваром несостоявшиеся ковенские колдуны.
- Полагаю, вы запамятовали, что над нами вода, а под нами, судя по пропасти под мостом, изрядная глубина, - валлиец поймал взгляд немца без тени трепета перед его природой. – Предлагаете взорвать тут все и утопиться? Или часами толкать каждую встреченную дверь? – Келин подошел едва ли не вплотную. – Не проще ли воспользоваться тем, что все еще на удивление работает, не усложняя себе путь еще больше, чем это есть сейчас?
Талврин искренне не понимал, в чем смысл возмущения вампира. Если тот хотел снести тут все к поури в глотку, то антиквар ему был попросту не нужен. Если же надеялся на сохранность чего-то, ожидающего в глубине, то переть с кувалдой на едва ли не стекло точно не стоило. Время и так не пощадило эти залы. И перспектива оказаться погребенными там, где и останки искать не додумаются…даже при запредельной гибкости потомков слуа и живучести вампиров риск того не стоил…

Келин смотрел на вампира настолько спокойно, что можно было усомниться в здравости его рассудка…и оказаться вполне себе правым, ибо осторожный в словах и поступках в обычное время антиквар в преддверии поворотов колеса года становился, пожалуй, чуть менее бесноватым, чем круглогодично безумная Эйра. Собственно, сейчас ему по большей части был интересен лишь путь, даже не его результат. Пока что, во всяком случае. Вампир же потихоньку переходил в категорию условно-полезных факторов.
- Конкретно здесь все работает, я видел, - антиквар действительно успел «заглянуть» в память двери и частей механизма, что были ему доступны. – Эта дверь должна открыться полностью. Там практически нечему  ржаветь.
Потомок фейри остался спокоен, даже когда вампир подошел вплотную. Пожалуй, задайся тот целью обратить на это внимание, то мог бы заметить, что взгляд Келина то сосредотачивался на его лице, то будто бы уходил куда-то насквозь. Впрочем, темнота и взвинченное настроение были не лучшим подспорьем для подобных наблюдений.
- К слову, вынужден вас разочаровать, - пожал плечами потомок фейри, будто бы говорил о чем-то насквозь обыденном и никоим образом его не беспокоящим. – Мои связки просто не смогут выдать звуков громче, даже если начать вырывать хребет. Дыба, клеймление, усекновение по частям… Признаться, на веку нашего рода хватало энтузиастов проверить, способна ли боль пересилить проклятье, - мужчина беззлобно усмехнулся. – О, сколь многие пытались…
Казалось, антиквар вел ни к чему не обязывающую светскую беседу, а не перечислял, кто и как пытался перебить его родню. Будто бы озвучиваемое было скорее чем-то забавным.
- Впрочем, кажется, мы говорили все же о двери, - неполнокровный слуа чуть тряхнул головой, будто бы прогоняя какое-то наваждение. - Она исправна. Поэтому, если вы соизволите повторить за мной громче три набора слов, продвижение дальше не займет дольше пары минут. Впрочем, не смею вмешиваться, если вам претит подобное, но тогда решительно не понимаю, в чем смысл брать с собой ясновидца и напрочь игнорировать его возможности.
Келин действительно не понимал вампира. Вокруг было восхитительно темно, тихо и запустело. Как можно было этим не наслаждаться и быть таким хмурым? Да еще и напрочь игнорировать тот факт, что фейри не лгут. Если Талврин сказал, что дверь откроется, значит, он точно понимал, о чем говорит. Вот ведь повезло на упивающегося своим неверием! Нет чтобы ловить момент и получать удовольствие от занимательной прогулки. И вот к чему тут так хмуриться, спрашивается….

Антиквар спокойно проговаривал слова, напрочь игнорируя тот факт, насколько вампир был «в восторге» от необходимости за ним их повторять. Впрочем, результат того стоил – каменная плита медленно и натужно освободила проход, принося…до омерзения аппетитные, но запретные запахи. Все еще не поглощенная Самайном часть разума потомка фейри порадовалась, что запрет на употребление в пищу подобного имел форму гейса на крови – такое помнилось даже в полном безумии. Но…видят боги, как же вкусно…
Схожую реакцию выдал и болотный огонек. Блинки на мгновение замер, будто не верил своему счастью, и с радостным треском буквально понесся внутрь. Этому паразиту от мира фейри питаться подгнившей человечиной запретить никто не мог в принципе, поэтому тот намеревался отвести душу за все то время, что ему не удавалось полакомиться из-за излишней принципиальности антиквара, державшего его на просроченных консервах и дешевой колбасе.
- Судя по энтузиазму Блинки, то, что он жаждет съесть, может пожелать ответной любезности, - меланхолично заметил Келин, поправляя кобуру с пистолетом, но предпочитая при этом взяться за серебряный кинжал. Все же патроны были расходником, которым бездумно раскидываться не стоило. Тем более основательно зачарованными…
- И…уверяю, но ничего личного, - прошелестел Талврин, вытаскивая из-за шиворота одну из серебряных цепочек – в этот раз с трилистником. - …если мне придется помолиться за чей-то покой.
Вскоре вновь послышались тихие довольные звуки, оповещающие о возвращении Блинки. Бледный шар завис напротив антиквара и будто бы выдал вспышку, после чего на камень пола шмякнулась чья-то полусгнившая кисть.
- Спасибо, я…не голоден, - после тяжелого вздоха произнес антиквар. Болотный огонек еще раз мигнул, мол, ну и сам дурак, и метнулся к полу. Еще одна вспышка и «добыча» вновь пропала где-то в нематериальных недрах этого создания, а сам болотный паразит метнулся в темноту за добавкой.
- Интересно, может ли он переесть… - задумчиво протянул Талврин, после чего, наконец, вспомнил о том, что находится в подземельях не один. – Главное, чтобы тут не водился колодец с недоделками какого-нибудь вудуиста. Помнится, в Девоншире пришлось совместно с законниками всех мастей выжигать пару деревень дотла, чтобы перебить все, что разбежалось…
Признаться, если впереди кроме пира для червей и болотных тварей, имели место быть неупокоенные, Келин предпочел бы самоподнявшихся. Тех, если не сбилась совсем уж большая стая, вполне возможно было чем-то напугать. Или отбить желание подходить «активным» символом веры. С крупными сворами все было сложнее, но что именно ждало впереди Талврин не знал. Все же долгое время находившегося в том помещении предмета у него сейчас под рукой не было…

Позади – так позади. Возмущаться Келин не видел ровно никакого смысла. Пусть его способность оставаться незамеченным работала и преимущественно на разумных, но…с приближенному к животным псевдоразумом тоже могло сработать. К тому же, если придется действительно молиться, лучше уж вампиру иметь шанс отойти подальше. Все же намеренно вредить детищам чернокрылой без весомого повода антиквар не мог, а конкретно этот вампир кроме командного тона и отменно хмурой физиономии ничего, что могло бы воистину напугать Талврина, не делал. Поэтому «бить» молитвой в лицо было как минимум невежливо.
Не смотря на вязкое месиво, потомок слуа практически наслаждался нахождением в этой части пещер. Пожалуй, кто-то с нормальным спектром восприятия мог бы столь же приятным счесть морской бриз или ароматы свежей выпечки. Поэтому окружение неумолимо поднимало антиквару настроение, все сильнее настраивая на «праздничный» лад. Собственно, если бы вампира угораздило обернуться, мечтательное выражение лица его спутника вряд ли привело бы того в восторг.
В этом месте будто бы даже дышалось смертью. Пожалуй, алтарь Гвина ап Ллуда смотрелся бы здесь более чем уместно. Не Арауна, нет. Тот не любил подобный…беспорядок.
Признаться, предупреждающего жеста Талврин не заметил, поэтому едва не затормозил об самого вампира, благо рефлексы все же позволили не допустить подобной оплошности.
- Эада – дорога дурака, - небрежный жест на один из тоннелей. – Айлим – насмешка, - истолковал насечку, весьма похожую на крест Келин. – Драенен – путь обреченных, - вот теперь антиквар нахмурился. – Тинне – неизбежное столкновение.
Воистину, колдуны не оставляли неофитам легких путей. Казалось бы, ни один путь не обещал ничего хорошего. Падуб был знаком, что означал опасность неизбежную и гарантированную. Не обязательно в плане битвы. Зыбкий пол или внезапный обвал потолка тоже вполне могли сойти, как и любая другая потенциально смертельная ловушка. Не надеяться же каждый раз на ржавчину…
Терн…как будто бы можно и попробовать. Этот знак грозил ядом, что для потомка слуа было…опять же скорее аппетитно, чем опасно. Могло ли что-то из предложенного пронять вампира? Действует ли еще подобная ловушка? Больше вопросов, чем ответов.
Ель обещала издевательство иного порядка. Талврин смутно помнил, что видел кого-то, рыдающего перед ненастоящей дверью с до ужаса сложной загадкой незадолго до собственной гибели.
Тополь же…был знаком неудачников, если не сказать мученников. И в то же время в ритуалистике использовался для преодоления преград.
Довольный Блинки вынырнул из прохода с опасностью и с энтузиазмом понесся в тот, что грозил ядом.
- Пожалуй, дуракам всегда везет, - резюмировал Талврин, провожая взглядом болотный огонек и направляясь к проходу, над которым вертикальная полоса пересекалась четырьмя горизонтальными. Собственно, выбор был очевиден. Если Блинки где-то нравилось, то туда соваться точно не стоило. Это не гарантировало отсутствие «неспящих» в выбранном туннеле, но тот хотя бы имел шансы их куда-то вывести. Прочие настораживали антиквара куда как больше…

Потомок фейри шел, будто бы преодолевал этот путь далеко не в первый раз. Собственно, в каком-то смысле так и было. Он видел слишком многих из тех, кто шел с картой в руках по темным тропам. И сейчас память угодливо подкидывала один удачный фрагмент за другим, будто бы пытаясь хоть как-то вразумить своего носителя, которого порой несло к каким-то настенным орнаментам или засечкам на стенах, выполненных древними шрифтами. Собственно, ничего дельного вычитать не удалось. Все больше нытье о том, что из подземелья нету выхода и посылать сюда могли разве что на смерть. Одним словом, скука. Некоторые особо экспрессивные опусы даже тянуло озвучить, но притихший вампир поблизости сбивал всякий настрой на оду чужому скудоумию. Такой…попросту не оценит, а больше и распинаться не перед кем. Не Блинки же здесь лекцию читать!
Они шли и шум следовал за ними по пятам. Он…раздражал. Те, кто мог его издавать, тоже были отвратными слушателями. Пожалуй, даже хуже вампира и Блинки…
Последний, к слову, изволил объявиться, издевательски стрекоча. Дал деру от кого-то? Пытался навести на след? Просто почуял «добычу» пожирнее? В любом случае, столько демонстративное появление ничего хорошего не предвещало… Желай огонек просто вернуться к потомку фейри, то просто внезапно появился бы из-за какого-то камня…
Собственно, вариантов было не много. Поворачивать назад, где все более чем подозрительно рычало. Либо же идти вперед, куда с не менее подозрительным энтузиазмом унесся болотный огонек… Признаться, оба варианта не радовали…
- Когда-нибудь эту гадость все же пустят на начинку артефакта, - недовольно пробормотал фейри, шагая вперед. Да, это был риск, но…впереди его начинало что-то манить… Фонило проклятьем. Пока не сильно, но Келин готов был поспорить, что только пока…
Пара поворотов в нарастающем приподнятом настроении…и за следующим оказалась весьма крупная уродливая туша, вокруг которой вился Блинки, только еще больше зля это создание…
- Да чтоб тебя Гвин заохотил, тварь болотная… - буркнул Талврин, ловя мутный взгляд неупокоенной твари. В Самайн могло и получиться. Просто должно было получиться, ведь так?
Влиять на то, что видят и слышат разумные потомок слуа умел, но не любил прибегать к этой мере. Особенно…с настолько примитивными созданиями. Ему проще было обмануть разум какого-нибудь интеллектуала, чем вот это… С одной единственной мыслью и целью - «Жрать!!!».
- Здесь. Никого. Нет, - прошипел антиквар, делая жест куда-то им за спину. – Жрать – там!
Неупокоенное создание замерло. Неполнокровный фейри снова повторил. И снова, пока то не понеслось назад по коридору, оставляя Келину головную боль.
- Оно…тупое, - пожаловался вампиру мужчина, судорожно растирая виски. – Не уверен, что потяну еще одно…
Тем временем скрывшийся впереди болотный огонек вернулся, весело ведя за собой еще двоих столь же крупных особей… Келин процедил через зубы нечто малопечатное и все же потянулся за пистолетом…

Когда его руку остановили, Келин взглянул в сторону вампира скорее недоуменно. Насколько он помнил, выстрелы подобных тварей вполне себе пугали. То, что чаще на открытой местности и при меньшем количестве особей, пониманию Талврина сейчас не поддавалось. Поэтому на птенца гнезда чернокрылой он смотрел скорее обиженно, чем с пониманием. Впрочем, буквально секундой позднее антиквар уже пришел к выводу, что этот верзила просто не хотел портить себе веселье участием в драке потомка слуа. Ни то чтобы кто-то особо претендовал на его лавры хмурой воинственной физиономии…
Собственно, новое напоминание о том, что применение пистолета вампир не ободряет, все же заставило антиквара закатить глаза.
- Они все равно уже чуют конкурента, - прозвучало как нечто само собой разумеющееся. – Шумом больше, шумом меньше…
Собственно, против быстрого продвижения вперед Келин ровным счетом ничего не имел, направляясь вслед за несущимся вперед Блинки. Болотный огонек предвкушающе щелкал, о чем-то шипел и определенно радовался жизни. Вот уж кого местное окружение точно ничем не страшило…
Казалось, дорога выводила на обрыв, однако по приближению стали заметны полуразвалившиеся ступени лестницы, уходящей вниз. И их состояние было половиной беды… Вполне широкая площадка внизу по ближайшему краю была едва ли не усыпана уже недвижимыми или агонизирующими гулями.
- Как…восхитительно проклято… - с неподдельным восторгом прошелестел антиквар, срываясь с места со скоростью, которую вряд ли бы кто-то ожидал от нескладного тела, казалось бы, напрочь лишенного хоть сколько-нибудь крепкой мускулатуры…
Площадка внизу была разбита на сегменты, покрытые последовательностями символов, которые должны были дать неофитам ключи к этой загадке и открыть верный путь. Келин же, собственно, просто шагал, как чувствовал, ускользая от стародавних плетений, едва ли не приплясывая от восторга.
- Славной охоты
Дары обласкали
Духи глубин,
Что пляшут
И скалятся
В зобе гранитном
Тепла охранителя
Крепкого дома.

И изумлением
Полнится разум
И сердце, пожалуй.
Может ли
Столь вдохновленный
Сим признаком тризны
Остаться бескрылым
Иль крылья спрятать?
Тихое шелестящее песнопение, легкие скользящие движения, пустые, выдающие транс глаза. Обилие проклятий, помноженное на нарастающую силу ночи Самайна, дурманило настолько, что антиквар вряд ли хоть сколько-нибудь пришел бы в себя раньше рассвета, будь он в полной мере только себе и предоставлен.
Келин двигался быстро и точно, выбирая только ему и ведомые траектории. Напевал что-то старинное, бормотал о том, насколько прекрасны проклятия по своей природе…и, казалось, напрочь забыл и о вампире, и о гулях. Последние, к слову, даже не попытались последовать за потомком фейри, будто бы даже их ограниченный псевдоразум счел происходящее форменным безумием. А вот болотный огонек, казалось, был в полном восторге, выписывая немыслимые пируэты перед Талврином, вынуждая все же через раз, но замечать себя, и демонстрируя вполне читаемое намерение заманить неполнокровного слуа к краю площадки, видимо, надеясь, что тот шагнет в обрыв…

Проклято… Проклято… Как же восхитительно проклято… Сильно, древне, филигранно, всеобъемлюще… Истинная суть наслаждения творением руки сгинувшего давно безумца…
Пожалуй, это восхищение было сложно чем-то пересилить. Слишком уж прочно оно легло на расшатанное Самайном состояние. Келин едва ли не тонул в подобных мыслях, забывая о том, где он, кто он и что вообще происходит.
Собственно, даже то, что вампир схватил его, не вызвало хоть сколько-нибудь яркой реакции, как и падение. Он попросту уселся на корточки, увлеченно разглядывая очередное плетение и бормоча что-то о том, сколь многим могло положить конец подобное начертание.
Битва поблизости так же не возымела какого-то значимого эффекта. Разве что очередная тварь попросту пролетела над ним и по инерции свалилась с площадки, когда Талврин, видимо, скорее на инстинктах, чем осмысленно, пригнулся настолько ниже, что его не достали даже лапой.
Восхищенное бормотание на мгновение прекратилось, когда потомок фейри заметил еще кое-что вполне для себя занимательное. В центральную плиту было вмонтировано нечто, от чего фонило едва ли не как от целого сейфа с проклятыми вещицами. Собственно, к странной фигуре, имевшей в своей основе круг, но мало чем напоминавшей классические колдовские знаки, антиквар подбирался с воодушевлением и целеустремленностью, которым можно было только позавидовать.
- Идеальная злокозненность… - прозвучало до безумия восхищенно. – Можно было бы и менее вычурно, но для тех времен весьма и весьма… - потомок слуа едва ли только не обнюхивал каждый элемент начертания. – Интересно, поляжет ли полгорода, если это окажется нарушенным…
Собственно, выживет ли город, если все здесь расковырять, было мыслью весьма интересной. Настолько, что на кого-то орущего антиквар худо-бедно отреагировал далеко не с первого раза. Да и стоит ли считать полноценной реакцией удивленно-растерянное «Ты кто? Я тебя знаю?», сменившееся очередным сумбурным бормотанием о том, как прекрасны и смертоносны местные проклятья… А еще Келину было до одури интересно, что будет, если загнать дурноголовых тварюшек на некоторые плиты. Как минимум несколько окончательно упокоившихся в начале площадки он уже точно видел… Собственно, это тоже вылилось в рассуждение на тему «а может пусть «собачки» побегают, им все равно терять уже нечего». И, да, реакция собеседника его волновала отменно мало, ибо собственная речь Талврина строилась преимущественно так, будто вампир был с ним заведомо согласен…